Софи Ханна - Комната с белыми стенами
Я пытаюсь вспомнить, что именно сказал мне Карл Чэппел. Он дал мне два куска, чтобы я сказал, будто ничего не видел. Неужели я ошиблась в Лори? Что, если я сейчас поступила с ним точно так же, как он поступил с Джудит Даффи? А именно изобрела историю, лишь бы только его осудить?
– Две тысячи фунтов помогли Чэппелу решить дела с букмекерской конторой, однако были бессильны развеять его страх перед таким головорезом, как Графф, – говорит Лори. – Советую тебе разыскать его и спросить, сколько я заплатил ему, причем из собственного кармана, за обещание не убивать Чэппела, если тот вдруг даст новые показания.
– И сколько же? – спрашиваю я.
Лори пальцем манит меня подойти ближе. Я делаю к нему шаг. Он хватает меня за руку и пытается вырвать мой мобильник. Я сопротивляюсь, однако он сильнее меня.
– Какая тебе от этого польза? – спрашиваю я. Он может стереть сообщение на телефоне, но не у меня в голове. Я могу кому угодно сказать, что Лори назначил мне встречу у планетария, где в свое время он назначил встречу Карлу Чэппелу и, возможно, Уоррену Граффу.
– Никакой, – говорит Лори. – Абсолютно никакой.
С этими словами он подбегает к озеру и швыряет мой телефон в воду.
Глава 18
Понедельник, 12 октября 2009 года
– Оливия взяла в руки книгу, раскрыв ее посередине. – Чарли для наглядности продемонстрировала это Прусту. Саймон и Сэм наблюдали, хотя уже выслушали краткую версию этой истории. – Я сидела за столом напротив ее. Мой взгляд машинально упал на заднюю сторону обложки. Я не отдавала себе отчета в том, что смотрю на нее. Сначала я просто о чем-то замечталась, а потом вдруг задалась вопросом. «Постой! – сказала я себе. – Это что-то знакомое!»
– Любая изданная книга имеет на задней стороне обложке номер ISBN из тринадцати цифр, – пояснил Саймон. – ISBN книжки Хелен Ярдли «Только любовь» – 9780340980620. Это последние тринадцать цифр нашего квадрата. На фото, присланном Флисс Бенсон, мы видим не только карточку, но и саму книгу. Наверное, затем, чтобы ей было легче уловить связь.
– Первые три цифры на карточках – два, один и четыре – это, как нам кажется, номера страниц, – добавил Сэм.
– Думаю, да, – согласилась Чарли. – Ведь что еще это может значить?
С этими словами она положила «Только любовь» на стол, открыв ее на странице двести четырнадцать.
Голова Снеговика дернулась назад, как будто кто-то поставил перед ним тарелку со слизнями.
– Это стихотворение, – сказал он.
– Прочтите его, – попросил Саймон. – А также абзацы перед и после. В общем, всю страницу.
Сколько же времени они потратили в каждом случае, стараясь достучаться до Пруста? Проблемой была его косность. Он любил, когда ему докладывали определенным образом – неторопливо, с толком и с расстановкой, четко подчеркивая логические связи. Неудивительно, что Чарли отказывалась принимать в этом участие, как, например, сегодня.
– Ну почему ты не можешь сказать ему сам? – простонала она. – Всякий раз, когда я пытаюсь что-то ему объяснить, у меня возникает чувство, будто я прохожу прослушивание на участие в телешоу.
Пока Снеговик читал, Саймон не сводил с него глаз. Процесс этот напоминал замедленную съемку: постепенно лоб инспектора начал собираться складками, которые буквально на глазах делались резче и глубже. Всего за несколько секунд его лицо потеряло несколько сантиметров в длину.
– «И все же внутри трепещет крыльями птица, случайно залетевшая, или же дар безумной благодати, вкус чего-то сладкого… Пустое бытие, комната с белыми стенами». Мне кто-нибудь объяснит, что это значит?
– Не думаю, что смысл играет какую-то роль, – сказала Чарли. – На той же странице упоминается репортер газеты «Дейли телеграф», приезжавший в Геддам-Холл брать у Хелен Ярдли интервью. Вот это, на наш взгляд, важно…
– Так разыщите его или ее, – произнес Пруст.
– Уже разыскали, сэр, – ответил Сэм. – В Геддам-Холле ведут учет…
– Уже разыскали? Тогда почему вы молчали об этом, сержант? Какой толк от новых вскрывшихся фактов, если вы не сообщаете мне о них?
