Татьяна Гармаш-Роффе - Черное кружево, алый закат
Зал еще некоторое время созерцал это «реалити-шоу», но вскоре вновь загомонил и загремел тарелками. Сериал не имел продолжения: эти двое просто застыли в обморочном объятии, не двигаясь, – смотреть больше было не на что.
…Александра слыхала, что все эти социальные сети, где находят бывших одноклассников, однокурсников, однополчан и просто соседей по двору, имеют не только поразительную популярность, но и весьма ощутимые последствия: люди не просто находились, но и, случалось, разводились – для того, чтобы воссоединиться со своей первой любовью. Она не понимала этого феномена и относилась к нему с некоторым недоумением: неужто люди столь неосмысленно складывали свою жизнь, что с такой легкостью ее разрушали в погоне за призраком прошлого, иллюзией «романтической любви»? А как же они тогда женились, рожали детей – без любви, что ли? Но по всему выходило, что существующий брак – тот, который разрушался во имя «первой любви», – был каким-то необдуманным и непрочувствованным решением. А тут вдруг всколыхнулся утраченный «романтизм» – и пошло-поехало! Развод; брошенный супруг (супруга); брошенные дети… Сплошной инфантилизм, эгоизм, безответственность – точка. Приговор Александры был окончательным и бесповоротным.
Но сейчас….
Чувство родности было настолько сильным, что у нее возникло ощущение, словно она вернулась домой. Из долгих странствий. Будто замкнулся некий круг, и все встало на свои места, и жизнь уравновесилась.
О нет, у нее к Яну не возникло никаких чувств, похожих на любовь, – по крайней мере на любовь мужчины и женщины. Алеша незаменим, его место в ее душе неприкосновенно. И все же, и все же – Ян ощущался настолько родным, и так было радостно его обрести вновь, что ее сносило от счастья. От этого было немного не по себе, кружилась голова…
Оказалось, что Ян, полуполяк, полурусский, живет на две страны.
Оказалось, что его сына раздирают две бабушки, русская и полька, что не всегда легко для мальчика.
Оказалось, что сам он кардиохирург (ну да, ну да, он ведь с детства мечтал стать хирургом!), оперирует и в Москве, и в Варшаве.
Оказалось, что он был женат дважды, и в общей сложности у него четверо детей, и что он в целом доволен своей жизнью…
И что он не забыл ее, Саньку. Никогда не забывал!
…Они проговорили весь ужин и еще уйму времени после ужина; потом Ян уложил сына. «Я ему сказал, что ты моя первая любовь!» – заявил он, вернувшись к Саше на террасу кафе.
– А он что?
– Он спросил, почему мы не поженились, – улыбнулся Ян. – Лично он твердо намерен жениться на девочке, в которую сейчас влюблен! Пришлось мне ему объяснить, что если бы он родился от другой мамы, то, собственно, родился бы не он, а другой мальчик. Что примирило его с отцовским легкомыслием.
– Он понял твои объяснения?
– Конечно! Он все знает о генах, он у меня вундеркинд, – засмеялся Ян.
– Есть в кого, – засмеялась в ответ Саша.
Янька в школе отличался талантами во всех науках, отчего был яблоком раздора между учителями: каждый прочил ему особый успех в своем предмете. Он был равно хорош в литературе и языках, в математике и физике. Но если память ей не изменяла, особенно хорош он был в музыке. Он играл на скрипке, и педагоги обещали ему великое будущее. У Александры до сих пор звучала в мозгу мелодия, которую он часто играл для нее, – она не помнила композитора, но мелодия была печальной, пронзительной… Из тех, что утаскивают на тонкой ноте душу невесть куда, не спросясь.
– Но… Янь, неужто твой сын не приревновал?.. Не обиделся за маму?
– Конечно, приревновал! – весело откликнулся Ян. – Но потом, позже. А первой его реакцией было сопоставление наших отношений с его собственным опытом! Поскольку он твердо намерен жениться на Марысе, то он с большим интересом отнесся к моему признанию!
…Они говорили, говорили, – сидя за столиком, потом гуляя по ночному пляжу, – и Александра даже ни разу не вспомнила о срочной статье.
* * *Степан проморочился в магазине аж полчаса, выбирая браслет для Киры. Сначала хотел купить примерно такого же типа, как обычно дарил Люсе, а до нее другим женщинам: «богатый», с дорогими камнями, – и уже велел уложить его в футляр, чем страшно обрадовал продавца: покупателей в ювелирных стало ощутимо меньше в кризис.
Но вдруг затормозил. Неправильное было что-то в этом браслете. Не в браслете даже, а в Кире… Ей такой не пойдет! Или она браслету не пойдет?
