Юлия Эльская - Не запирайте вашу дверь
— Знаешь, я твой телефон потерял, — виновато сказал он, войдя в квартиру.
Кот, пока мы целовались в прихожей, не в силах оторваться друг от друга, лежал в сумке около двери. Наконец ему это надоело, он стал царапать молнию и с негромким «мявом» выбрался наружу. Выбрался и потрусил прямиком к скаляриям.
— Мои рыбы! — встрепенулась я, слегка отстранившись от гостя.
— Ничего с селедками не будет, — заверил меня Лёня и снова потянул к себе. — Он их ловить не умеет.
— Не стоит скаляриями рисковать. Лучше я его на кухне покормлю.
Петруха получил кусок курицы, сказал «мя-а-со» и на некоторое время оставил нас в покое. Мы, естественно, использовали это время в личных целях.
Придя в себя, я завернулась в простыню и положила голову на Лёнино плечо, уже не с удивлением, как позавчера, а с чувством радостной безмятежности, с оптимистической уверенностью в светлом будущем и в бесконечности счастливой жизни.
— Ты родишь мне сына? — неожиданно спросил Лёня.
— Да, если ты будешь его воспитывать! — не раздумывая, ответила я. Это я-то, которая еще час назад была абсолютно уверена, что и одного брака мне хватит на ближайшие сто лет. Одного предыдущего брака.
— Я уйду от них. Обязательно уйду! — Он прикрыл глаза и мечтательно вздохнул. — Пусть не думают, что я всю жизнь собираюсь на цепи сидеть! Мы так не договаривались! Дочь выросла. Деньги у меня есть…
Я блаженно потянулась и покрепче прижалась к Лёне; он наощупь, не открывая глаз, поцеловал меня в шею, попав куда-то за ухо.
Кот, которому наскучило лежать под столом в ожидании хозяина и наблюдать за аквариумом издали, выбрал время для атаки. Подбежав, он запрыгнул на тумбочку, встал на задние лапы и сунул нос в воду. Обычно пугливые, скалярии не шарахнулись от него, а выстроились полукругом, заняв оборону. Они были крупными, размером с пудреницу.
У персидских котов лапы короткие, и Петрухе не хватало их длины, чтобы дотянуться до рыб. От отчаяния дергая хвостом, кот стал лакать воду, его розоватый язык напоминал плоского червяка. Очевидно, так же показалось и скаляриям: одна из рыбок подплыла к нему и клюнула, надеясь откусить от языка кусочек.
Петруха с обиженным воплем свалился на пол.
— Мне пора на работу, — открыл глаза Лёня. — Ты приедешь к нам на дачу?
— Обязательно, — ответила я.
Он собрался и ушел, забрав кота и поцеловав меня на прощание, а я… Я в очередной раз попыталась заняться переводами. Попыталась, но, конечно же, тщетно. Вместо законов для элементарных частиц мне хотелось придумать другие законы. Точнее, правила игры. Правила пользования чужими мужьями. Инструкция по технике безопасности. Лучше всего, конечно же, близко к ним не подходить.
Зазвонил телефон, и я с легким сердцем взяла трубку.
— Э-э! — услышала я хриплый мужской голос. — Я, это, с кладбища звоню.
— Да-да? — нервно переспросила я, ничего не понимая. Голос был мне незнаком.
— Ну, на кладбище я. Тут, это… всё готово.
Мужик говорил ровным, невыразительным тоном и делал паузы после каждого слова. Мне стало нехорошо.
— Что? — переспросила я, как будто было плохо слышно. На самом деле голос был таким громким, словно его обладатель сидел прямо в телефонной трубке.
— Все готово. Можете приходить!
— Хорошо, — пролепетала я и положила трубку на рычаг.
Что готово? Где? Куда приходить? И зачем? Уж не тот ли это тип с кладбища, который нас допрашивал? А откуда у него мой телефон?
В панике я позвонила на работу Вике и кое-как передала ей содержание разговора.
— Ну так пойдем! — обрадовалась она. — Узнаем, что там! На кладбище просто так не позовут! Встречаемся в метро, я как раз туда успею к шести.
Неожиданные приключения Вике нравились куда больше, чем мне. Я же, в отличие от нее, лучше чувствовала опасность. Впрочем, и опасность почему-то больше любила меня.
К воротам кладбища мы буквально подлетели, торопясь, как на пожар. Вика потащила меня дальше, но я вдруг резко затормозила.
— В чем дело? — возмутилась подруга.
— Сама не знаю, — ответила я и уверенно заявила: — Но дальше пойдем медленно! Или иди одна.
— Ну ладно, — недовольно проронила она. — А куда идти? Пойдем, что ли, к Ираиде Афанасьевне.
По пути я настороженно озиралась, но ни знакомой нищенки, ни того милицейского типа не заметила, да и вообще людей вокруг было мало.
