Владимир Колычев - Семья в законе
Труп уже укладывали на носилки, когда Павел вернулся к месту происшествия. На асфальте виднелась кровь, но со временем от нее ничего не останется. А следы, оставшиеся от преступников, уже уничтожены. Санитары топтались сейчас по тому самому месту, откуда примерно стрелял убийца. Но там ничего и не было, кроме мелких камешков.
Павел подошел к Цветковой, которая также собиралась уезжать, спросил, что подозрительного она смогла обнаружить на месте преступления. Может, преступник что-то обронил, когда садился в машину. Но, как выяснилось, после себя он оставил только стреляную гильзу. Ну и пулю, которую выцарапали из дерева и приобщили к протоколу.
Тогда Павел просто пошел по дороге, в направлении, в котором скрылась машина с преступниками. Он внимательно смотрел себе под ноги – рассыпанная по асфальту щебенка, замасленная деревяшка, дырявый и грязный от времени целлофановый пакет в траве у обочины, обломок ветки, кусок кирпича, один старый окурок, другой, камушки, ржавая пружина от раскладушки, пластиковая дужка от очков, крупная хромированная гайка, обрывок газеты, выброшенной не одну неделю назад... Из того хлама, что попался Павлу на пути, он выделил только дужку от очков. Черный глянцевый пластик, еще даже не запыленный. Видно, что совсем недавно выпал из машины. Возможно, из той самой, на которой скрылись преступники. Уж ни ее ли пропажа так обеспокоила убийцу?
Сторож говорил, что преступник садился в машину нервно, суетно, и на нем были черные солнцезащитные очки. Что, если уже в машине, он сделал резкое движение, отчего от очков отскочила дужка? Она попала в щель между порожком и прикрытой дверью. А когда преступник эту дверь открыл, чтобы затем захлопнуть, дужка и вывалилась на дорогу. Он догадался, куда она делась, открыл дверь, чтобы найти ее... Но если это так, то его действия наводили на мысль о чрезмерном душевном волнении. Ну, как можно увидеть такую мелкую пропажу из быстро движущейся машины? А водитель не стал останавливаться, чтобы помочь ему. Не было у него на это времени.
Дорога находилась в стороне от основных магистралей – пользовались ею мало, к тому же дужка, видимо, стукнувшись об асфальт, отскочила на обочину. Не было на ней следов подошв и автомобильных колес, зато, возможно, на полированной поверхности остались жировые отпечатки пальцев.
Павел не стал поднимать дужку с земли, насколько мог низко склонился над ней, присмотрелся. Да, есть что-то похожее на жировое пятно...
– Что там у тебя такое? – спросила подошедшая Цветкова.
– Надеюсь, что улика, – разгибаясь, ответил он. – И с отпечатком пальца... Как минимум, одного пальца...
– Дужка от очков? Это интересно, – заинтригованно сказала капитан.
– Сторож говорил, что у преступника лицо широкое, поесть, сказал, любит. А очки, похоже, детские, ну, может, женские, в общем, небольшие. Скорее всего, потому и сломались, что на широкий фасад с трудом налезли.
– Хорошо, если так... Давай-ка, я это дело оформлю.
Ульяна сфотографировала дужку под линеечку, затем уложила ее в специальный пакетик, вписала находку в протокол.
– Если очки маленькие были, значит, преступник готовился к убийству сумбурно.
– А парик, борода?
– Насчет бороды не знаю. А парик он мог у жены одолжить. Ну, может, у любовницы. И очки у нее же взять...
– Да, у жены, – кивнул Павел. – И очки, и парик...
Он вспомнил, как они с Леной выбирали для нее солнцезащитные очки. Солнце, чайки над морем, лоток с очками, краснолицая женщина в соломенной шляпе. Лена мерила очки, спрашивала у него, идут они ей или нет, а он лишь делал вид, что смотрит на нее, сам же любовался роскошной блондинкой в коротких шортах и футболке, через которую просвечивала высокая пышная грудь... Потому он бездумно кивал, отвечая жене, из-за чего она и выбрала невзрачные очки, в которых еще больше стала похожа на серую мышь...
– У Лены узкое лицо, – сказал он, чувствуя, как пережимает горло горький спазм.
Вернуть бы назад эти дни. Он бы глаз не спускал с жены, он бы не выпускал ее из своих объятий, осыпал бы ее поцелуями, вдыхая любимый аромат ее волос и кожи, согретой южным солнцем. Он бы ни на секунду не расставался с ней...
– У какой Лены? – не поняла Ульяна.
– У моей жены... Лицо у нее узкое, и очки она себе маленькие подобрала. Я попробовал надеть, так чуть не сломал...
– У тебя есть жена?
– Была... А что тут такого? – в свою очередь удивился он.
– Ты же говорил, что не женат...
– Когда я такое говорил?
– Осенью... Ну, ты должен помнить, – смущенно проговорила Ульяна.
