Мертвяк - Илья Владимирович Рясной
Молодой, худенький, прожженный и нахальный адвокат пахал не покладая рук, направляя кассационные жалобы в Верховный суд, в прокуратуру.
— Столько сил тратишь, — сочувствующе произнес Мертвяк. — Денег-то с этого почти не имеешь. Зачем стараешься?
— Слава. Известность. Сначала они. А деньги будут потом, — цинично заявил адвокат.
— Ты действительно хочешь, чтобы я вышел на свободу? — зловеще осведомился Мертвяк.
— Хочу — не хочу, — непроизвольно передернув плечами, затараторил ставшим вмиг тонким голосом адвокат. — Какое это имеет значение? Это моя работа. Щепетильность и успех в ней есть вещи несовместимые.
— А. Ну, работай, друг. Старайся.
И адвокат старался. Когда кассационные и надзорные инстанции отклонили жалобы, он накатал бумагу в Комитет по помилованиям при Президенте России. А Мертвяк ждал. Он не верил, что его земной путь завершится в этой тюрьме. Он знал, что смерть еще подождет. Такое же ощущение у него было, когда он смотрел в зрачок автомата, видел палец оперативника, ползущий по спусковому крючку, как в замедленной съемке хлещущий огонь, и ощущал глухие и безболезненные удары пуль по телу. Действительно выжил. Хирурги выковыряли из него семь пуль…
Ел Мертвяк привычно немного. Читал книги — преимущественно западных философов и древнекитайские священные тексты. Иногда писал — как правило стихи. Неплохие стихи. Одна газета напечатала их на первой полосе со сногсшибательным заголовком. В них было какое-то темное очарование. По три часа в день он занимался медитацией, повторял мантры. Два часа — на гимнастику и отработку боевых приемов. И еще — на три выученных, отточенных до миллиметра ката, так японцы называют комплексы формальных упражнений в карате, — тоже своеобразная медитация, только в движении. Для своих сорока пяти лет он находился в удивительной физической форме. Казалось, годы нисколько не сказались на его теле. Охранникам у мониторов становилось не по себе, когда они смотрели на мечущийся по тесной камере вихрь…
Помощник прокурора по надзору за исправительно-трудовыми учреждениями в тот день выполнял привычную и неприятную миссию — объявлял арестованным решения различных инстанций. Самыми неприятными были визиты к смертникам. Один из них был предводителем банды, накрошившей кучу людей, — с каждого трупа банда разживалась аж долларов на триста. Низколобый, с выступающей челюстью «питекантроп», узнав об отклонении его прошения, неожиданно метнул в помощника прокурора через прутья решетки металлическую тарелку, промахнулся и вздохнул:
— Жаль, не попал. Убил бы — пока следствие да суд, еще бы пожил.
Следующему смертнику помощник прокурора сказал иные слова:
— Прошение о помиловании удовлетворено. Смертная казнь заменена пожизненным заключением.
— Разобрались-таки по совести, — удовлетворенно кивнул Мертвяк.
— По совести? — вздохнул помощник прокурора. — Если по совести, так тебя в кипящем масле варить надо.
— Да? — Мертвяк выступил из тени, и лучи слабой лампы очертили зловещее выражение на его лице. — Попробуй, прокурор… Впрочем, мы еще обсудим этот вопрос. Когда выйду.
Помощник прокурора сглотнул комок в горле и быстро покинул камеру…
Через день новый прапорщик передал Мертвяку крохотную записку, которую тот сумел прочесть, заслонив от ока телекамеры.
«Не мандруй. Начало положено. Выручим. Ч.».
«Ч.»? Кто такой? Ясное дело — Чумной. Старый авторитет слов на ветер не бросал никогда. «Начало положено». Значит, вот кого надо благодарить за спасение. Круто взлетел Чумной, если такие вещи может делать. Уж его-то меньше всего можно заподозрить в благотворительности. Значит, чего-то надо. Чего?..
