Юрий Корчевский - Фронтовик. Без пощады!
– Тогда идите к себе, одевайтесь. Я за вами зайду.
– Вот спасибо, Андрей. Я бы и сама пошла, да ночь на дворе, боязно.
– Где хозяин-то?
– На смене, где же ему быть…
Глава семьи, Николай Афанасьевич, работал на железной дороге посменно, как говорили «день, ночь, сорок восемь». Двенадцатичасовая смена днем, на следующие сутки – ночью, потом двое суток отдыха.
Андрей быстро оделся, поколебавшись, положил в карман «вальтер». Привык он к оружию. И как другие не могут выйти из дома без часов или галстука, так он не мог уже выйти без пистолета.
Спустившись на этаж ниже, увидел, что как раз из двери своей квартиры выходила Васильевна. Платок пуховый на голову накинула, на плечи – потертую цигейковую шубу, на ногах – валенки.
Идти пришлось недалеко, минут десять. Первой шла женщина, Андрей торопился следом. На ходу головой по сторонам вертел – не видно ли чего подозрительного?
Подруга Лены жила в небольшом деревянном домике. Васильевна долго стучала в запертую калитку, пока от крыльца не спросили:
– Кого принесло? Ночь на дворе!
– Это я, Кутафина. Дочь моя, Лена… Она к вам вечером приходила…
– Была, была. Поговорила с моей Анечкой и ушла. Давно уже.
Васильевна схватилась за сердце:
– Ой, да как же это? Где же она? Никогда нигде не задерживалась!
Андрея охватило чувство непоправимой беды. Девчонка молодая, глупенькая еще. Но не избалованная, в дурную компанию не пойдет. И если пропала, надо искать – или по больницам, или труп.
Однако о мыслях своих женщине он не сказал – человеку и так плохо.
– Вот что, Васильевна, иди домой. Телефон у тебя есть?
– Есть, от железной дороги поставили.
– Звони по больницам, узнавай, не поступала ли похожая девушка.
Женщина прижала ладонь ко рту, сдерживая рвущийся крик:
– Неужели…
Не договорив, она повернулась и пошла к своему дому.
Андрей решил по-быстрому пробежаться по переулкам. Если с девчонкой случилось что-то нехорошее, тело ее надо искать неподалеку, немного в стороне от ее маршрута.
Бегом он пробежал по одному переулку, другому… Ничего подозрительного. Однако свернув в тупик, остановился. Внимание его привлек сугроб, показавшийся ему непростым: снег вокруг него примят был, и следы обуви цепочкой отпечатались.
Андрей присел, разгреб руками снег. Ткань суконная. Вроде такого же цвета пальто было на Лене. Он стал отбрасывать снег. Точно, пальто, а в нем – она сама. Эх, Лена-Лена, не послушалась!
Внезапно раздался слабый стон. Андрей остановился, прислушался: показалось? Быстрыми движениями он разбросал снег вокруг головы, высвободив лицо. Лена! Глаза закрыты, но видно, что жива – только без сознания. Черт! Телефон нужен, «Скорую» бы вызвать! Три часа ночи, никто двери не откроет!
Он бросился бежать к своему дому, толкнул дверь соседки – она была открыта:
– Васильевна, где телефон?
– Тут, звоню я.
– Дочь я твою нашел! Без сознания, но жива. Собирайся!
Женщина заохала, бестолково заметалась по квартире.
Андрей позвонил в «Скорую», назвал адрес. Потом набрал номер райотдела и доложил дежурному о происшествии.
– Охраняй, чтобы следы не затоптали, высылаю дежурную бригаду, – отозвался тот.
Андрей повесил трубку и обернулся: одетая женщина уже топталась у двери.
– Ой, да как же это? – всхлипывала она. – Кровиночка моя!
– Замыкай дверь, да пошустрее, а то дочь замерзнет.
Андрей бы бежал, но его сдерживала Васильевна. Стараясь идти быстро, она задыхалась и поневоле отставала.
– Вон на том углу! – махнул рукой Андрей, а сам рванул бегом.
Лена лежала в сугробе. Андрей вытащил ее с другой стороны, стараясь не затоптать следов. Один был маленький, явно от ее ботиночек, а другой крупный, мужской. Пальто Лены спереди было залито кровью, превратившейся в красную ледышку. Но сама Лена была жива, дышала едва слышно.
Подбежавшая Васильевна увидела дочь:
– Леночка, что с тобой сделали?
– Васильевна, отойди отсюда, следы преступника затопчешь.
Васильевна осторожно обошла сугроб.
– У Лены были золотые изделия, деньги?
– Откуда? Сам знаешь, как мы живем, от зарплаты до зарплаты едва дотягиваем. Ой! А чулки?
Андрей сначала не обратил внимания, но откинувшаяся пола пальто обнажила разорванный чулок. Да и нижнего белья на девушке не было.
В приступе ярости Андрей скрипнул зубами: Лена попалась насильнику. Но ведь раньше он только угрожал ножом, не пуская его в ход. Сволочь!
Из-за угла вывернула карета «Скорой помощи» – это была старенькая полуторка с крытым фанерой кузовом.
Увидев милиционера, водитель затормозил:
– Что у вас?