Он задумался, вспоминая платье, в котором она была с ним последний раз в ресторане. Одежки Кира выбрала сама, Степан только платил, – и вот тут возник полный консенсус: Кира с платьишками друг другу очень шли. Вот то, последнее, совершенно неизвестного Степану цвета, – то ли слов таких вовсе не существует, то ли его личный словарь беден? Вроде как темно-красное, но только не совсем красное, а как будто в него еще добавили розового… А может, и оранжевого, поди разберись! При этом оно было местами прозрачным, а в других местах имелись вырезы, спереди на груди, а сзади на спине, и смуглая кожа ее как-то хорошо смотрелась в этих вырезах… При всем при этом платьице было воздушным, ткань на нем волновалась и летала вокруг тела Киры… И все мужики в ресторане тоже волновались и точно бы залетали вокруг нее мухами, если бы не грозный вид Степана!
Интересно, вдруг озадачился он, как он выглядел рядом с этой мартышкой? А чего, она на мартышку похожа, жительницу джунглей, такую темную и ловкую… Или даже на этого, как его, Маугли! Ма-угли – угли – глаза у нее как угли, и челка поперек них висит, как у дикой, и вся она мускулистая и сильная, как этот самый пацан дикий, полузверь…
Так интересно, как эти все, в ресторане, смотрели на них? – вернулся Степан к исходной мысли. Эта Маугли, и он рядом, белокожий и… э-э-э… Жирным он, конечно, не был – это она загнула, свинюшка! Он просто плотный!.. Ну да, плотный, со светлыми волосами, чуть рыжеватыми… Совсем другой – они с Киркой очень разные…
– Так вы что брать будете? – вернул его к действительности голос продавца.
Он посмотрел на паренька. Костюмчик, галстучек – так и должен выглядеть натасканный персонал в приличном магазине. А раз натасканный, то может знать толк в таких делах.
– Мне нужно сделать подарок одной молодой… даме… Дочке друзей, в общем. Этот браслет ей не пойдет. Нужно что-то другое, да я не знаю что.
– Понятно, – кивнул паренек белобрысой головой, аккуратно подстриженной. – Блондинка, брюнетка?
– Брюнетка, но с такими рыжими прядями… Чуб у нее длинный, на глазах вечно, а сами волосы короткие.
– Стильная девочка. Кожа скорее смуглая?
Степан кивнул, а сам подивился слову «стильная». Что за «стиль» такой, волосы обрезать, тогда как женская красота вся в длинных волосах? Да еще чуб поперек глаз носить, того гляди окосеет…
– Возраст?
Опа-на! А он и не знает…
– Двадцать, – ляпнул он наобум.
– О, так это юбилей! Это обязывает…
– Нет, не юбилей, – спохватился он. – Она диплом какой-то получает… – придумал он с ходу.
– А дату ее рождения знаете?
– Послушайте… – он глянул на бейдж, висевший на лацкане серого пиджака продавца, – послушайте, Николай, я не пойму, какое это имеет значение? Помогите мне выбрать браслет для молодой… и стильной… девушки, вот и все.
– Очень даже имеет значение! Камни связаны с датой рождения, со знаком Зодиака. Например, если она Телец, то ей лучше изумруд, а если…
– Не надо мне по знаку Зодиака! – перебил его Степан, все больше раздражаясь. – Подскажите мне подходящий… стильный браслет!
Продавец глянул на него и умолк, принявшись задумчиво изучать свои витрины. Наконец он указал на один из ящиков:
– Здесь авторские работы. Думаю, лучше выбрать из них.
– Но тут не драгоценные камни!
– Блеск и стоимость камня не должна затенять красоту работы! По крайней мере, так считают художники-ювелиры, которые их создали. То же самое можно отнести к девушке: блеск и дороговизна украшения не должны затенять красоту самой девушки… Правда, прошу прощения, я не спросил: ваша племянница красивая?
– Ничего, – буркнул Степан.
– Ничего – это ничего, – заметил парень. – Если девушка некрасивая, то в таком случае и вправду лучше выбрать ей браслет с доро…
– Да красивая она, красивая! Вот, ё-моё, пристал! Давай вот этот! – И Степан ткнул на тонкий ободок с тремя какими-то неизвестными ему камнями затейливой формы, которые по цвету напоминали Кирино платье.
Впрочем, по цене этот браслетик был вполне сопоставим с теми, что он дарил Люсе, и Степана это несколько утешило.
Он вернулся в «Аську» и первым делом заглянул на кухню. Кира была на месте, хотя народ уже давно разошелся.
– А, молодец, что меня дождалась!
– Вы, пожалуйста, больше так не делайте! – резко сказала ему Кира.
– Как? – озадачился Степан.
