Никита Филатов - Последняя ночь майора Виноградова
— Ладно вам…
Комплименты любят все — независимо от возраста, пола и социального происхождения. Профессиональный иммунитет помогает тут далеко не всегда.
— А как раскрутили?
— Получилось… — хмыкнул полковник. Затем, решив, что ничем не рискует, добавил: — Мента взяли со службы досмотра в аэропорту. Прикрывал провоз оружия в Закавказье. Нашли у него схемку, график пролетов этих самых курьеров, там даже суммы были проставлены.
— Круто! А зачем?
— Собирался, видимо, наводку дать. У него там группа под рукой была из бывших сотрудников и судимых.
— Разбой?
— Да, очень удобно — тормознули бы где-нибудь у выезда на Пулковское шоссе, в форме — и привет.
— Парень за вас всю работу сделал?
— Практически.
— Неужели настолько легко протащить в самолет в каком-то чемоданчике… по сколько там было? — недоверчиво скривил губы шеф.
— За поездку — миллионов пятьдесят — семьдесят…
— И что, никто внимания не обратил?
— А на что обращать? Это же не за границу вывоз. Выписывались расходные ордера оттуда, из какого-то липового банка. Другие документы, доверенность на транспортировку.
— И что? Этого достаточно, чтобы такие суммы?..
— Костя, это для нас с тобой суммы! А каждый день из конца в конец страны столько денег наличных гоняют… Платежи-то иногда, если через банк, неделями идут. А если контракт срывается? Да мало ли что…
— Вот этим бы и занимались.
— Знаешь, вон молодого своего учи!
— Ладно, не обижайся. Оружие у них было?
— Постоянно. У одного, сопровождающего.
— Комитетчик? Это обычно их халтура.
— Нет. Официальный мент, по договору. Из вневедомственной охраны.
— Разрешается?
— Сейчас чего только не разрешается! Смотря сколько дать.
— И кому. Выходит, вы им жизнь спасли?
— Выходит. Иначе тот, из аэропорта, рано или поздно точно бы грохнул.
— И сколько всего ездоков? Люди одни и те же?
— Ресторан второй месяц как открылся. Судя по корешкам билетов, летали постоянно двое. Последнее время рейсы совершались чаще. Всего семь раз «вылезло». Мы пока только первично, глубже не копали.
— Наверное, у них за каждым каналом «отмыва» своя бригада закреплялась. Водила постоянный?
— Да, из местных. Числится в кабаке экспедитором, машина за ним закреплена служебная.
— Насколько я понял, технология такая. Курьер прилетает с сумкой и сопровождающим. По документам прикрытия. Здесь его встречают и привозят в «Голден Дайк». Он сдает деньги, а взамен получает какой-то документ…
— Наверное. Что-нибудь вроде того же приходного… Но точно известно, что после получения денег администратор сразу же отзванивался по междугородке туда, на юг. Докладывал, что «овощи получены… столько-то тонн».
— Есть записи?
Полковник помешкал:
— Да… но только самый последний разговор.
— Тоже неплохо! Значит, курьера отправляли обратно в аэропорт. И они с сопровождающим спокойненько, налегке, возвращались домой. Получать гонорар.
— А билеты? — почесал переносицу Виноградов.
— Этот вопрос водила решал, я думаю.
— Скорее всего. Да на этот-то счет чего волноваться? С пустым баулом можно и в гостинице заночевать.
— Тоже верно! Денежку быстро совали в кассу, проводили, как положено, и сдавали инкассаторам, которые, как правило, приезжают перед самым закрытием. Так?
— Ты мне всегда нравился, Костя. Жаль, что ушел!
— Да-а… Слушай, Виноградов, а ты что скажешь?
По тону шефа Владимир Александрович понял, что можно не придуриваться:
— Похоже. Заходили с набитой сумкой, выходили — налегке. Если проверить по банку и суммы совпадут — то в точку!
— Почему?
— Там за день хорошо, если с десяток посетителей. Место, во-первых, непрестижное, глухое, капремонт кругом. Никакой рекламы, даже щита паршивенького. Во-вторых, дорогое безмерно. Вдвоем пообедать — полторы сотни!
— Тысяч?
— Круче — долларов. Там ценник в баксах, в пересчете на рубли.
— Озверели совсем.
— Все продумано, Костя. При такой выручке за день должно человек семьдесят — восемьдесят проходить. Реально, в теории! Мы взяли ресторан под наблюдение с прошлой пятницы. Просекли систему, начали документировать.
— А почему не брали?
— Куда торопиться? Собирались как раз завтра, точнее, уже сегодня. Или в понедельник. В общем, в следующий прилет. А тут твой Виноградов высветился, чтоб ему…
— При чем тут мы? Мы что, мешали вам? Кажется, не прокололись, курьеров не спугнули…
— Уверен?
