Сезонное обострение (СИ) - Булахов Александр

Внезапно я почувствовал резкий запах испорченного сыра. Я повернул голову и увидел, что на скамейке рядом со мной сидит полный мужик в тёмно-синей болоньевой куртке и рваных джинсах. Стопроцентный бомж, правда, с оригинальным запахом. Точнее, с оригинальной вонью.

Я ощутил, как сжимается желудок. Я подорвался со скамейки и бросился за киоск. Меня долго и мучительно выворачивало наизнанку, и из-за этого я даже опустился на колени.

— Денис, ты покойник, — раздался шёпот за моей спиной.

Я тут же обернулся, но никого не увидел. Мурашки забегали по моему телу. Что это было? Послышалось что ли?

Шмыгнув носом и вытерев слёзы, выступившие на глазах, я поднялся с колен и побрёл домой. Я больше ни о чём не думал, просто тупо шёл.

— Жердин! — позвал меня кто-то. — Жердин!

Я остановился. Голос был незнакомый и принадлежал мужчине. Я обернулся. Какой-то старик переходил дорогу напротив аптеки, две женщины разговаривали возле пешеходного перехода. Пацан лет двенадцати катил на велосипеде под горку. Всем, кого я видел, плевать было на меня, они уж точно не могли меня звать. Тот голос, который я слышал, мог принадлежать человеку, который пытался меня догнать. Но никто меня не догонял.

Так кто ж тогда меня звал?

Я опять ощутил затхлый запах, напоминающий запах испорченного сыра. Этот запах становился всё более и более ощутимым. Через каких-то пару секунд уже невозможно было дышать — всё вокруг воняло этим мерзким гнилым сыром. Меня затрясло, заколотило. Преодолевая тошноту, я двинулся в сторону своего дома. До него оставалось минут пять ходьбы.

Меня вдобавок к тому, что затрясло, ещё и зашатало. Я споткнулся на ровном месте и подбородком проехался по заасфальтированной дорожке.

— Да что ж это такое?! — чуть не заплакал я тогда с досады. — Всё в говно и всё в один день!

Я поднялся и без приключений дошёл до своей квартиры. Я открыл дверь и приготовился выслушивать нотации матери, которую не предупредил вчера о том, что не приду домой ночевать. Она уже привыкла к подобным моим выходкам, но повода почистить мне мозги никогда не упускала. Меня встретила тишина. И я вздохнул с облегчением, понимая, что её нет дома.

Я зашёл в свою комнату и снял с полки книжку-шкатулку. В ней лежало пять тысяч долларов — ровно та сумма, которую я выручил за продажу «Мерседеса». Эту машину подарил мне отец, когда ещё не был разведённым с матерью. Я собирался купить другую — попроще — c прицелом на то, что у меня останутся деньги на личные расходы.

Я сложил деньги во внутренний карман куртки. Увидев себя в зеркале, я чуть не потерял дар речи. Краснющие глаза, лицо осунувшееся и небритое, губы синие, подбородок в свежих ссадинах — видок ещё тот. Настоящий маньяк-убийца, только отвёртки в руках не хватает. Интересно, а что я ожидал увидеть после алкогольного отравления и убийства девушки? Явно же не жизнерадостную и пышущую здоровьем физиономию.

— Не убивал я! Не убивал! — закричал я в зеркало.

— Кого не убивал? — раздался голос Лили.

Я от неожиданности подпрыгнул на одном месте. В зеркале я увидел отражение сестры, стоящее за моей спиной. Ещё секунду назад этого отражения не было. А теперь откуда-то появилось.

На Лиле красовался махровый халат. Голова её была замотана полотенцем. Странно, почему я не услышал, как льётся вода в ванной? Скорее всего, я вошёл в квартиру, когда Лиля уже помыла голову и выключила воду.

— Это я так, — промямлил я. — Со своего «видона» прикалываюсь.

— Ладно, проехали, — уткнув руки в бока, произнесла Лиля. — Скажи, брательник, где ты пропадал двое суток? Мобила твоя не отвечает. Мы уже как-то и волноваться начали.

У меня отвисла челюсть.

— Сколько суток? — переспросил я и повернулся к Лиле лицом.

11.

Жаба опять стукнул пальцами по столу. И Жердин замолчал, понимая, что тот хочет что — то у него спросить.

— Подожди, Денис! Меня всё мучает вопрос про эту вонь. Почему ты её ассоциировал с запахом испорченного сыра? Мне вот это совсем непонятно. Ты так хорошо разбираешься в запахах испорченных продуктов? Я, например, не могу описать, как пахнет испорченный сыр.

