Гоп-стоп по-испански - Александр Чернов
Что можно сказать об экзотике? Здесь она представлена самыми разнообразными кактусами, раз в жизни цветущими агавами. Выпустив двух‐трехметровую стрелу, похожую на сосенку, агава усыхает. Из Африки в Каталонию завезли пальмы. Их выращивают в специальных питомниках, а потом высаживают на набережных, площадях, улицах, где они частенько, увы, болеют. Покупают пальмы и для украшения отелей.
Сцепив руки на груди и приняв позу Гамлета, Константин с печальным видом, будто читал некролог, продолжал:
— А вообще в Каталонии произрастает три тысячи видов растений. Такое количество обусловлено большим разнообразием ландшафта на сравнительно маленькой территории. Зато хватает насекомых и птиц! — воскликнул он, подняв вверх палец. — На скалистых берегах Коста Брава многочисленные гнездовья ласточек — верный признак экологического благополучия этих мест. И еще все побережье Каталонии окружают леса из пиренейской сосны, что и делает курорты, расположенные здесь, самыми престижными в Европе.
Закончив рассказ о флоре и фауне здешних мест, Константин спрыгнул с камня и двинулся дальше в лес, увлекая за собой группу туристов. Остановившись еще пару раз, странноватый спелеолог‐пиротехник вывел нас наконец‐то к пещере Аделита. Вход в нее выглядел уж очень прозаично — на относительно открытом, поросшем мелкой травой пространстве, в неровно обвалившейся горной породе был лаз примерно полтора на два метра. Никакой охраны вокруг видно не было, да она и не требовалась — вход в пещеру преграждала массивная решетчатая дверь.
Мы замедлили шаг, а потом и вовсе остановились, недоумевая, зачем нас сюда привел экскурсовод, раз в пещеру невозможно попасть. Остановился и Коронель. Он обернулся и, бросив на нас хитрый взгляд, проговорил:
— Ну, чего встали? Пойдемте, пойдемте! Неужели вы думаете, что я привел вас сюда только для того, чтобы полюбоваться на пещеру снаружи? — Он достал из кармана ключ и повертел им, словно заманивая детишек конфеткой.
Мы двинулись следом.
— Откуда у вас ключ? — удивился доходяга Михаил.
— У меня есть знакомые в определенных кругах, — поигрывая бровями, ответил экскурсовод. — Вот и добыл ключик. Так что не бойтесь, мадам, — посмотрел он на даму с пегими волосами. — У нас ни с полицией, ни с властями никаких проблем не возникнет. Я личность известная в определенных кругах, даже можно сказать публичная, занимаюсь кинематографией, меня власти уважают.
Мы остановились на площадке перед пещерой, выложенной бетонными плитами, дожидаясь, когда Коронель откроет своим ключом замок. Вскоре послышался щелчок, дверь с лязгом распахнулась, и он вычурным жестом зазывалы у балагана пригласил нас пройти внутрь. Один за другим мы втянулись в нутро пещеры Аделита. Из небольшого темного зала в глубь горы вели два прохода, и мы, не зная, по какому из них идти, в нерешительности остановились, дожидаясь, когда Коронель закроет двери, а заодно глаза привыкнут к темноте.
— И как, — угрюмо проговорил Николай Сильвестров, блеснув в темноте глазами, — мы будем ходить впотьмах?
Экскурсовод, закрыв двери, повернулся к нам и озорным тоном воскликнул:
— Что же вы думаете, господа, ваш гид не позаботился об освещении?!
Он довольно ловко для своей комплекции и возраста сбросил с плеч рюкзак, развернулся, присел и, открыв клапан заплечного мешка, достал небольшой, сантиметров пятнадцать в длину, цилиндр из клееного картона.
— Что это? — удивилась Мария Тропинина, и в ее голосе послышались испуганные нотки.
— А я знаю, — сказал Егор Тепляков, отиравшийся рядом с Женей Аксеновой. — Это фаер, как у футбольных болельщиков, которые зажигают их на трибунах. Факел такой.
— Точно, — подтвердил Коронель, вновь закрывая клапан и закидывая рюкзак на одно плечо. — Только он не дает дыма, этот фаер разработан на моей небольшой фирме. Время горения не менее пяти минут, в полной темноте освещает пространство на пятнадцать — двадцать метров, — прорекламировал свой товар наш экскурсовод. — Так что мы без света не останемся.
Он снял с фаера колпачок, а с защитного кожуха, игравшего также роль рукоятки пиропатрона, крышку и, чиркнув ею по пиропатрону, поджег его. Фаер занялся ярким белым светом, действительно прекрасно освещая пространство вокруг.
— За мной! — скомандовал Коронель и двинулся в правый проход, ведший в глубину пещеры.
За ним следом нырнула в проход Марина Тропинина, потом Евгения Аксенова с Егором Тепляковым, затем Валерка Аксенова, за ней Саша Смольникова, Николай Сильвестров, за ним — я, а замыкал на сей раз шествие Михаил Березин.
«Романтика, черт побери, — думал я, пробираясь, согнувшись в три погибели, по каменному коридору вслед за маячившей впереди меня большой задницей Сильвестрова. — Не лежалось мне в номере на двуспальной кровати, потащился за новыми впечатлениями». Честно говоря, не очень‐то приятно было ощущать себя в каменном мешке под толщей земли. Не дай бог, где‐нибудь что‐нибудь обвалится, и останешься заживо погребенным в проклятой пещере. Наконец коридор кончился, и я вместе с остальными вывалился в приличных размеров зал, примерно метров восемнадцать в длину, от двух до шести метров в высоту и метров пять в ширину.
Константин Коронель стоял, поджидая нас, и держал фаер, отведя в сторону руку. Мы столпились возле него, словно стадо овец вокруг пастуха.
— Ну вот, господа, — произнес он, — мы находимся в одном из залов пещеры Аделита. Длина пещеры семьсот двадцать метров. Состоит она из серии двойных коридоров и залов. Аделиту еще называют «капеллой первобытного искусства». Потолки и стены ее залов расписаны изображением бизонов, лошадей, кабанов. Выполнены они углем, охрой, марганцем, каолином и другими природными красителями, смешанными с животным жиром и водой.
Коронель приподнял фаер и обвел им своды пещеры, где действительно были изображены всевозможные животные, причем рисунки были не примитивные, а с претензией на некие художественные образы.
— Что интересно, древние художники использовали естественные контуры стены для создания трехмерного эффекта. Возможно, это было связано с их религиозным взглядом на мир. Но что удивительно, господа, первобытные мастера, жившие пятнадцать тысяч лет назад, с удивительной точностью сумели передать облик и повадки каждого зверя. Животные то отдыхают, лениво вытянувшись во всю длину, то вот‐вот ринутся в атаку, подобрав под себя ноги и выставив вперед рога. Посмотрите, художники увековечили движения животных во время прыжка или вздоха, и, несомненно, древние авторы этих рисунков были людьми талантливыми, так что уже пятнадцать — двадцать тысяч лет назад существовало искусство, достойное восхищения. А нынче посещение закрыто из‐за того, что наскальные рисунки покрываются плесенью. Кроме того, кое‐где разрушается горная порода, что грозит обвалами и опасно для жизни самих туристов. Но, думаю, власти найдут какой‐нибудь выход, чтобы