Впереди замаячили «апартаменты» мафиози, там собрался народ — с цветами, с разодетыми дамами… Они стояли вокруг ограды и слушали кого-то невысокого, которого из-за охранников почти не было видно.
Двадцать шестое чувство внезапно потащило меня прочь. Я схватила подругу за руку, и мы поскакали меж могил, не разбирая дороги, как два испуганных жеребенка.
— Что ты делаешь?! Над нами все кладбище смеяться будет! — нервно выкрикнула Вика, пытаясь выдернуть свою руку из моей, но сейчас мою цепкость можно было сравнить разве что с цепкостью ленивца, которого отдирали от ствола молодого дерева, чтобы посадить в мешок. Так мы преодолели еще с десяток могил.
— Да здесь нет никого, — огрызнулась я, сама не понимая, что это на меня нашло. — Кладбище совсем пустое.
— А эти, в гробах?..
— Эти пусть смеются, пусть хоть из могил от смеха повыскакивают! — возбужденно воскликнула я. — Только чтобы мы живы остались!
Тут двадцать шестое чувство бросило меня к огромному серому обелиску и прямо за ним уронило на землю. Из положения «лежа», ловким ударом ноги мне удалось повалить Вику. Как только она коснулась земли, у памятника «авторитету» сильно громыхнуло.
Мы пролежали за обелиском секунд десять, а затем еще просидели секунд сорок-сорок пять, то есть поднялись почти через минуту. Отряхнувшись, я огляделась вокруг.
— Смотри-ка, эти всё же из земли-то повыскакивали, — сказала я хмуро, увидев застрявшую в чьей-то ограде доску, похожую на крышку гроба, и разбросанные венки. Слава Богу, это было не рядом с нами. — Теперь у нас есть основание посмеяться над ними.
Вика молчала, да и мне было не до смеха. Голова кружилась, и хотелось подсчитать синяки. Вроде обошлось без переломов, то есть убытки минимальны, а испачканная одежда не в счет.
Камнепад из кусков гранита закончился, пыль с песком уже тоже осела на землю. Раскиданные повсюду цветы, искусственные и поломанные настоящие, висели на оградах и ветках деревьев, а иногда, срываясь оттуда, медленно падали вниз.
С места взрыва доносились крики и стоны потерпевших, а также выстрелы. Очевидно, кто-то, «живой более других», с опозданием начал палить из своего оружия во все стороны.
Даже с целью оказать помощь пострадавшим сейчас туда лучше было не подходить.
— Идем отсюда, — потребовала моя подруга. — И лучше кружным путем, пока нас менты не засекли. Потом от трупов не «отмоешься». Вот уж «повезло»!
Мы помчались в другую сторону, вбок от взорванных «апартаментов», к могиле Ираиды Афанасьевны. Около ограды лежала свежедоставленная гранитная плита, а к ее углу «скотчем» была прикреплена визитная карточка Лёни. С номером моего телефона внизу.
— Кое-что объяснилось, — пробормотала я, не слишком довольная последними событиями.
— Надо будет Лёне сказать, — отозвалась Вика. — Пусть на плиту полюбуется и рабочим заплатит.
Мы еще немного поплутали по незнакомым тропинкам среди заброшенных могил и выскочили с кладбища в случайно обнаруженную дыру в заборе с противоположной от входа стороны.
— Теперь давай к молодоженам заглянем, — предложила мне Вика. — Нужно хоть немного успокоиться. Чаю попросим, может, дадут.
Обстановка в квартире у Милки напоминала разгром после обыска с конфискацией имущества. Мебель была сдвинута, ковры свернуты в рулоны, книги свалены в кучу в одном углу, матрасы и подушки — в другом.
По квартире носилась Евгения со всклокоченными волосами; Тамара, как безумная, пинала ногами подушки и заглядывала под кровати.
Чаем нас никто угощать не собирался, на нас вообще не обратили внимания. Мы отчистили одежду от последствий взрыва, вымыли руки и лица, а потом решили перейти на самообслуживание: сами воду вскипятим, сами чай заварим, сами в чашки нальем, сами и выпьем, никому не предложим. Разве что они нас попросят, тогда ладно, можно будет и поделиться. В обмен на информацию, конечно!
Кухня вся была засыпана крупой, я смела ее со стульев и стола, а Вика зажгла газ под чайником и разыскала чашки и заварку.
— Бабушкины драгоценности ищут? — предположила моя подруга. — Пойдем посмотрим! Может, узнаем что-нибудь интересное.
Мы отправились на экскурсию по квартире, с любопытством заглядывая во все комнаты.
Сеня с матерью и сестрой скучали в узкой комнатке-«норе», там тоже был разгром, но не такой, как по всей квартире: очевидно, они уже успели навести некоторый порядок.