– Журналистку зовут Рахиль Юнис, сэр. Она по-прежнему работает в «Дейли телеграф». Я поговорил с ней по телефону, прочел ей страницу двести четырнадцатую книжки «Только любовь». Сначала она отказалась комментировать это. Но после уговоров сказала, что воспоминание Хелен Ярдли об интервью, которое она дала в тюремных стенах, содержит неточности. Да, у Хелен в записной книжке, или в дневнике, или что это там было, действительно имелось любимое стихотворение, но, по словам Рахили Юнис, оно было вовсе не про «комнату с белыми стенами». Она собиралась проверить старые файлы, но, по ее мнению, стихотворение, переписанное Хелен Ярдли в блокнот как якобы ее любимое, называлось «Микроб».
– Мы нашли только одно стихотворение с таким названием, – сказала Чарли. – Оно принадлежит Хилари Беллок.
– Причем даже не просто Хилари, а Хилэра, – добавил Саймон, – как в том электронном адресе [email protected]
– Вы предлагаете мне прочесть еще одно стихотворение? – недоверчиво спросил Пруст.
– Хорошо, я прочту его сама, – предложила Чарли. – «Микроб».
Наш крохотун ужасно мал,Едва ли кто его видал.Однако есть еще народ,Что думает наоборот:Мол, наш малюсенький микробОтлично виден в микроскоп.И если только вам не лень,Прищурясь просидеть весь день,Наверняка увидит тотЕго большой зубастый рот.Его зеленые усищи,Его огромные глазищи,И то ли спинку, то ли брюшко,Как полосатая подушка,И двадцать пар мохнатых ножекВ лилово-розовый горошек!И пусть ни он, ни я, ни тыНе видел этой красоты,Не вздумай только заявить,Мол, этого не может быть.Ты оскорбишь ученых честь —Те скажут: так оно и есть!Не смей сомненью подвергать,То, что никто не может знать![16]
Саймону стоило великих трудов не расхохотаться. Чарли прочла стишок так, как если б тот предназначался четырехлетнему ребенку. Снеговик опешил и пребывал в растерянности.
– Дайте его мне, – сказал он.
Чарли протянула ему листок бумаги. Снеговик впился в него взглядом. Губы его зашевелились, беззвучно проговаривая строчку «не смей сомненью подвергать».
– Мне понравилось, – наконец произнес он. Судя по голосу, шеф удивлялся себе самому.
– По словам Рахили Юнис, Хелен Ярдли оно тоже нравилось, – сказал Сэм. – Кстати, очень даже понятно почему. Замените «ученых» на «врачей». Похоже, они имела в виду Джудит Даффи. Последняя отнюдь не была уверена, что Морган и Роуэн были убиты, ведь их никто не убивал. Тем не менее она ни разу в этом не усомнилась.
– Мне понравилось, – Пруст кивнул и вернул стихотворение Чарли. – Это настоящее стихотворение. В отличие от первого.
– Позволю не согласиться, – возразил Саймон. – Но дело не в этом. Дело в другом. Почему Рахиль Юнис поначалу отказалась со мной разговаривать? Почему бы ей, как только Сэм прочел отрывок, сразу не сказать, что Хелен Ярдли солгала? И почему она солгала в своей книге? Почему притворилась, будто это было стихотворение Фионы Сампсон? Будто оно столь многое для нее значило, что она рассказала о нем Рахили Юнис, когда на самом деле это был «Микроб» Хилари Беллок?
Пруст молчал. Лишь его губы беззвучно повторяли «не смей сомненью подвергать».
* * *– Почему мы не там? – Колин Селлерс пытался по губам прочесть, что говорили Саймон, Сэм, Чарли и Пруст.
– Потому что мы не там, а здесь, – философски ответил Крис Гиббс.
– Подружек дозволено приводить только Уотерхаусу.
Гиббс фыркнул.
– Ты серьезно хотел бы привести к Снеговику всех своих подружек? Да его кабинета не хватит, чтобы их всех вместить!
– Как продвигается игра «Придумайте Лысому имя»? – спросил Селлерс, хотя и не ожидая, что ему удастся легко сменить тему.
– В целом неплохо, – ответил Гиббс. – Из всех имен, которые на данный момент попали в наши сети, лишь два повстречались более двадцати раз каждое. – Он поднялся. – Мне нужно в дом номер сто тридцать один по Вэлингерс-роуд в Бетнал-Грин, снять у одного из них показания. Уоррен Графф, бывший военнослужащий. Я с самого начала так и говорил. Ищите бывшего солдата.
– А второе?
– Какое второе?
– Второе имя, которое встретилось более двадцати раз, – нетерпеливо пояснил Селлерс.
– Ах, вот ты о чем, – осклабился Гиббс. – Между прочим, второе встречается даже чаще, чем первое, – тридцать шесть упоминаний по сравнению с двадцатью тремя у Граффа.
– Тогда почему?..
– Почему я первым делом собрался к Граффу? Потому что нам известна его фамилия и адрес, в отличие от того первого, у которого есть только имя. Билли. Тридцать шесть человек позвонили нам и сказали, что Лысый известен им как Билли, но это все, что они могут нам сообщить.
– Сержант в курсе? Нужно…
