Марк Фишер - Психиатр
— Да! — сказал он с широкой улыбкой, приоткрывшей мелкие и редкие зубы.
— Можно ли сказать, что вы являетесь его постоянным клиентом?
— Д-д-д-да, м-м-м-мо-мо-можно сказать!
— Был ли у вас какой-то особый повод находиться там вечером пятнадцатого июля?
— Ну… да, был небольшой частный п-п-п-празд-ник для Ж-ж-жи-жиг-жиг-голо.
— Настоящее имя Жиголо — Дино Ди Паскуали, не так ли?
— Д-да, э-э-это так.
— Видели ли вы в тот вечер мадемуазель Шилд в баре?
Свидетель повернулся сначала к Катрин, которую явно находил очень привлекательной, а затем снова к доктору Шмидту и сказал:
— Да.
— В котором часу вы заметили ее в первый раз?
— В полночь.
— Вы уверены, что именно в это время?
— Да.
— Как вы можете быть в этом уверенным?
— Именно в полночь мы открыли шампанское, так как годовщина у Жиголо наступала шестнадцатого числа. И мадемуазель Шилд поцеловала его, как и все остальные женщины.
Он явно был доволен тем, что удалось произнести всю фразу на одном дыхании.
— Произошло ли что-нибудь между этим, как вы говорите, Жиголо и присутствующей здесь мадемуазель Шилд после того, как женщины поцеловали Жиголо?
— Да.
— Вы можете нам сказать что?
— Они-они-они… т-т-тан-тан-танцевали вместе.
— Как долго?
— Ну, они танцевали очень, как сказать… Можно сказать, что они занимались любовью, кружась в танце… — наконец выговорил он залпом.
— Что вы имеете в виду, когда говорите «занимались любовью»? Хочу напомнить, что вы находитесь в суде и дали присягу и то, что вы собираетесь сказать, очень важно: от этого зависит жизнь четверых людей. Итак, что именно значит: «Можно сказать, что они занимались любовью, кружась в танце»?
— Ну, как сказать, они т-т-так себя держали… их ноги были очень… как сказать… одна нога Жиголо была между ногами мадемуазель Шилд. Они п-п-п-приклеились друг к другу. Она висела на его шее. Они д-д-ддол-долго ц-ц-ц-цел-целовались. А Жиголо держал ее за я-я-я-ягодицы. Э-э-э-это был настоящий спек-спек-спек-такль!
В зале поднялся шепот, а лицо Пола Кубрика медленно вытягивалось. Образ невинной девушки разрушался прямо на глазах!
— Понимаю. Что произошло дальше?
— Ну, потом о-о-о-ни вышли через зад-зад-заднюю дверь.
— Задняя дверь? Что это на самом деле?
— Это д-д-д-верь, которая ведет в ма-ма-ма-лень-кий д-д-вор позади б-б-ба-ра.
— Не могли бы вы немного рассказать об этом дворике?
Свидетель сначала улыбнулся, а потом пояснил:
— Там пр-пр-про-исходит в-в-всякое…
— Не могли бы вы уточнить?
— Клиенты ходят туда, чтобы припудрить нос.
— «Припудрить нос», что именно вы имеете в виду?
— Нюхнуть кокаина. А также чтобы за-за-за-няться любовью.
— Вы говорите, что клиенты ходят туда специально для того, чтобы заняться любовью? Это немного странно, не правда ли?
— Но в-в-в-ы же в Х-х-хэмп-хэмп-тоне!
При этой фразе, произнесенной самым серьезным тоном, публика грохнула от смеха.
— Я благодарю вас, господин Рид, у меня все.
Рид явно почувствовал облегчение, оттого что все закончилось, но судья велел ему оставаться на месте, заметив:
— Подождите немного, господин Рид, доктор Кубрик, возможно, тоже захочет задать вам вопросы.
— Да, ваша честь, — сказал молодой прокурор, бросив в досье последний взгляд.
Глава 61
— Господин Рид, много ли было народу в «Гаване» вечером пятнадцатого июля?
— Да, м-м-м-ного!
— В связи с праздником господина Ди Паскуали, я полагаю?
— Да.
— Вы говорите, что мадемуазель Шилд танцевала с ним. А вы сами танцевали с Катрин в тот вечер?
Свидетель нервно хихикнул, как будто прокурор задал ему совершенно невероятный вопрос. Он, такой неловкий и застенчивый, как он мог танцевать с такой юной и эффектной девушкой, как Катрин? О чем думал прокурор! Понимал ли он, что говорит или нет?
— Н-н-нет! В-в-в любом случае я ни-ни-ни-когда не т-т-т-анцую.
— Вы никогда не танцуете. Понятно. На это у вас особенная причина?
— Я не люблю т-т-т-танцевать.
— Ах так, это ваше право. Я тоже не любитель танцев, поэтому понимаю вас. — После короткой паузы прокурор продолжил: — Если вы никогда не танцуете, значит, сидите у барной стойки, не так ли?
— Т-т-очно так, я п-п-п-ью у стойки. Б-б-бармен очень сим-сим-сим-патичный.
