Роман Белоусов - Ошибка сыщика Дюпена. Том 1
Дальнейшая его судьба также полна драматических коллизий.
Однажды злополучный бриллиант похитили грабители. След камня отыскался лишь много лет спустя в Берлине. Немецкий ювелир продал камень Наполеону, и тот велел вставить его в эфес своей шпаги. После падения Бонапарта «Регент» снова был продан на аукционе за шесть миллионов франков, затем наконец оказался в Лувре.
Но больше других поразила Коллинза вычитанная им в книге удивительная история бриллианта «Большая роза», названного так, видимо, из-за типа огранки в виде высокой «розы».
К этому бриллианту, пожалуй, наиболее относятся слова Артура Конан Дойла о том, что каждая грань подобного камня «может рассказать о каком-нибудь кровавом злодеянии».
И действительно, почти все, кто обладал им, рано или поздно погибли.
Когда-то бриллиант этот сиял третьим глазом во лбу бога Шивы в одном из индийских храмов. Камень считался священным, и его день и ночь стерегли жрецы. Но вот однажды чужеземец, пренебрегший богами и законами индийской земли, проник в храм и вырвал алмазный глаз из каменного лба бога Шивы. Жрецам, которые не уберегли бесценный священный бриллиант, пришлось отправиться на его поиски. Упорно шли они по следу похитителя. А след этот вел в Европу.
Год проходил за годом, но так и не удавалось вернуть священный камень в пустующую глазницу Шивы. Между тем бриллиант продолжал свои странствия, меняя владельцев. От него словно спешили избавиться, предчувствуя недоброе. Иные, не желавшие расставаться с камнем, странным образом погибали: французский граф, подаривший бриллиант своей жене (оба были убиты в спальне); принцесса Маргарита, согласившаяся на брак с принцем Конде при условии, что знаменитый бриллиант станет ее собственностью, и другие. Причем странно, что завладеть алмазом преступникам так и не удалось.
Кто были убийцы? Жрецы, многие годы охотившиеся за священным камнем? Обыкновенные грабители? Ответить на это не могла даже французская полиция.
Коллинз понял, что и на этот раз перед ним прекрасный сюжет для романа. Похищенный алмаз, приносящий несчастье, таинственные жрецы, тщетные усилия полиции…
Впрочем, подумал Коллинз, если бы делом о загадочных убийствах, связанных с алмазом, занялся детектив Джонатан Уичер, преступники давно уже сидели бы на скамье подсудимых.
Писатель не только был наслышан о его поразительных успехах на поприще сыска, но и лично не раз встречался и беседовал с этим любопытным и умным человеком из Скотланд-Ярда. Недаром Чарлз Диккенс опубликовал в своем журнале «Домашнее чтение» несколько статей об Уичере, заменив, правда, его имя на Уитчем. Коллинз знал, что беседа писателя с сержантом Уичером (незадолго до того вместе с другими 12 полицейскими впервые в истории Англии сменившего мундир на гражданское платье и отныне ставшего детективом) состоялась в редакции журнала на Веллинг-тон-стрит. Хорошо помнил он и слова Диккенса, назвавшего прославленного сержанта из Скотланд-Ярда одним из самых выдающихся полицейских офицеров Лондона.
К тому времени, когда Коллинз, начитавшись о приключениях драгоценных камней, задумал новый роман, Джонатан Уичер был уже пожилым, седым человеком, до того худым, что, казалось, у него нет ни грамма мяса на костях. Лицо его было остро, как топор, а кожа желтая, сухая и поблекшая, словно осенний лист. Одет инспектор Скотланд-Ярда всегда был в черное платье с белым галстуком на шее. Таким и предстанет перед читателями в новом романе Уилки Коллинза сержант Ричард Кафф, прототипом которого послужил реальный Уичер.
Действие нового романа, который пока что назывался «Змеиный глаз», начнется в Индии, затем перенесется на английскую почву, где и развернутся основные события.
Но прежде чем вплотную приступить к работе над книгой, Коллинзу потребовалось собрать еще кое-какой материал. Он знакомится с мемуарами, пишет в Бомбей знакомому английскому чиновнику, много разъезжавшему по Индии, и просит его сообщить некоторые недостающие сведения о знаменитых алмазах, добытых в копях Голконды, тщательно штудирует специальную литературу по драгоценным камням и исторические труды, делает выписки из энциклопедий.
Вместе с тем он пристально изучает фигуру детектива Джонатана Уичера и раскрытые им преступления. Одно из таких дел привлечет особое внимание писателя.
В 1860 году, то есть несколько лет назад, инспектор Уичер вел дело о зверском убийстве в загородном доме Роуд-хилл. Восстановить ход этого расследования не представляло труда, так как газеты в свое время помещали подробные отчеты. Из них Коллинз и почерпнул некоторые обстоятельства, которые затем использовал в сюжете романа.
