Кристи Крейг - Не трожь Техас! (ЛП)

– Это был… секс, Никки. Просто секс.

Слова проехались с легкостью самосвала. Никки вздернула подбородок и ткнула пальцем Далласу в грудь.

– Позволь сказать тебе кое-что, приятель. Я сыта по горло тем, как «просто секс» отравляет мне жизнь. Мои родители бросили меня из-за «просто секса». Я наткнулась на моего мужа, трахающего мою помощницу, и лишилась брака, чувства собственного достоинства и всех сбережений из-за «просто секса». Достало. Меня тошнит от самой себя, поскольку я понимаю, что всем нам нужно только это. Просто секс. – Она с психом умчалась.

Весь путь до дома Никки проплакала. Проплакала путь до кровати. Проплакала до самого рассвета. Уже было за полдень, когда она открыла глаза, вспомнила и снова заплакала.

Как ей собраться в этой ситуации? После пятнадцатиминутного праздника жалости к себе она скатилась с кровати, высушила глаза и дала клятву больше не раскисать. Проходя мимо стола, Никки услышала пиканье домашнего телефона. Вчера телефон начал звонить, как только она переступила порог квартиры, и Никки бросила трубку рядом.

Она подошла к кухонному столу, села, сообразила, что у нее нет даже кофе, и уронила больную голову на стол. В голове застучало сильнее. Никки чуть не поддалась желанию заплакать, но решила, что не может себе этого позволить. Поэтому встала, мысленно подтянула трусики большой девочки и заварила чашку травяного чая.

Услышав, как сигналит о пропущенных вызовах мобильник, она едва не проигнорировала его. Но вспомнив, что это может быть Нана, откопала сотовый в сумочке.

Никки пролистала журнал входящих звонков. Даллас. Даллас. Даллас. Даллас. Даллас. Даллас.

В голове пульсировало каждый раз, когда она читала его имя. Ага, наконец-то Нана.

Сделав глубокий вздох, Никки нажала повторный набор.

– Ты звонила? – спросила она.

– Даллас звонил, – сказала Нана.

– Извини. Отключи телефон или просто не бери трубку. Я так и делаю.

– Что случилось, Никки?

– Не хочу об этом говорить.

– Ты искала ямы, не так ли? – спросила Нана.

– Не искала, но упала. И эта яма размером с Хьюстон, Нана. – Никки закусила губу, чтобы голос перестал дрожать.

Она услышала, как Нана вздохнула.

– Если этого мальчика нужно кастрировать, ты только скажи.

– Нет, оставь ему его яйца, – сказала Никки. – Это единственное, чем он может похвастаться.

Кто-то забарабанил в дверь.

– Ох, я, пожалуй, пойду. Позже позвоню.

Стук усилился.

– Ты уверена, что с тобой все в порядке? Хочешь, я приеду?

– Все нормально. – Она повесила трубку.

В дверь снова затарабанили, и на этот раз раздался его голос.

– Никки, я знаю, что ты здесь. Внизу твоя машина. Пожалуйста, открой.

Не раньше, чем в аду начнут лепить снеговиков.

– Я никуда не уйду. Буду сидеть под дверью, пока ты не откроешь. И мне плевать, если на это уйдет целый день.

Потянувшись за сумочкой, Никки выудила из нее нужную визитку и набрала номер.

Просиживавший задницу под дверью Никки Даллас услышал шаги и поднял глаза. Попа отваливалась, на душе скребли кошки, голова раскалывалась, а сердце болело так, будто ротвейлер использовал его в качестве жевательной игрушки.

Он был совсем не в настроении встречаться с братом.

Сложив руки на груди, Тони посмотрел вниз на Далласа.

– Привет.

– Пожалуйста, скажи, что она тебе не звонила.

– Хочешь, чтобы я солгал?

– Твою мать. – Даллас поднялся на ноги. – Просто уйди.

– Она сказала, что, если ты не уберешься, она позвонит в настоящую полицию. Очевидно, я не настоящий полицейский.

– Она не позвонит.

– Я бы не стал на это спорить. Судя по голосу, она здорово разозлилась. Я хочу сказать: когда я обвинял ее в убийстве, она так не сердилась. Что ты ей сделал?

У Далласа сдавило грудь, и он начал вышагивать.

– Наверное, я ее люблю. Нет. Я правда ее люблю. И сейчас, оглядываясь на последние несколько дней, я вижу каждый чертов раз, когда свалял дурака. Все именно так, как вы с отцом пытались мне сказать. Я спрятал свою долбаную голову в песок. Не хотел признавать свои чувства. Каждый раз, когда меня подмывало сделать шаг навстречу, я тормозил и убеждал себя, что мне и этого достаточно. Достаточно убедить ее ненадолго возле меня задержаться. Почему, черт возьми, я не слушал?

