Владимир Колычев - Грязная жизнь
Делать нечего, надо ехать в Пермь выручать брата. Один он у него на всем белом свете остался. Отец еще десять лет назад насмерть кипятком на заводе обварился. Мать совсем недавно преставилась. А родственники все уже давно словно чужие.
На следующий день после этого разговора Валентин вылетел в Пермь. Правда, прежде ему пришлось объяснить ситуацию хозяину. Да, у него появился хозяин, и он прекрасно это осознавал. Шаг влево, шаг вправо – попытка к бегству. А за это на скамью подсудимых. К высшей мере его не приговорят – отменена смертная казнь. Но никто не отменял казнь по приговору бандитского суда. В тюрьме его кокнут в пять секунд, и никому ничего за это не будет.
Часть VI
Глава 1
В грязном мятом пиджаке, в стоячих штанах и дырявых ботинках Мирон шел по улицам ночного города. За ним плелись Хомяк и Берт. У этих видок не лучше. И воняет от них, хоть нос закладывай.
На этот раз он и его пацаны оказались в Перми. Месяц в тульских лесах отсиживались, а затем в Ялту двинули. Крым теперь территория суверенного, мать его, государства. Но для Скорпиона границ не существует. Два месяца балдели под Ялтой. Там их никто не искал, портретов на стендах не развешивал. Паспортный режим соблюдался абы как. Пару раз менты тревожили их с проверкой, но больше для понта, чем для дела. Для местных они были состоятельными бизнесменами, прикатившими на курорт из России. Ну, пришлось им телок на халяву подогнать, магарыч поставить, чтобы отвязались. Деньгами давать нельзя – могут подумать, что напрямую откупаются, а это неприятные моменты.
Из Крыма больше месяца окольными путями до Перми добирались. Нужен им этот город. Здесь уникальная клиника, где делают пластические операции. Вся уникальность в ее удаленности от города и немногочисленном медперсонале. Как раз то, что нужно.
Но прежде чем под хирурга ложиться, нужно ксивами обзавестись. И не липовыми, а самыми что ни на есть настоящими.
План Мирона был прост до безобразия. Каждый из его команды должен найти себе двойника. Идеальная внешняя схожесть вовсе не обязательна. Достаточно приблизительной. Важнейшие критерии отбора – наличие паспорта и отсутствие родственников.
Жмых предложил самый идеальный вариант. Бомжи. Этого дерьма по пути они встречали немало. Кое-кто при полном комплекте документов. Мыло, Купон, Вист, Жмых и Квинт еще до Перми нашли вполне подходящие экземпляры. Теперь они при ксивах, а их двойники надежно упрятаны в земле. А искать их никто не кинется. Осталось найти паспортных доноров для Хомяка, Берта и самого Мирона.
Весь фокус будет состоять в том, что фотографии в ксивах останутся нетронутыми. Зато под ножом хирурга изменятся их собственные портреты. Под оригинал в паспорте их подгонят. И хрен кто когда дознается, кто они все есть на самом деле.
Сентябрь месяц, еще не холодно. Бомжи еще не прятались по подвалам, ночью спали под открытым небом в непроходимых закоулках города. В одно такое местечко и свернул Мирон, сзади – Хомяк и Берт.
Возле костра на двух матрацах сидели четыре бомжа: старик с гнилыми ушами, два мужика с потухшими глазами и баба, на которую ни в жизнь не встанет ни при каком раскладе. Непрошеных гостей бомжи встретили настороженно.
– Чо, в натуре, зенки выкатила? – гаркнул на бабу Хомяк. – Бухло, мыша, выкатывай.
– Кто бы самой выкатил, – едва внятно пробурчала она.
– А ты чо, борзой, да? – Глаза одного бомжа налились кровью. – Да я в Афгане таких, как ты!..
Он медленно поднялся и, пьяно шатаясь, начал рвать на груди рубаху. Смотрите, мол, какой я крутой.
– Да заткнись ты, герой сраный! – окатил его презрительным взглядом Берт.
Он вытащил из-за пазухи литровую бутылку водки, бросил ее на засаленную скатерку, где лежали мятые помидоры, огрызок огурца и арбузные корки. Ну и, конечно же, один стакан на всех.
– Боги явились! – вознес кверху руки старик.
– Забухаем, черти? – с ухмылкой спросил Хомяк, усаживаясь на грязный матрац.
Он уже присмотрел себе мужика, который за все это время не проронил ни слова. Что-то у того с ним общее имеется. Осталось узнать, есть ли у него паспорт.
Первым выпил старик, вторым «герой Афгана», третьим кандидат в «двойники», ну и под конец баба. Из жадности они тяпнули по полному стакану. Второго раза ведь может и не быть.
Мирон также не прочь накатить на грудь. Но эту водку пить нельзя – с секретом она.
Первым отключился старик, за ним все остальные из бомжацкого квартета.
Хомяк мигом подсел к мужику, начал шарить по его карманам.
