Иван Жагель - Бокал вина
— По твоему мнению, откуда к ним поступила информация о намеченной встрече? Стучит кто-то из наших или из людей этого политика?
— Не знаю.
Балаков нервно побарабанил пальцами по ручке кресла. Ничего хорошего это не обещало.
— Ну, ладно, а теперь расскажи, куда ты дел кассету. — пробурчал он.
— Оставил в баре, на диване.
— Обделался и бросил ее?
Вопрос прозвучал крайне язвительно.
— А вы что сделали бы на моем месте?! Отстреливались?! Или схватились бы врукопашную с этими ребятами из спецслужб?! — В словах Маркова одновременно прозвучали обида и ответный сарказм. — К тому же я шепнул вашему человеку… официанту, что, как только уйду, он должен забрать сверток.
— На диване он ничего не нашел.
— Все правильно. Его сразу же забрала какая-то молодая женщина.
— А тебе это откуда известно?
— Она появилась с этим самым свертком в холле, как раз в тот момент, когда меня там вязали.
Удивлению, появившемуся на лице хозяина кабинета, не было предела. Вверх взлетели не только его густые брови, но и втянулись внутрь дряблые щечки. Он никак не ожидал такого поворота событий.
— Шутишь?!
— Нисколько.
— Кто она и зачем это сделала?
— Не знаю… Может, просто увидела, что я что-то забыл, и решила вернуть?
— Ты что, дурак?! — впервые с начала разговора сорвался на крик Балаков.
Прежде они всегда общались как старые, добрые друзья, пусть и значительно отличающиеся по своему положению, но никогда не демонстрировавшие этого внешне. И такой грубый выпад оказался для Маркова довольно неожиданным. Он налился кровью, напыжился, но оплеуху проглотил.
— Ну, мне показалось… — промямлил он, ерзая в кресле. — Еще в баре я заметил, что эта женщина стреляет глазками в мою сторону. Она явно не прочь была познакомиться. Может, сверток она хотела использовать как предлог?
— Почему же тогда не отдала его тебе?
— Хм! Когда она вышла в холл, у меня на руках висело по здоровенному мужику. Наверное, испугалась…
— И это все объяснение?!
— Все…
— Какой-то бред! — в сердцах высказал хозяин кабинета. — Ты понимаешь, сколько эта кассета стоит?! А ты предлагаешь свалить все на какую-то полоумную дуру! Мне голову за это оторвут! И тебе, кстати, тоже!
— Неужели нет копии этой видеозаписи?
— Ты точно дурак! — окончательно пошел вразнос Балаков. — Если потерянная тобой кассета всплывет где-то, да еще и попадет в руки говняных журналистов, то наш политик просто погибнет. Он нам нужен в парламенте, а не в пивной, где будет пропивать свою загубленную жизнь. Тогда все копии этой пленки можно будет выбросить на помойку. Псу под хвост пойдет и громадная работа! Знаешь, сколько искали подход к этому Дергачеву?! — Ответом на вопрос было виноватое молчание. — В общем, так, ты должен любыми путями разыскать эту чертову бабу! И как можно быстрее! Понял?!
Возразить что-либо Марков опять не решился, но по его виду было понятно, что он не знает, как подступиться к поставленной перед ним задаче, с чего начать поиски. Отыскать человека в десятимиллионном городе без точных наводок практически невозможно.
— Что, никаких зацепок?
— Ни малейших.
— Вспомни, может быть, к ней кто-нибудь подходил? Или ты видел ее машину, когда сам парковался у гостиницы? — стал подсказывать ему Балаков.
Крутые плечи голубоглазого красавца поднялись и опять опустились.
— Возможно, в ее одежде было что-то необычное?
Теперь последовало ироничное хмыканье.
— Может, ты слышал, о чем она говорила?
— Да! — вдруг оживился Марков. — Когда она сидела в баре, буквально через столик от меня, ей кто-то позвонил по мобильному. Не знаю, мужчина или женщина. И, видимо, этот человек пригласил ее в театр. Она еще переспросила: «В Вахтангова?» — злобно передразнил он так нежданно вмешавшуюся в его судьбу незнакомку. — Я это запомнил потому, что живу поблизости от театра и часто хожу мимо.
— Прекрасно! — удовлетворенно заблестел глазами Балаков. — Там ты ее и найдешь!
— Но я же не знаю, на какой спектакль и на какой день у нее билеты! — взвизгнул красавчик.
— Не проблема! Будешь ходить туда каждый день! Тем более живешь ты рядом. На все постановки! Даже детские — тебе это вполне подходит! Ты понял?!
Последовало виноватое:
— Да.
