Шестой уровень - Незнанский Фридрих Евсеевич
Первое. Это все-таки не Корея. До Кореи в багажнике «жигуленка» просто так не добраться. Выходит, все-таки Россия. Обнадеживающее умозаключение.
Второе. Судя по высящемуся за стеной сплошному частоколу разлапистых елей, вокруг непролазная тайга».
В тайге, Митяй когда-то слыхал об этом краем уха, в самых дальних и глухих районах есть лесоповалы, на которых вкалывают трудяги из Северной Кореи. Жизнь у них — хуже не придумаешь. То ли рабочие, то ли рабы. Не получают ни копейки, спину гнут с утра до ночи и молятся своему мелкому коммунистическому божку Ким Чей Иру, сынку верховного божества Ким Ир Сева. Порядки в таких лагерях устанавливаются не по российским, а по севёрокорейским законам, и территории их тоже считаются принадлежащими Северной Корее.
«Если я очутился в подобном месте, — продолжал размышлять Митяй, — то дела мои хреновые.
Третье. Необходимо выяснить, чего от меня хотят. Возможно, я попал сюда по ошибке. Тогда— гроб с музыкой. Если от меня чего-нибудь нужно, есть надежда выбраться из переделки живым: тянуть время, насколько возможно, и придумывать пути к спасению. Если они выяснят, что я не тот, за кого меня приняли, гнить мне в тайге под осиной. Не дадут же они уйти ненужному свидетелю!..
Отсюда вывод: даже если случилась ошибка, надо прикидываться дураком и валять ваньку до последнего. Эх, знать бы, чего им надо!..» — вновь вздохнул про себя Митяй, недружелюбно поглядывая на свернувшегося калачиком сокамерника, который за все это время не произнес ни звука и, кажется, даже не пошевелился, а потом отвернулся к стене и задремал.
Раздался шорох, и Митяй открыл глаза. Это была годами отработанная привычка: не терять быстроты реакции даже в самом глубоком сне. Враг всегда подкрадывается неожиданно.
Однако на сей раз тревога оказалась ложной.
По влажной, с выступающими кирпичами стене деловито карабкалась крупная крыса. Она размахивала длинным, в острых редких щетинках хвостом, поддерживая таким образом равновесие, и споро перебирала цепкими ланками.
Крыса немедленно почувствовала на себе взгляд Митяя и, повернув к нему хищную длинную мордочку с желтоватыми, выступающими из-под верхней губы зубами, уставилась на него блестящими настороженными глазками.
Митяй зевнул и, потянувшись, перевернулся на другой бок.
Спина затекла и болела. Сон на неструганых досках не самое большое удовольствие.
И хотя Козлов был человек, привычный ко всякого рода обстоятельствам и не тяготившийся отсутствием комфорта, на сей раз он с трудом переносил заключение в сыром и мрачном карцере.
Три дня назад, когда Митяй, оставив товарищей, направился за машиной, где был спрятан подавитель, он и предположить не мог, что окажется в тайге на лесоповале, среди чужой речи и узкоглазых физиономий.
Будь Митяй чуточку осторожней, он, конечно, без труда справился бы с нападавшими и не позволил запихнуть себя в багажник.
Однако Козлов и предположить не мог, что здесь, на родной земле, он тоже должен быть начеку.
Спать пришлось недолго.
Лязг дверных засовов возвестил о появлении охранников.
— Виходить! — прозвучал писклявый голос.
Митяй спросонья удивленно поглядел на желтолицего, с насупившимися бровями коротышку, потом — на чумазого мальчугана в глубине камеры, но тут же осознал, что вряд ли корейца стали бы выкликать на хоть и ломаном, но все-таки русском языке.
Вздохнув, он не спеша поднялся.
В камеру из-за плеча первого охранника скользнул второй, ростом поменьше, и без лишних слов опутал веревками запястья Митяя.
Боитесь, усмехнулся про себя тот, что ж, правильно боитесь!
Его вновь повели по длинному коридору, но не к выходу, а в глубину здания. Лестница уходила куда-то под землю, и подошвы гулко стучали по проржавевшим металлическим ступеням.
Наконец Митяй оказался перед обитой рваным дерматином дверью.
Дверь распахнулась, и навстречу шагнул полненький, как хорошо прожаренный колобок, кореец с дружелюбным выражением лица.
— Добренький дзень, — сказал он. — Рад привесьтьвовать хоросего госьтя.