– Есть! – обрадовался он, доставая «серпастый, молоткастый».
Паспорт на удивление в приличном состоянии. Бомж его в специальном пластмассовом пенале хранил.
– Дергаем, – сказал Мирон, поднимаясь.
Хомяк и Берт подхватили бомжа под руки, оторвали от земли.
– Что вы делаете? – послышался вдруг чей-то тонкий голос.
Мирон обернулся. Шагах в пяти от него стоял чувак в цивильном костюмчике с галстучком. Аккуратный, чистый, наглаженный, на бомжа и близко не тянет. Высокий, худощавый, черные волосы, одного с ним возраста. Какая удача! Мирон запросто может стать ему братом-близнецом.
Чувак был один. А высокомерия во взгляде, как будто он супермен какой-то. Ну да, бомжи типа не люди, одной левой он их всех.
– Хавло защелкни! – делая к нему шаг, рыкнул Мирон.
– Стоять! – Чувак кинул руку под пиджак и вынул «дуру». – Всех положу, бичье!
– Чо тебе надо? – укладывая своего «двойника» обратно на землю, спросил Хомяк.
– Брата я своего ищу. Здесь он должен быть.
– А ты посмотри.
Чувак обогнул Мирона, подошел к костру.
– Вот он, Мишка, – наклонился чувак над жертвой Афгана.
И тут же Берт со всей силы саданул его рукой по горбу. Чувак слетел с копыт.
– Ксива есть, глянь? – велел Берту Мирон, когда чувак ушел в полную отключку.
Документы были при нем. Паспорт с московской пропиской, водительские права и даже разрешение на ношение оружия. Пистолет боевой, системы «макаров».
– Мой клиент, – сказал Мирон.
Этим он выносил Кружилкину Валентину Борисовичу смертный приговор.
Перед тем как убить своего «двойника», Мирон разговаривал с ним. Он должен был знать о нем хоть кое-что. Кружилкин отвечал на его вопросы с честностью наивного пионера – он думал, что этим спасает себя. Но, увы, его не пощадили.
* * *– Кружилкин, урод этот хренов, типа обгреб нас, – сказал Сухому Сопох.
– Чего так?
– Слинял от нас в Пермь, да как в воду канул. Я с его сестрой трещал, так она в трансе. Пошел, говорит, брательника своего искать да сгинул. Уже две недели о нем ни слуху ни духу.
– Козел!
Такую комбинацию провернули, а этот урод Кружилкин взял да все испортил.
– Чо делать-то будем? Ментам сдавать?
– Да погоди ты, может, объявится?
Сухому хотелось на это надеяться.
* * *Мирон принял душ и посмотрелся в зеркало, оглядел себя со всех сторон.
Да, базара нет, поколдовали над ним конкретно. Физио изменили до полного сходства с оригиналом в паспорте. Пацанам тоже портреты заменили. Теперь у них у всех настоящие «ксивы». Ни одна мразь ментовская не придерется.
Месяц они в этой клинике. Кроме них и медперсонала, здесь никого больше нет. «Больничка» типа закрыта на спецобслуживание. «Лепила» не дурак, вмиг врубился, что к чему. Понял, кто нуждается в его услугах. Видно, не впервой ему работать с таким контингентом. Пермь, город этот, нашпигован криминалом, как перец фаршем. Короче говоря, загнул «лепила» цену. По пятьдесят «штук» баксов за рыло. А это четыре сотни «зеленых» «тонн». Для ровного счета Мирон накинул ему еще сотню. Пусть радуется, урод. Недолго ему осталось.
Он вышел из душа, прошел в свою отдельную палату. Вызвал к себе Хомяка.
– Сегодня заключительный концерт.
– Все, без вопросов.
Хомяк ушел, а Мирон направился в кабинет к «лепиле». Его на месте не оказалось.
– Он в ординаторской, – пропела Ниночка, смазливая на мордашку медсестра с короткими ногами и тяжелой задницей.
Ее имели здесь все, начиная с Мирона и кончая Купоном. По двести баксов за «палку» брала, коза драная.
Весь медперсонал клиники – главный врач, он же хирург, два ординатора, четыре медсестры и две санитарки. В ординаторской собралась по меньшей мере половина толпы. Не хватало одного врача, двух медсестер и двух санитарок.
«Лепилы» что-то праздновали. Пара бутылок шампанского на столе, большая коробка конфет, апельсины.
– Я вам не помешаю? – не очень вежливо спросил Мирон, входя в кабинет.
Ниночка пропихнулась туда вслед за ним. Так, вот и третья медсестра.
– Ну как же, как же, Герман Ильич, – заискивающе потянулся к нему главный врач. – Заходите, пожалуйста, присаживайтесь.
К нему обращались по имени-отчеству, которые значились в старом, фальшивом паспорте. Но фамилии его, ни старой, ни новой, «лепила» не знал. Как и все остальные из его команды, Мирон не показывал своих документов. А лепили его по фотографии, переснятой с новой «ксивы».
