Борис Пугачев - Дуэль с собой
В конце торжества Родик позволил себе расслабиться и в надвигающейся вечерней прохладе поглотить несчитанное количество водки, баранины, винограда и персиков. Абдулло Рахимович активно помогал ему в этом приятном занятии, отвлекаясь только на проводы гостей. Наконец все разошлись, и они, переместившись на топчан во внутренний дворик, развалились среди подушек, ведя пьяный, ни к чему не обязывающий разговор. Родик, почти ничего не приукрашивая, рассказывал о своих похождениях в Венесуэле. Его собеседник довольно похохатывал и делал замечания, свидетельствующие о том, что он считает все эти байки если не выдумкой, то огромным преувеличением. Потом выпили за женщин, и Абдулло Рахимович пообещал познакомить Родика с таджичкой, а Родик его — с москвичкой. Так сидели долго, пока накопившееся за день тепло не растворилось в воздухе. Прохлада, раньше приятно окутывающая разгоряченные водкой и зажигательными рассказами тела, больше не дарила удовольствие, а густая чернота ночи стала неуютной.
Поежившись, Родик решил пойти отдыхать, о чем и сообщил окружающим. Абдулло Рахимович больше для приличия предложил еще выпить. После опрокинутой пиалы усталость как-то сразу навалилась на Родика, и он еле добрел до своей постели.
Засыпая, он продолжал думать о столь бурном, насыщенном новыми знакомствами и надеждами на будущее дне. Он еще не знал, что случай свел его почти со всеми, кто вскоре будет определять судьбу Таджикистана. Одним из них, как национальным героям, поставят памятники, других проклянут, а остальные возглавят новое государство, сохранив от прежнего только название.
В воскресенье после обеда Родик наконец попал в свою душанбинскую квартиру. Он с наслаждением плескался в ванной, долго лил на себя воду из душа.
Потом позвонил домой в Москву. Все было в порядке. Окса и Наташа собирались идти в театр. Родик порадовался, что они сближаются. Затем переговорил с Сашей. Тот задал несколько несущественных вопросов, из которых следовало, что проблем нет. Беспокоить в выходной день еще кого-то он не хотел и, обсохнув, прихватил из холодильника бутылку водки и спустился во двор. Погода стояла прекрасная, дышалось легко, воздух был не жарким, не холодным, не влажным, не сухим, а каким-то ласкающим. «Возможно, это последний день уходящей осени», — подумал Родик, медленно прогуливаясь по двору, который жил своей жизнью. Старики сидели на скамейках и тихо беседовали. Дети бегали, прыгали, кувыркались и кричали. Женщины следили за ними, пытались унять буйные игры. Мужчины занимались любимым делом — пили, закусывали и играли кто в нарды, кто в шахматы, кто в домино. Родику хотелось посидеть и просто понаблюдать за игрой. Это напоминало ему детство, когда в Москве во дворах происходило примерно то же самое.
Несмотря на свои занятия, соседи его заметили и начали уже издали приветствовать. Подсев к одному из столов, Родик, даже не успев выставить принесенную бутылку, уже получил первую порцию восточного гостеприимства в виде арбуза и пиалки с водкой. Он выпил, съел кусочек арбуза и принялся наблюдать за игрой. Его никто не трогал, не дергал, не заставлял вести навязчивую беседу. Его просто замечали и молча проявляли знаки внимания. Так Родик просидел до сумерек, размышляя о последних словах Григория Михайловича. «Что за условия имел в виду Гриша?» — задавался он вопросом и все более отчетливо понимал: ответ напрашивается один.
— Меня попытаются взнуздать и сделать покорным осликом, — произнес вслух Родик и от неожиданности оглянулся. Никто его не услышал, все были увлечены своими делами. Стараясь не испортить вечер, он заставил себя думать о другом, но мысли вернулись к тому же. Он вспомнил предположения, высказанные Абдужаллолом по поводу Григория Михайловича. Опять захотелось ясности, которую способен был внести только Абдужаллол. Родик решил встретиться с ним через день, надеясь за завтра решить все в Совмине.
Солнце спряталось за крыши домов. Родик еще немного понаблюдал за меняющимся освещением неба и тихо, ни с кем не прощаясь, пошел домой.
Хождение по кабинетам Совмина не заняло много времени. Все, что требовалось от Родика, было подготовлено в течение понедельника и первой половины вторника. Дальнейшие действия от него не зависели и должны были завершиться до конца месяца.