Митяй хотел было заткнуть его сразу, однако вовремя спохватился. Не надо повторять глупых ошибок, на которые так горазд Васька Гладий. Умный всегда пойдет другим путем.
Сначала надо узнать, чего ему надо, а потом уж устраивать гвалт.
— Присасивайтесь, — продолжал между тем плешивый. — Кофе, цяй?
— Чай, — кивнул Митяй, — раз уж нет чего-нибудь покрепче.
— С сяхаром? — уточнил плешивый и, не дожидаясь ответа, распорядился на своем птичьем языке.
Охранник, который сопровождал Козлова в его путешествии по коридорам, кивнул и растворился в полутьме за дверью.
— Сьто зь, будемь зьнякомисся.
Митяй поперхнулся но тут же сообразил, что загадочная фраза означает: «Что ж, будем знакомиться».
— Может, сначала руки развяжете? — предложил он.
Плешивый хитро улыбнулся и покрутил перёд носом коротким указательным пальчиком.
— А дрясся не будемь?
— Драться не будем.
— Сьмотриссе, рась усь обиссяли!..
— Уговор дороже денег! — утвердительно кивнул Митяй.
Потирая затекшие руки, он уселся на жалобно скрипнувший стул и огляделся.
Комнатка была невысокая, тесноватая; у стены стоял стол, а на стене висели фотографии товарищей Ким Ир Сена и Ким Чей Ира, на которых великий вождь и его сынишка были изображены круглолицыми и полными сил.
Плешивый, продолжая удерживать на физиономии медоточивую улыбку, уселся за стол, как раз против Митяя, и сказал:
— Мозете називать меня товарись Ке Люй.
— А меня — господин Сысоев.
— Хи-хи, — осклабился Ке Люй, обнажая мелкие желтоватые зубки. — Сютите! Ви есть Козлов Дьмитьрий, ми про вась вьсе зьняем.
Митяй с трудом сдержал возглас досады. Он выдавил на губах небрежную усмешку:
— Завидная информированность.
— Не бюдем играсся в прятьки. Ви идете на вьсьтьрецю нямь, ми идем на вьсьтьрецю вамь.
— В чем же я должен пойти вам навстречу?
— А вине догадиваетесь?
Митяй пожал, плечами, изображая искреннее непонимание.
Плешивый улыбнулся еще шире, чем прежде, и произнес:
— Козлов Дьмитьрий, я зе ськазаль: не сьтоить играсся в прятьки. Зя вами сьледили. Откуда ви взялись во Влядивосьтоке?
— Приехал к товарищу.
— Цепуха!— отмахнулся товарищ Ке Люй.— Намь изьвесьно, сьто ви вьходите вь команьду, которая имеет один вазьный аппарат. Правильна?
Пленник слушал, не подтверждая и не отрицая и думая только о том, чтобы ничем не выдать своего замешательства. Продолжать прикидываться дурачком или же завести длительный торг.
Вошел охранник. Он поставил перед Козловым стакан с жиденьким чаем. Плешивому же досталась маленькая фаянсовая чашечка.
— Так и бюдемь молцять? — вкрадчиво поинтересовался он, ухватив чашечку за изогнутую ручку и прихлебывая дымящийся напиток.
— Кто вы такой?
— Я узе ськазял: товарись Ке Люй.
— Ага, Люй, — понимающе кивнул Митяй.
— Ке Люй, — вежливо поправил собеседник.
— С какой стати я должен раскрывать вам свои секреты?
Плешивый грустно покачал головой:
— Есьли хотите зить, будете раськазивать.
— А где гарантии?
— Гаряньтии — мое сьлово.
Митяй одним глотком заглотил чай.
— Мне нужно время, чтобы обдумать ваше предложение.
— Надеюсс на васе блягорязюмие. Я упольномосен обес-сять зьнясительное денезьное возьнагрязьдение.
— Немаловажная деталь. — Митяй воздел кверху указательный палец. — Не подмажешь — не поедешь.
— Даю вям сютки, это будет сютки перевоспитания человека в духе чучхе, — сказал плешивый. — Ви отравлеяы капиталистическим духом. А зявтра мы продользим. Кьсьтяти, утьром на плацу состоится публицное накязя-ние одьного насего рябоцего. Онь тозе отравлен капиталистицеским духом, питалься сьбезять изь лагеря и быль поймань в лесу. Есьли ви виглянете вь окосько, то все сьмозете увидеть. Вамь это будеть полезьно. Цтобы не питались больссе сютить...