— На выход, — сообщили двое вертухаев через два дня.
— На «остров»? — спросил Мертвяк.
— Последний твой прикол, — произнес старший сержант.
— Все в руках Господа…
Опять кандалы. Автозак. Мертвяк удостоился отдельной машины. Один из сопровождающих был тем самым прапорщиком, который передал записку от Чумного.
Если будут отбивать — прикинул Мертвяк — так до посадки на спецэшелон. Со спецэшелона не сорваться. Там солдаты с автоматами и с собаками. А уж его-то будут пасти круглосуточно. Скоро что-то произойдет. Он расслабился, внутренне готовясь к скорому развитию событий…
Автозак затормозил. Послышались, глухие хлопки. Дверь отъехала в сторону, и Мертвяк прищурил глаза от яркого света.
Прапорщик запрыгнул в фургон, расстегнул замок цепи, которой Мертвяк был прикован к полу. Затем расстегнул наручники.
— Быстрее, — прикрикнул.
Закуток для конвоя внутри автозака преграждал труп старшего сержанта. На асфальте в расплывающейся луже крови лежал труп еще одного конвойного.
— Сюда.
Мертвяк вскочил в «Волгу», преградившую путь автозаку. За рулем сидел крепко сколоченный парень с мясистым бритым затылком. Рядом на мосту прогрохотала электричка. Место было безлюдное — заводской район.
«Волга» рванула, как конь от удара хлыстом. Через несколько минут все трое пересели в «рафик». Прапорщик содрал с себя форму и переоделся в спортивный костюм. Еще через полчаса «рафик» остановился.
— Уф, вырвались, — с облегчением вздохнул прапорщик, выходя из машины и поводя плечами.
— И что дальше? — спросил Мертвяк.
— Дальше? Посидишь в убежище. Люди с тобой встретиться хотят.
Водитель тоже вышел и оглянулся на широкие просторы и на лесной массив.
— Люди? — хмыкнул Мертвяк. — А если я не хочу говорить с людьми?
— А кого это интересует? — пожал плечами прапорщик.
— Верно. Раб — это говорящее орудие.
— Вот именно.
Мертвяк грустно вздохнул и тут же молнией рванулся вперед. Рубящий удар по шее смел шофера. Второй удар — контрольный, чтобы не было сомнений, что человек этот умрет, — всем весом, коленом под сердце. Испытано на практике не раз. Безупречный прием.
— Ах ты…. — Рука прапорщика ловко метнулась к поясу, где торчала рукоятка пистолета.
— Не балуй — Мертвяк рванул прапорщика за руку, и пистолет отлетел в сторону.
— Что ж ты, как падла… — с какой-то детской обидой произнес прапорщик.
— А ты не как падла — своих товарищей расстреливал?
— Мы же тебя выручили.
— Вот тут вы и ошиблись…
Четко, как в спортзале, Мертвяк подпрыгнул, и ребро его подошвы перебило прапорщику горло.
— Спасители, — прошипел Мертвяк, оглядывая два трупа.
Ноздри его жадно раздувались. Он, прикрыв глаза, впитывал запах истекающей жизни…
⠀⠀ ⠀⠀
*⠀⠀ *⠀⠀ *
Настя подставляла лицо ласковому весеннему солнцу. Ее каблучки звонко щелкали по тротуару. На устах играла блаженная улыбка. У Насти выдался хороший день. И было хорошее настроение. Она знала, как и для чего жить.
Она легко летела, как белоснежная роскошная прогулочная яхта, сквозь темный океан столичной жизни. Никакие волны и водовороты не могли поколебать ее, заставить свернуть с прямого курса. Облезлые, с рваными парусами, а то и вообще без руля и ветрил шхуны не касались ее. Ни одна даже не попыталась взять ее на абордаж. Хороша, но не про них — это понимали все.
— Э, девушка, — пробормотал