Вечер вторника Родик планировал провести с Абдужаллолом и Олей в ресторане. Уговорить их принять такое приглашение стоило больших трудов. Руководствуясь законами восточного гостеприимства, они настаивали на поедании традиционного плова дома. Однако Родик сумел убедить их, что он не гость, а просто одинокий и обеспеченный житель Душанбе, способный, а главное, страстно желающий шикарно угостить друзей в ресторане. Сначала он хотел пойти в знаменитую армянскую шашлычную на нижней дороге, но оказалось, что после февральских событий ее закрыли, а армяне уехали. Тогда Родик остановил свой выбор на ресторане при гостинице «Душанбе», где был достаточно просторный зал и, несмотря на осень, функционировала открытая веранда.
Он приехал в ресторан раньше и сразу отпустил Сергея Викторовича домой. Народа было мало. Родик в сопровождении метрдотеля обошел зал, поднялся на второй этаж и осмотрел открытую веранду, на которой оказалось ветрено и неуютно. Постояв там несколько минут, он понял, что лучше устроиться на первом этаже в закрытом помещении. Родик выбрал столик в углу зала, где, как ему показалось, оркестр не будет мешать общению. Не дожидаясь прихода друзей, он заказал зелень, фрукты, закуски, воду, вино и водку. Подумал, что надо бы купить Оле цветы, и пожалел, что отпустил Сергея Викторовича. Потом спросил официанта: «Могли бы вы доставить мне букет цветов?» Официант очень многословно, по-разному извиняясь, объяснил, что это невозможно — цветочный магазин на углу закрыт, а на зеленый базар не успеть. Родик понимал, что если предложит сейчас червонец, то цветы появятся, но, поворчав по поводу сервиса, не стал этого делать. У него в дипломате лежали ротфронтовская коробка московских конфет, специально привезенная для Оли, и шикарная паркеровская ручка, оставшаяся после раздачи сувениров в Совмине и теперь предназначенная Абдужаллолу.
Вскоре появились Абдужаллол и Оля.
— Родик, ты нарушаешь все наши обычаи! — еще издали заговорил Абдужаллол. — Где это видано, чтобы приезжал гость и приглашал хозяев в ресторан?
— Здравствуй, Оленька! — не обращая внимания на его слова, приветствовал Родик. — Дай я тебя поцелую, а то твой муж мучает меня этим идиотским вопросом уже два дня. Вот отобью тебя у него — тогда может отстанет.
— У тебя и так две жены. Хватит! — парировал Абдужаллол.
— Козьма Прутков говорил: «Не шути с женщинами: эти шутки глупы и неприличны». А Коран рекомендует иметь четырех жен. Так что у меня еще есть пространство для деятельности. И вообще тебя не спрашивают. Оля свободная женщина Востока и сама может бросить или выбрать мужа, — смеясь, заявил Родик и добавил: — А насчет нарушения правил гостеприимства ты вообще ошибаешься. Я местный житель, а не гость. Хочешь, покажу паспорт? Кроме того, мы с вами в этом году не отмечали мой день рождения, а ваши дни рождения, если я не путаю, еще не наступили.
— Тебя переговорить невозможно, — обнимая Родика, примирительно констатировал Абдужаллол. — Давай переменим тему. Почему ты один?
— Первую жену отправил в командировку в Австралию, а вторая сидит в Москве с Наташкой, поскольку я срочно прилетел, чтобы пообщаться с твоим новым начальником. Вот уже четыре дня с ним общаюсь.
— Это тоже шутка? Откуда ты знаешь, что у меня новый начальник? — посерьезнел Абдужаллол.
— Расскажу, если перестанешь трепаться, сядешь за стол и выпьешь водки.
— Оля, мы имеем в друзьях страшного человека. Я не рекомендую тебе становиться его третьей женой. Он кончит жизнь на гильотине, тебе придется возвращаться ко мне, а я — гордый восточный муж, назад могу не взять. Что ты будешь делать?
— Как жена декабриста, последую за мужем, — включилась в словесную игру Оля.
— За каким? — хором спросили Абдужаллол и Родик. И все засмеялись, довольные друг другом.
— Опять что-то с Абдулло Рахимовичем затеял? Тебе мало аферы с «Волгами»? — поинтересовался Абдужаллол.
— Умеешь логически мыслить, Шерлок Холмс. Похоже, изучал дедукцию, — иронично прищурился Родик и серьезно добавил: — Он мне сделал предложение, от которого я не смог отказаться. Только поэтому я срочно прилетел сюда и, слава богу, имею удовольствие лицезреть вас в полном здравии и не потерявшими чувство юмора.
— Смотри, я тебя предупреждал. Больше эту тему поднимать не буду — ты уже большой мальчик.
— Ладно, Абдужаллольчик, не стращай. Думаю, на этот раз я правильно поступил. Потом расскажу, в чем дело, а то Оленька уже заскучала. Да, у меня для вас есть сувениры… Поведайте, как вы тут без меня живете. Что нового?