— Симпатичный, да. На этой фотографии рядом с вами он?
Кубрик показал слегка удивленному свидетелю черно-белые снимки, сделанные в «Гаване» по случаю небольшой частной вечеринки. На самом деле они были сделаны официальным фотографом, специально нанятым по такому случаю. К тому же на обратной стороне фотографий стояла его печать, а также дата съемки — 16 июля.
На первом снимке крупным планом был взят Рид, сидевший у стойки спиной к бармену, который мыл бокал. Оба с явным любопытством и увлечением наблюдали за танцполом, находившимся в тридцати шагах. На другой фотографии была снята площадка, где буйные танцоры устроили настоящее шоу. На одной женщине была шелковая прозрачная блузка. Кофточка другой была расстегнута, и виднелся черный прозрачный бюстгальтер. Третья, голова которой была запрокинута назад в сильном приступе смеха, выливала содержимое бутылки с шампанским в свое декольте, из которого выступала грудь, блестевшая от влаги.
— Это вы на фотографии? — спросил прокурор, указывая на первый снимок.
— Да.
— А этот мужчина — ваш друг-бармен?
— Да.
— Припомните, пожалуйста, можете ли вы утверждать, что весь вечер просидели у стойки?
— Да, за и-и-ис-исключением выходов в ту-ту-алет.
— Понятно.
— Протест, ваша честь! Все это не имеет отношения ж рассматриваемому случаю, — бросил Шмидт.
— Протест принят. И я прошу вас, доктор Кубрик, перейти прямо к делу.
— Да, ваша честь.
Прокурор передал копии снимков присяжным, доктору Шмидту и судье и попросил рассматривать их как доказательство. Затем он прошел к своему столу и взял в руки большую диаграмму, которую положил на подставку перед свидетелем таким образом, чтобы присяжные тоже могли ее видеть.
— Вот план бара, господин Рид, через несколько секунд я покажу его на экране. Размеры помещения указаны.
Прокурор подошел к экрану и с помощью лазерной указки проследил расстояние, разделявшее барную стойку и танцпол. Пунктирная линия, с надписью «30 шагов», соединяла две точки.
— Согласно этому плану, бар и начало танцпола разделяет расстояние в тридцать шагов. Эта цифра вам кажется точной? — спросил он озадаченного свидетеля.
— Думаю, да.
— В какой части танцплощадки находились мадемуазель Шилд и Жиголо? На ваш взгляд, они были ближе к бару или к противоположному краю площадки?
— П-п-по-сре-дине т-т-танц-пола. Все на них смотрели.
— «Посредине танцпола». На плане указано, что ширина площадки — сорок шагов. Таким образом, середина находится в двадцати шагах от начала площадки. А если к этому расстоянию в двадцать шагов добавить тридцать, которые разделяют бар и танцпол, то в общей сложности получается расстояние в пятьдесят шагов между барной стойкой и местом, где находились мадемуазель Шилд и Ди Паскуали. Эта приблизительная оценка вам кажется справедливой?
— Д-д-да, — сказал все больше недоумевающий Рид.
— Господин Рид, на ваших водительских правах указано, что вы должны носить очки во время вождения.
— Это… Это так.
— В тот вечер, на снимке, на вас не было очков.
После некоторого колебания Рид все же сказал, озаренный внезапно пришедшей на ум идеей:
— У м-м-м-меня были н-н-на-надеты к-к-он-так-тактные линзы.
— Контактные линзы? Вы в этом уверены?
— Д-д-д-а.
— Не хотите ли подумать немного? Не забывайте, что речь идет о вечере пятнадцатого июля, что вы дали присягу и сказанное вами повлияет на мнение присяжных.
— Я з-з-з-наю.
— Итак, вы абсолютно уверены, вечером пятнадцатого июля были в контактных линзах?
— Да.
— Это те же самые линзы, которые вы носите сейчас?
— Да, — сказал он смущенно, словно то, что он их носил, было преступлением.
— И вы в них сейчас, несмотря на то что не ведете машину?
— Да, я н-н-ношу их в-в-все вре-м-мя, п-п-по-то-то-му что…
— Да, я вас слушаю, вы их носите все время, потому что у вас слабое зрение, могу себе представить…
— Да, а также для ц-ц-цве-та.
— Для цвета?
— Да, они синие, а глаза у меня карие, — сказал он, краснея от признания, выдававшего его кокетство.
— Ага, понимаю, благодарю за откровенность. Значит, вы носите их все время. И в тот вечер, я имею в виду вечер пятнадцатого июля, вы тоже были в линзах?
— Д-д-да.
— Свидетель Рид, мы получили копию документа, заполненного вами восемнадцатого июля этого года, то есть спустя три дня после нападения, жертвой которого стала мадемуазель Шилд пятнадцатого июля. Этот документ, который на самом деле является анкетой вашего офтальмолога, был дан вам для заполнения перед тем, как вам выписали новые контактные линзы. Это ваша подпись? — спросил прокурор, показывая копию документа.