— Тут нет ничего непонятного, — стал пояснять Жердин. — Мне этот запах запомнился. Не так давно у нас на даче отключили электричество. На целую неделю. А мы в холодильнике сыр оставили, когда приехали и открыли холодильник, там была такая вонь, что меня чуть не вывернуло наизнанку.

— Мы — это кто?

— Я, мамка и сеструха.

— А отца с вами не было? — тут же поинтересовался Жаба.

— Зачем вам всё это? Отец с нами уже как полгода не живёт. Я же вам говорил об этом. Он с новой своей бабой укатил в Америку. Мне машину оставил. Я её не так давно продал с прицелом купить подешевле и, чтоб деньги остались на личные расходы.

— Ну, хорошо… А вот мать твоя и сестра, они знают, что ты здесь?

— Нет!

— Как так?! Тебе, что, не дали им позвонить?

— С этим как раз — таки не было проблем. Но никто из них не отвечает на мои звонки.

— Дай мне их номера телефонов и свой домашний адрес.

Денис Жердин кивнул и продиктовал мобильные телефоны матери и сестры. А затем и домашний адрес. Жаба записал всё это в свою тетрадь.

— Знаешь, что, дай мне ещё адрес Петьки Гедича.

Денис почесал затылок, вспоминая точный адрес Петьки.

— Проспект Янки Купалы двадцать шесть или двадцать восемь, по — моему. Квартира восемь. Короче там четырнадцатиэтажка, вы её найдёте. Она одна там.

Жаба встал из-за стола. Он потёр руками свои щёки, они у него очень сильно раскраснелись.

— Прежде, чем мы продолжим разговор, расскажи мне вот о чём: где находится твоя дача и как мне попасть внутрь дачного дома.

— Зачем вам это?

— Не поверишь, мне так хочется заглянуть в ваш холодильник, из которого воняет испорченным сыром.

— Воняло, сыр я выбросил.

— Хоть убей меня, но я не могу ни о чём думать, кроме этого холодильника. Мысли о нём не дают мне покоя.

— Бывает, — произнёс Денис Жердин и дал Дмитрию информацию насчёт дачи и, где лежит ключ от дачного дома.

— Давай, рассказывай, что там было дальше.

Денис даже не успел собраться с мыслями, чтобы продолжить свой рассказ. Внезапно открылась дверь, и в комнату для допросов ворвалась Перова.

— Что там с вашим телефоном? Почему он у вас отключён?

— Что-то случилось? — испугался Жаба.

— Рябов вас срочно вызывает к себе. У вас там ЧП. Бубнова вашего убили.

— Чего?! — вскрикнул Дмитрий, не веря свои ушам. В глазах его аж всё потемнело. — Повтори! Я не понял, это шутка какая-то, что ли?

— Не знаю! Я не думаю, что Рябов будет так шутить.

Жаба дрожащими руками вытянул из кармана свой мобильник и включил его. Мобильник тут же зазвонил. Жаба машинально нажал ответить.

— Дима, так ты приедешь? — раздался в трубке голос Дашки. Он был какой-то тихий, очень слабый.

— Дашка, мне сейчас не до тебя, прости, пожалуйста.

— Мне кажется, что я сейчас умру. Меня так трясёт.

— Глупости какие! Ты не умрёшь. Успокойся, сделай глубокий вдох.

— Очень сильно болит сердце, — вскрикнула Даша. — Очень-очень!

— Скажи, чтоб кто-то позвал медсестру с поста.

— Я не в палате. Я тут у реки.

— На нашем месте?

— Да, папочка, на нашем месте. Мне очень тяжело дышать.

— Что ты сказала? Я не понял!

— Мне важно тебе это сказать. Я знаю, что ты мой папа. Приезжай, пожалуйста, ты мне очень нужен.

Жаба шагнул вперёд по направлению к двери. Его очень сильно повело в сторону, в глазах на миг потемнело, и он схватился рукой за стену.

— У-у, — заскулил он.

Дмитрий жалобно посмотрел на Перову и Жердина, и с тяжёлым вздохом опустился на стул. Только теперь он понял, почему к нему вдруг полгода назад приехала Светка. Попросилась пожить немного со своей двенадцатилетней дочкой. Светка была серьёзно больна. Она знала, что скоро умрёт. И приехала сообщить ему о том, что Дашка его дочь. Всё так легко сложилось в одну картину. Она сразу не решилась это сделать, а потом, наверное, передумала, увидев то, как он живёт, и какой он безответственный или просто не успела…