О’Коннор-младший остановился, и Тони подошел ближе.

– Никто не слышит, пока не будет готов услышать. Бывшая жестко с тобой обошлась. Вот тебе и потребовалось время, чтобы глаза открылись.

Даллас провел рукой по лицу.

– Я не пригласил ее пойти со мной на кладбище. Сказал отцу, что у нас несерьезно – прямо в ее присутствии. Можешь поверить, что я так поступил? Кроме того я сказал, что в конечном итоге ей придется съехать. О чем я думал, черт побери?

– Ты не думал, – констатировал Тони.

– Да, но… – Он прижал руку ко лбу. – Как я все исправлю?

– Для начала дай ей успокоиться.

Даллас снова начал нарезать круги.

– Она меня не простит. И я ее не виню.

– Скажи, что ты боялся и наговорил лишнего. Женщины любят, когда мы признаем свои ошибки.

– Даже не знаю. Вышло… нехорошо. – Он продолжил вышагивать. – Сьюзан заявилась.

– Сьюзан?

– Я тебе о ней рассказывал. Моя подружка по траху. – Он выразился, как бесчувственный ублюдок. Он и был бесчувственным ублюдком!

Тони приподнял бровь.

– Она пришла в тот момент, когда у тебя была Никки? Ой-ой.

– Никки никогда не поймет. Сьюзан вошла в чем мать родила под гребанным пальто, и в эту секунду Никки вышла из ванной… и…

У Тони глаза на лоб полезли.

– Они обе были голые.

Даллас посмотрел на удивленное выражение брата.

– Только попробуй улыбнуться, и, клянусь, получишь пинок под задницу.

«Держись за нее сынок. Потом пожалеешь, если упустишь». Слова отца еще никогда не казались правдивее, чем сейчас.

Позже тем вечером Тони припарковал машину перед своим домом и несколько минут сидел в ней. Проводя руками по рулевому колесу, он неотрывно смотрел на дом, и его грудь наполняло чувство правильности. Сколько раз он останавливался перед съемной квартирой и сидел, чувствуя себя пустым и одиноким. Теперь же он был дома. И это не имело никакого отношения к зданию, кирпичу, стенам или мебели внутри дома. Все дело было в ждущей его женщине. Ее прикосновении. Ее улыбке. Ее поцелуе.

Ли Энн позвонила и сказала, что из-за неразберихи в расписании придет домой раньше. Хотела предупредить, что будет его ждать. С нетерпением. Она хотела его. И что еще важнее: он знал, что она его любит и никогда не переставала любить.

Он вспомнил, как прошлой ночью они принимали душ. А после занимались любовью. И потом еще трижды. Черт, это было прекрасно. И так правильно.

И так неправильно.

Ни разу они не вспомнили Эмили.

Отправиться на кладбище с отцом и Далласом было очень нелегко. Тони оставил их одних и заставил себя пойти на могилу дочери. Кончилось тем, что, возвращаясь к машине, он плакал. Было больно, но, тем не менее, стало немного легче. И это именно то, что им с Ли Энн нужно.

И этим утром, когда он оставил жену в постели, Тони стоял под дверью детской и понимал, что им нужно поговорить. Нужно убрать кроватку. Нужно оставить это в прошлом. А единственный способ оставить все в прошлом – посмотреть проблеме в лицо.

Но что если Ли Энн откажется? Что если разговор ее оттолкнет?

Тони достал с заднего сиденья необходимые инструменты, чтобы разобрать кроватку, которую с таким усердием собирал восемнадцать месяцев назад. Затолкав инструменты в задний карман, он помолился, что не потеряет Ли Энн во второй раз, и открыл парадную дверь.

Ли Энн соскочила с дивана и бросилась ему в объятья. Она надела другой сарафан, похожий на тот, что был на ней вчера. Только этот оказался розовым. Тони любил, когда жена наряжалась в розовое. Она поцеловала его нежно, соблазнительно, тем самым поцелуем, который обещал продолжение.

Закрыв парадную дверь, Тони взял ее за руку и пошел вперед.

– Нам нужно кое-что сделать.

– Не терпится, да? – поддразнила она.

На сердце стало тяжело. Тони остановился посреди коридора и, повернувшись, посмотрел на Ли Энн.

– Ты же знаешь, что я тебя люблю?

Она тоже посмотрела на него.

– Конечно, знаю.

– Мы должны кое-что оставить в прошлом.

– Оставить в прошлом… – Ее взгляд устремился на дверь детской. Тони достал из кармана гаечный ключ. Ли Энн затрясла головой.

– Нет, Тони.

– Да.

– Нет! – Она быстро развернулась, чтобы уйти, но он поймал ее за талию и прижал к себе.

– Нет! – кричала Ли Энн, пытаясь освободиться.