Евгений Сухов - Делу конец – сроку начало
— Может быть, ты мне сейчас расскажешь все? — повернулась Виолетта к Вадиму.
После такого секса следуют обоюдные откровения. Вадим переживал это не однажды, но кажется, что это было где-то в другой жизни, а может быть, даже и не с ним.
— А что ты хочешь услышать? — хмуро поинтересовался Вадим.
— Правду, дорогой, — обезоружила она его доброжелательной улыбкой.
Виолетта была умна и проницательна не по возрасту. Если говорить откровенно, с ней все было по-иному, не так, как с другими женщинами. Даже ласки она поднимала на такую отчаянную высоту, от которой закружилась бы голова у самого искушенного мужчины.
— Правда может быть нехорошей, Виолетта.
— Всякий раз убеждаюсь, какими все-таки вредными могут быть эти белобрысые! — с нескрываемой досадой протянула Виолетта. — Вот скажи мне откровенно, Вадим, перед кем тебе еще раскрываться, как не передо мной? Я же не только твоя любовница, кстати, очень темпераментная, если ты заметил…
— Я обратил на это внимание, — с улыбкой отозвался Вадим.
— …но еще и твой друг.
— Ты хочешь правду? Изволь! Меня желает грохнуть один тип, и поэтому несколько дней я решил отсидеться у тебя.
Сказанное Виолетта восприняла совершенно спокойно.
— Давно ты об этом узнал?
— Три часа назад.
— И что же ты будешь делать, тебе ведь нужно ходить на работу?
— Мои дела обстоят серьезно, и поэтому я попрошусь в отпуск. Думаю, начальство мне не откажет, если не хочет, чтобы на одного ценного сотрудника у них стало меньше.
— Я могу поговорить с отцом. У него большие связи в криминальном мире. Думаю, он мог бы это уладить. Он вообще не оставляет меня своей заботой. Мы вот с тобой лежим, занимаемся любовью, и я не исключаю, что где-то здесь в комнате встроен глазок видеокамеры и мой добренький папаня слышит каждый наш вздох.
— Веселенькая у тебя жизнь, — бесцветным тоном посетовал Вадим. — Только заступничество твоего папаши не для меня. Некрасиво это смотрится, когда опер прячется за спину адвоката.
Главная причина была в ином — отец Виолетты, действительно, был крепко связан с ворами, и в управлении на него лежало огромное досье, пополнявшееся новыми бумагами при каждом выигранном деле. Уголовка имела на него немалый зуб — благодаря своим выдающимся способностям он порой перечеркивал работу целых отделов, вытаскивая законных из следственного изолятора. Отец ее был из тех людей, кто не делает ничего просто так. Не исключено, что после улаживания его вопроса он явится как-нибудь в час «икс» и потребует от майора существенную услугу, за которой может запросто последовать служебное несоответствие.
Подумав, Шевцов добавил:
— И потом, твой отец просто не в состоянии решить этот вопрос. Здесь задействованы очень серьезные люди. И знаешь… я уже жалею, что пришел к тебе, ведь я подвергаю и тебя опасности.
— Пустяки, — вяло отмахнулась Виолетта, — мне ничего не грозит. Не нагоняй понапрасну страха.
— Может быть, ты все-таки побереглась бы, дело-то серьезное, — мягко продолжал настаивать Вадим.
Хотя он был убежден, что Виолетте ровным счетом ничего не грозит. Ее устранение было бы просто не по правилам. Как ни странно, у киллеров тоже существует определенный кодекс чести. Зачем ему убивать двух человек вместо одного, тем более что за второго ему никто не заплатит. И в какой-то степени такая инициатива даже чревата. Заказчик любит, чтобы все было исполнено в точности, в противном случае результат воспринимается как брак, и в следующий раз он просто воспользуется услугами другого профессионала.
— Нет, я остаюсь с тобой. И все-таки странные эти мужчины. Как только им грозит какая-нибудь неприятность, они ищут спасения у женщины… Ты нахмурился?… Ну что ты, что ты! — Теперь ее поцелуй был извиняющимся. Кто бы мог подумать, сколько душевных оттенков может нести в себе обыкновенное касание губами. — Я ведь пошутила. Я же такая баловница.
Глава 7
Надежда с отвращением поморщилась, вспомнив потное тело клиента, собранное в мелкие отвратительные складки. При малейшем движении оно тряслось, напоминая застывший свиной бульон. Пожалуй, единственной положительной стороной в их общении было то, что он платил не скупясь, и втайне от мадам она сумела сколотить две тысячи баксов. Подобное воспринималось сутенерами как крысятничество, и если они узнают про ее дополнительные заработки, то без наказания не обойтись. Например, могут продать своим землякам, торгующим на рынке, и тогда двадцать случек за ночь покажутся лишь миленькой забавой.