— Прекрасно! Ты должен любыми путями вернуть кассету. Достань ее хоть из-под земли! А что делать с этой дурой, мы еще решим! Оставлять свидетелей не хотелось бы! Она наверняка просмотрела пленку.
Глава 5
— Это всего лишь дешевая, примитивная ловушка!!
В голосе председателя парламентской фракции «Сильная Россия» Михаила Павловича Дергачева ясно прозвучали нотки истерии. Чувствовалось, что его нервы на пределе, что вот-вот они с пронзительным звоном лопнут, не выдержав всех неприятностей, которые подбрасывают ему враги, да и друзья тоже. От возбуждения он даже встал из-за стола и энергично зашагал по своему просторному кабинету в здании Госдумы на Охотном Ряду, словно меряя расстояние от установленного в одном углу знамени страны до украшавшей противоположную стену рельефной карты горячо любимой родины.
— Ловушка? Что ты имеешь в виду? — недоуменно переспросил Дергачева его заместитель по парламентской фракции и ближайший соратник по политической борьбе Аркадий Петрович Татошкин.
Он сидел по другую сторону начальственного стола, вычерчивая на листе бумаги какие-то кабалистические знаки. Впрочем, пока они нисколько не помогали найти выход из критической ситуации, отогнать беду, нежданно-негаданно нависшую над партийным лидером.
— Я говорю обо всей этой сцене в гостиничном баре! Она рассчитана на дураков!
— Не понял…
— Думаю, никакой кассеты с пикантной записью не было и нет! Вот почему, как раз перед тем, как эти люди должны были передать ее нам, они инсценировали облаву! И в суматохе кассета вроде бы куда-то исчезла! Дешевый приемчик! — раздраженно, как капризная барышня, пояснил Михаил Павлович. — Но согласившись на встречу с шантажистами, мы фактически признали возможность существования видеозаписи! Они нас элементарно купили!
— И как это можно использовать против нас?
— Очень просто: если информация о наших переговорах дойдет до журналистов, то тогда и никакой пленки не понадобится. Шум поднимут такой… — взмахнул он рукой. — Мол, нет дыма без огня. Меня пытаются опорочить, бросить тень на мою репутацию! Мерзавцы! Вот мерзавцы!
Дергачев и Татошкин с надеждой посмотрели на третьего участника этой дискуссии, Сашу Бабкина, который как раз и ходил в «Метрополь» на встречу с загорелым красавцем Марковым. Бабкин был вызван в кабинет последним и, прибыв сюда, примостился в конце длинного стола для совещаний, да так и остался там сидеть. Эта позиция, с одной стороны, говорила о его самом низком положении среди присутствующих, а с другой — о приобщенности к главным секретам партии. Занимая должность помощника Дергачева, причем уже много-много лет, он знал все тайны своего эксцентричного шефа и довольно часто выполнял различные щекотливые поручения.
В ответ на обращенные на него взгляды Бабкин лишь неловко потупился, поглаживая свои неопрятные усы. Никому не нравится говорить начальству неприятные вещи. Однако его реакцию Михаил Павлович понял по-своему. Он вздернул подбородок, еще больше расправил плечи и стал гневно бросать в пространство:
— Работаешь дни и ночи, стараешься что-то еще сделать для страны, для народа, а эти подонки… Только и думают, как тебя оболгать, как… как… — от перехватившей горло обиды он не смог закончить мысль.
За полтора десятка лет пребывания в политике Дергачев, даже в отсутствие избирателей, стал легко впадать в патетику и порой сам верил тому, что говорил. Как хороший актер, он способен был жить вымышленными образами, легко переходя от металла в голосе к слезам на глазах. И сейчас ему было безумно обидно за себя.
— Михаил Павлович… — все же не выдержал помощник, — вы не на трибуне… Есть у них компромат на вас, есть! И вы сами это прекрасно знаете. Чем успокаивать себя сейчас, лучше бы слушали меня, когда я пытаюсь уберечь вас от всяких приключений. Ведь вы очень изменились за последнее время и стали совсем неуправляемым!
Трансформация Дергачева в течение его политической карьеры действительно произошла весьма существенная. Когда перестройка в стране только начиналась, он был немного наивным молодым человеком, искренне верившим в светлое будущее России и по мере своих сил делавшим для этого все возможное. Он участвовал во всех демонстрациях, митингах, собраниях демократов, горячо поддерживал высказываемые на таких мероприятиях либеральные лозунги, часто и эмоционально выступал сам. В конце концов его лицо примелькалось на телевизионных экранах, что тогда, в период полной, радикальной смены политической системы, было достаточно, чтобы попасть в парламент. Людям так надоела прежняя власть, прежние лидеры, что они готовы были довериться любому симпатичному болтуну.