Павел невольно прикрыл глаза ладонью, чтобы она не видела, сколько в них презрения. Он ненавидел самого себя, а она могла принять это чувство на свой счет... Да, в прошлом он вел себя так ужасно, что мог сказать, будто у него нет жены. Сейчас в это невозможно поверить, но в недалеком прошлом он считал себя свободным от семейных уз. Дочка выросла, жена совершенно не волнует, на уме только такие красотки, как Цветкова...
Он вспомнил, как однажды Лена очень удивила его. Он очень хотел спать, а тут вдруг в спальню заходит белоснежная блондинка с ярко накрашенными губами, в сексуальном черном корсете, чулках и босоножках на шпильке... Он так тогда взбудоражился, что не сразу понял, кто перед ним. А когда до него дошло, что это жена, все возбуждение сошло на нет. Помнится, он нарочно назвал ее шлюхой, чтобы она обиделась и оставила его в покое... Какой же он был тогда сволочью!
– Эй, что с тобой? – спросила Цветкова и щелкнула пальцами перед его глазами.
– А что со мной? – очнувшись, удивился он.
– Лица на тебе нет... Ты что, убить кого-то хочешь?
Павел озадаченно поскреб щеку. Неужели у него был такой страшный вид, если Ульяна пришла к такому выводу?
– Да, хочу. Самого себя.
– За что?
– За то, что жену не уберег...
– Постой, постой-ка... Так это же твою жену этой весной убили? Да, да, точно...
Павел не хотел продолжать разговор, но если бы у него возникло такое желание, он бы и слова не смог произнести – настолько сильно спазм перехватил горло.
Он счел свою миссию исполненной и, не прощаясь, отправился домой. По пути купил бутылку водки и уговорил ее в одиночестве, на кухне, перед фотографией жены.
Утром он опоздал на службу, получил нагоняй от начальства и новое дело. Он должен был обеспечить расследование убийства Олега Сергеевича Блинкова, которое было поручено капитану Цветковой.
Глава 4
Из квартиры на самом верхнем этаже элитной высотки открывался прекрасный вид на город. Парковая зона с колесом обозрения, переливающаяся на солнце змейка реки, дома частного сектора, многоэтажные микрорайоны, дымящие вдалеке заводы... В квартире царило траурное уныние, зеркала завешаны, пахло ладаном и горечью невосполнимой утраты. А на балконе свежий воздух, и легкий ветерок сдувает зеленую тоску похмелья. Именно поэтому вдова погибшего Блинкова провела Павла сюда.
Он стоял у открытого проема в раме остекления, смотрел на город, и скорее почувствовал, чем услышал, как на балкон зашла хозяйка. Она поставила на столик серебряный поднос, сняла с него две фарфоровые чашечки с дымящимся кофе. Сама села в плетеное кресло, Павлу показала на другое.
– Спасибо вам!
Он с жадностью сделал первый глоток, зажмурился от удовольствия, чувствуя, как обжигающе горячая влага растекается по горлу, пряным ароматом будоражит сознание.
– Вам нездоровится? – спросила Маргарита Витальевна.
Если бы не тоска во взгляде, этот подначивающий вопрос мог бы прозвучать весело. А так это выглядело не более чем сухая констатация фактов.
– Да, жену помянул.
Павел не хотел говорить об этом, но ему нужно было войти в доверие к вдове потерпевшего, а ничто так не сближает людей, как общее горе. К тому же он вдруг ощутил потребность рассказать, какая чудесная у него была жена.
– Помянули? – непонимающе посмотрела на него женщина.
– Да... Я очень ее люблю. Она у меня была самая лучшая... Была... Ее убили, в марте этого года. Она была у меня учительницей... Самой лучшей учительницей. Возвращалась домой из школы... Ее убили, забрали сумочку...
– И что, убийц нашли? – заинтригованно смотрела на него Маргарита Витальевна.
– Нет... Я сделал все, что мог, но увы... Может, с вашим мужем повезет больше?
– Ну, найдете вы его убийц, и что? – горько усмехнулась женщина. – Олега уже не вернешь... Но вы их найдите. Я заклинаю, найдите!
Она порывисто повернулась к Павлу, отчего рукой невольно сбила со стола чашечку, и кофе пролился ей на брюки. Но женщина этого как будто и не заметила. Может, настолько сильна была ее душевная боль, чтобы не обращать внимания на такие мелочи. А ведь кофе горячий...
– Вы должны их найти!
– Все, что в наших силах... Вы бы сходили, переоделись.
– Да, конечно...
Пока Маргарита Витальевна приводила себя в порядок, Никифоров, смакуя, выпил кофе под сигарету. Но удовольствия не получил. На душе тяжело. Зачем он рассказал про покойную жену? Да, она действительно у него самая лучшая – была, есть и будет. Но, если задуматься, он откровенно спекулировал на своем горе.