Кроме этих денег, у Надежды в загашнике имелось еще тысяч тридцать. Но этого явно недостаточно, чтобы прекратить любовный промысел. В новую жизнь нужно вступать с солидным капиталом, чтобы купить себе квартирку где-нибудь поближе к центру и прикинуться эдакой светской дамой, помешанной на нравственности. Еще лучше было бы приобрести недвижимость за границей, например, в Чехии или на Кипре, но затраты в этом случае будут куда более значительными, а для этого нужно работать с клиентами по три смены, превращаясь в эдакую многостаночницу. Впрочем, так тоже долго не наработаешь, уже через пару лет можно превратиться в такую дохлятину, что даже бомжи начнут воротить нос. Тело любой путаны должно быть ухоженным и красивым. Кроме массажа и омолаживающих кремов, которые подпитывают кожу и не дают ей состариться раньше времени, необходимы постоянные упражнения на тренажерах, занятия в бассейне. А на все эти удовольствия уходит куча денег, и нужно быть по-настоящему прижимистой, чтобы сохранить хоть какие-то запасы.
Надежда взглянула в зеркало. На нее смотрело красивое холеное лицо молодой женщины. Взгляд слегка наивный, в глазах вопрос, она напоминала примерную выпускницу школы, стоящую на пороге большой жизни. Надежда тяжело вздохнула. Если бы учителя знали, какой выбор сделает золотая медалистка, наверняка классную руководительницу хватил бы удар.
Девушка глубоко затянулась и выпустила струйку дыма. Разбившись о зеркальную поверхность, дым рассеялся, оставив легкое пятнышко пара, быстро таявшее. Хороша чертовка, нечего сказать. Посмотрит кто-нибудь на такую да и влюбится до беспамятства. Неплохо, если бы этим человеком был молодой, красивый, разумеется, богатый, а еще из благополучной семьи. Такому нетрудно будет внушить, что она непорочна, как мадонна.
С такими данными только вышагивать на подиумах, иметь богатых покровителей, а тут приходится ложиться под всяких потных и лысых, готовых удавиться за десятку баксов. Нет, нужно выбираться из этой клоаки, и чем раньше, тем лучше, пока уличная жизнь не затянула ее окончательно.
Ольга сумела устроиться, заполучила в покровители самого Стася Куликова. Странно только, что он в ней нашел? Ни титек, ни задницы, правда, у нее ноги хороши, ну мордашка еще неплохая, а так обыкновенная баба, каких на Тверской можно встретить не один десяток.
Комната у Надежды была небольшой, но аккуратной, и теперь все ее потуги были направлены на то, чтобы расширить, наконец, жилище. На такую акцию следует поднапрячь толстяка. Три дня назад он обмолвился о том, что где-то под кроватью прячет сто тысяч «зелеными», пускай поделится со своей маленькой киской.
«А не навести ли на него парочку отчаянных ребят, обговорив при этом с ними свой процент?» Надежда улыбнулась своему отражению. Вряд ли кто из клиентов подозревал, что в такой симпатичной головке копошатся столь крамольные мысли. А ведь она не однажды давала наводку на квартиры «новых русских», чем значительно пополнила свои сбережения.
— А ты хороша, стервочка, не стареешь, — услышала Надежда за спиной насмешливый голос и, обернувшись, оцепенела.
В нескольких шагах от нее в темно-синем облегающем костюме, держась рукой за косяк, стояла Ольга.
— Как ты вошла сюда? — едва пошевелила она одеревеневшим языком.
— Похоже, что ты мне не рада, подруга, — лицо Ольги было почти оскорбленным. — А помнится, мы с тобой жили и работали вместе. Ведь так?
— Так, — тихо произнесла Надежда.
Она неплохо знала свою подругу и прекрасно понимала, что заявилась Ольга в квартиру совсем не для того, чтобы предаваться воспоминаниям.
— А вошла я сюда очень просто, через дверь. Странно, что ты ничего не заметила.
Крачковская уверенно прошла в комнату, взяла со шкафа флакончик духов и, понюхав, с отвращением отшвырнула в сторону, вовсе не озаботившись тем, что пузатый пузырек, отрикошетив от стола, угодил в фарфоровую вазу, расколотив ее на несколько огромных кусков.
Надежда посмотрела на черепки и, старательно скрывая обреченность, произнесла:
— Дверь была заперта.
— Ну и что, — безразлично пожала плечами Ольга, — разве мне это может помешать, если я очень захочу увидеть свою лучшую подругу? К тому же замки у тебя несерьезные, я бы посоветовала укрепить их, а еще изнутри закрываться на засов. Тогда это уже кое-что. Что-то ты совсем загрустила, Наденька, у меня такое впечатление, что я тебя расстроила своим визитом.