– Изнасилование и ножевое ранение в живот. Не исключаю обморожения – она в сугробе часа три пролежала.
Санитары уложили девушку на носилки и затолкали их в кузов. Мать Лены уселась в машину, и «Скорая», фыркнув мотором, выехала из переулка.
Андрей перевел дух – все-таки жива! Лишь бы выкарабкалась. Ранения в живот всегда серьезные, да и времени много прошло.
Прошло еще четверть часа, пока появилась «полуторка» с дежурной бригадой.
– Здорово, Фролов! Что у тебя? Ты же вроде не дежуришь?
– Так и есть. Соседка ночью прибежала, Кутафина ее фамилия. Вечером дочь к подружке ушла и не вернулась. Пришлось к подруге идти. А по дороге дочку в сугробе обнаружили, с ножевым ранением в живот. Судя по всему, ее еще и изнасиловали.
Сотрудники дежурной бригады переглянулись:
– Похоже, тот же насильник.
– Не факт, – возразил оперативник. – Тот, угрожая ножом, насиловал и грабил, но нож не применял. Ведь если бы потерпевшую в сугробе не нашли, к утру был бы труп.
– Точно – с ранением и на морозе.
Фотограф сделал несколько снимков, ослепив всех магниевой вспышкой. Потом эксперт побрызгал на мужские следы водой, подождал, пока она замерзнет, и залил отпечатки жидким гипсом.
– Вот, теперь у нас кое-что есть. Русский сапог, размер… – эксперт смерил гипсовый отпечаток линейкой, – сорок третий. Здоровый получается мужик.
– А другие потерпевшие говорили – среднего роста и коренастый.
– Может быть – не тот? Если потерпевшая придет в сознание, допросим, узнаем. Лишь бы девчонка выжила, зацепка будет. Фролов, поехали в отделение. Рапорт напишешь: фамилию потерпевшей, адрес, обстоятельства.
Андрей чертыхнулся – пропала ночь. Впрочем, на востоке уже серело, наступало утро очередного дня. Пока напишешь рапорт, уже и домой идти смысла не будет.
В отделении он сел за стол, написал рапорт, описав все, как было, и отдал бумагу дежурному. На часах было уже семь утра.
Дежурный зевнул:
– Ты бы прилег на пару часов в свободном кабинете, соснул…
– Наверное, я так и сделаю.
Андрей зашел в первый же кабинет – днем тут сидел дознаватель – и улегся на продавленный диван. Но сон не шел.
Девчонку жалко. Молодая еще – может, выкарабкается? И семья хорошая, труженики. Родителям горе. Теперь следователи должны вести дело. Только у них этих дел – целая куча.
Андрей решил опросить всех информаторов. Шансов мало, но все-таки попробовать надо. Ночь была, свидетелей нет, но и транспорт общественный не ходит – метро, трамвай, автобус. Стало быть, насильник живет в этом же районе – пешком на другой конец города не пойдешь. Да и удар ножом в живот выдает непрофессионала. Те, кто фронт прошел, бьют в грудь, в сердце – или в шею сбоку. Тогда у жертвы шансов нет.
Судя по прорехе на пальто, нож широкий – сантиметра четыре. На заточку или финку, которыми матерые уголовники пользуются, непохоже.
Надо этого подонка найти. Неужели не видел, что перед ним подросток, а не взрослая женщина? Пусть следователи копают – это их работа, но и он разыскать попробует. Тут уже дело принципа, иначе как в глаза родителям Лены смотреть? Если не скажут напрямую, то подумают – зря он, Андрей, хлеб свой ест, жалованье получает. И не объяснишь, что поимка насильника – не его работа, а следователя.
Пока размышлял, часы в кабинете – большие, напольные – пробили девять. Надо спешить на развод. Он успел, но ничего нового не услышал. В сводке сообщалось о попытке убийства и изнасиловании, но он и сам все видел.
Сразу, как заступил на пост, Андрей стал среди прохожих своих стукачков выискивать. Наконец увидел одного, идущего беззаботной походкой, в расстегнутом пальто.
– Шурик, что это на тебе?
– А что такое?
– Да вроде пиджачок похожий в сводке о квартирной краже проходил…
Блатной тут же запахнул пальто:
– Ошибочка, начальник, я не при делах. В карты я его выиграл.
Шурик стучал по мелочи, но иногда зацепки давал хорошие.
– Об изнасиловании и убийстве ночью сегодня слышал?
– Откуда, начальник? Мы до утра в карты резались. Вот только домой иду, отсыпаться.
– Услышишь чего-нибудь – сообщи.
Шурик напыжился, распахнул пальто:
– Непременно.
Он почувствовал, что сегодня пронесло, не его потрошить будут.
Андрей опросил полтора десятка информаторов, и ни один из них не был в курсе. Тогда он пошел в переулок и стал опрашивать жителей – не видел ли кто чего-нибудь подозрительного, не слышал ли криков. Однако ничего из того, что могло бы ему помочь, узнать не удалось. Честно говоря, он в душе сомневался, что уголовники помогут. Если бы произошла кража – тогда другое дело. Вещи все равно где-нибудь, да всплыли бы: на барахолке, на ком-то из блатных – и это уже улика. Насильники же действовали в одиночку. Но этот был местным – Андрей был уверен.