— Ну! Сегодня, то есть вчера, они нормально приехали, сделали дело. И до этого…
— Если уж наши вас засекли, почему ты думаешь, что?..
— Я не понял, вы что, хотите на меня свой прокол списать?
— Какой прокол? Ну-ка, ну-ка…
— Я что, деревянный по уши? Как Буратино? Ваши сыщики, я уж не знаю, что подумали, потащились за нами, а в это время кто-то кабак тряханул. А мы — крайние?!
— Не кричи!
— Нормальненько…
— Не кричи, Виноградов! Что ты предлагаешь, Костя?
— Сотрудничество, тезка. Взаимовыгодное!
* * *Несмотря на открытую форточку, дыма в кухне меньше не становилось. Напротив, смешавшись с предутренней сыростью, едкий туман загустел, заклубился в углах, прорезая пространство осязаемыми пластами.
— Я выйду в туалет? И вообще, пойду посмотрю, чего как.
— Давайте, юноша. Только не хулиганьте.
— Как можно?
Необходимая дверь оказалась запертой.
— Эй, кто там? Чего там делаешь?
После нескольких секунд молчания рассудительный голос предложил:
— Угадай с трех раз, если такой умный.
— Пардон! — Виноградов уже и сам понял, что посреди ночи голова варит несколько хуже, чем обычно.
Наконец, на ходу застегивая ширинку, из туалета вышел Jlexa — тот самый Леха с кувалдой, которого совсем недавно Владимир Александрович разглядывал через объектив двери.
— Скоро они там?
— Кто их знает. Начальство! — прежде чем шмыгнуть в освободившееся «удобство», Виноградов отогнал соблазнительно авантюрную мысль — ясно, что спецназовец принял его за одного из оперативников. Может, передать от имени полковника приказ старшему группы «пятнистых» сниматься? И следовать на базу? Смешно, но при глобальном бардаке и неразберихе такое вполне могло пройти. Особенно если учесть, что приказа такого давным-давно ждут и перепроверить даже не удосужатся.
Нет, нельзя. Стар стал для подобных шуточек, да и к тому же обещал полковнику не хулиганить.
В коридоре было пусто. Из лаборатории донесся вежливый, приглушенный смех — там адвокат Гессен в компании Аскаева и двух молодых оперативников рассказывал свои любимые еврейские анекдоты. Что, впрочем, не помешает ему в дальнейшем сгноить подчиненных Константина Эдуардовича разнообразными жалобами и ходатайствами в прокуратуру.
— Как там, скоро?
— Чай будешь, Саныч? — Электронщик как раз вытащил из розетки наспех сварганенный из двух бритвенных лезвий кипятильник. Ложек не было, но имелись заварка, сахар и несколько пригодных под питье пробирок.
— Не, ребята, спасибо! Обратно надо, к нашим милым старичкам.
— Так скоро они? Утро уже почти, — глянул на часы оперативник. Лицо у него было обманчиво простоватое.
— Что ж поделаешь… Как пелось, ваша служба и опасна, и трудна. И что-то там такое — без выходных, тара-та-та! И оклады, наверное, огроменные?
— Да не хамите вы им, Аскаев! Они-то тут при чем? Люди подневольные… — Адвокат посмотрел на Владимира Александровича. — Я — как? Не нужен уже?
— Не нужен… пока! — лишил Гессена возможности умотать домой Виноградов и отправился дальше.
В большой комнате, вольготно разложив ноги по столам, отдыхали спецназовцы: дремали все, один даже внушительно похрапывал. Огромные, сильные, увешанные оружием и пудовой сбруей, они походили на чью-то княжескую дружину. Жаль только, с князьями им обычно не слишком везло.
Из угла Виноградову подмигнул Егорыч:
— Чего там? Скоро?
В принципе он сделал все, что мог, — требовать большего в подобной ситуации было бы несправедливо. Другой бы со страху продал с потрохами — и телекамеру бы показал, и второй выход.
— Скоро, Егорыч! Держись.
— Что за шатания? Почему один?
— Успокойтесь, майор! Начальство без нас с вами разберется.
Давешний любитель махать пистолетом тоже по случаю ночного времени соображал туговато. Поэтому на всякий случай уселся обратно на командирское место за сейфом и сделал вид, что засыпает.
— Держись, Егорыч! — Наклонившись к напарнику, Виноградов чуть слышно прошептал: — Они, кажется, здорово вляпались.
— Я так и думал, — кивнул водитель.
— Били?
— Меня? Нет. Я же сразу — морду на капот, ноги в стороны. А что, заяву надо сделать? Напишем!