Итак, летом 1860 года инспектор Уичер прибыл в Роуд-хилл, чтобы раскрыть запутанное преступление. Тогда это был среднего возраста, спокойный, с чувством собственного достоинства, решительный человек. У него была медленная, степенная походка, меланхолический голос, отчего он походил, скорее, на пастора, чем на детектива.
Джонатан Уичер не один год работал в лондонской полиции, ум и воображение способствовали его повышению по службе, на счету у него числились раскрытыми несколько особо важных и трудных дел.
Прибыв в загородный дом, инспектор неспешно осмотрел место трагедии. За две недели до этого здесь убили трехлетнего ребенка правительственного фабричного инспектора Сэмюэля Кента, жившего в Роуд-хилл с своей второй женой Мэри Прэтт, еще недавно гувернанткой его детей. Вместе с ними в доме жили трое детей от первого брака мистера Кента и столько же от второго. Теперь за детьми присматривала молодая няня Элизабет Гаф. Среди детей особенно трудной оказалась шестнадцатилетняя Констанс, дочь от первого брака. Она ненавидела мачеху, случалось, грубила ей и однажды даже пыталась убежать из дома.
Убийство было совершено ночью. В тот вечер хозяин, как всегда перед полуночью, запер окна, задвинул засовы на дверях, дом рано погрузился в сон.
В пять часов утра няня проснулась и обнаружила, что Фрэнсис Сэвилл — любимец супругов — исчез из своей кроватки. Решив, что мальчик пошел к матери, няня постучала в спальню. На ее вопрос последовал еще более недоуменный возглас матери: где ее сын? Так началось это дело в Роуд-хилл.
Обо всем этом инспектор Уичер узнал, опросив домашних, а также от представителя местной полиции, тупого и самодовольного сыщика Фаули, утаившего, впрочем, главное. Ни словом он не обмолвился о том, что при осмотре в грязном белье нашел окровавленную дамскую рубашку, а также обнаружил кровавый отпечаток руки на окне. Скрыть эти важные улики его побудило не столько уязвленное самолюбие и ненависть к детективу из столицы, сколько, по-видимому, собственная оплошность и нерадивость. Дело в том, что и рубашка, и след на окне таинственно исчезли. Таким образом, Уичеру, не знавшему об этом, приходилось начинать на голом месте спустя несколько дней после совершения преступления.
Продолжая расследование, Уичер установил, что окно и дверь в доме утром в день преступления оказались открытыми. А вскоре неподалеку, в тайнике в кустарнике, нашли труп мальчика, завернутый в одеяло. Сыщик Фаули с безапелляционным видом излагал свою версию: ночью кто-то, скорее всего из фабричных рабочих, проник в дом и убил ребенка, чтобы свести счеты с хозяином. Возможен и другой вариант: преступление совершила Элизабет Гаф, а посему на всякий случай он арестовал няньку. Обе версии, это было ясно, являлись ложными. Уичер потребовал освободить няню и сосредоточил свое внимание на другом.
Два дня спустя ему стало ясно, кто совершил преступление в Роуд-хилл. А еще через четыре дня он арестовал убийцу.
Все были поражены — жестокое убийство совершила флегматичная Констанс, ненавидевшая махечу и ее любимца от второго брака. Но одного этого довода было, естественно, недостаточно, нужны были улики. И инспектор Уичер представил их.
Он установил, что тайник в кустарнике был известен одной Констанс и что она уже однажды использовала его, когда собиралась бежать из дома. Но самой важной уликой стала пропажа ночной рубашки. После убийства одна из трех ночных рубашек Констанс, та, которую видел Фаули, исчезла. На вопрос Уичера, где ее третья рубашка, значащаяся в перечне белья, девушка заявила, что у нее их всего две, а третью потеряли, когда стирали, за неделю до убийства. Это была заведомая ложь.
Уичер понял, что он на верном пути. Дальнейшее не представляло особого труда.
Убийство, совершенное ночью, рассуждал инспектор, едва ли не оставило следов на одежде. Бесследное исчезновение третьей рубашки Констанс, ее попытки замести следы, а также показания прачки не давали оснований сомневаться. И все же Уичер понимал, когда сообщал в Главное полицейское управление свои соображения, что тем не менее у него нет достаточно веских улик, чтобы обвинить Констанс на суде. Но он был уверен, что она сознается. И вот в этом-то он ошибся, недооценив самообладание девушки. Ее ледяное спокойствие на суде едва не погубило его репутацию. При аресте она рыдала и кричала, что не виновата. В зале суда держалась уверенно и тихим голосом произнесла: невиновна. Ее защитник упирал на молодость своей подзащитной, уверяя, что такой невинный ребенок не мог совершить преступление.
