Кристи Крейг - Не трожь Техас! (ЛП)

Даллас натянул футболку через голову и представил женщину со стоянки. Она была сексапильной, но в том ли духе, что и стриптизерши? Бывают ли стриптизерши такими мягкими?

– Не знаю, – ответил он и провел рукой по влажным волосам. – Они обе местные?

– Почти, – отозвался Остин. – Стриптизерша из Хьюстона.

– Блондинка? – предложил Даллас.

– Они обе блондинки, – не удержался от смешка Тайлер. – Погоди, знаю. У нее третий или четвертый?

– Третий, – ответил Даллас.

– Побеждает художница, – подытожил Тайлер.

– Проклятье, – ругнулся Остин. – Я-то надеялся, ты со второй знакóм и меня представишь.

– Можно подумать я бы ее для себя не придержал. – Даллас сгреб ключи и пошел обратно в холл, задержавшись у двери офиса. – Что еще узнали?

Тайлер поднял взгляд.

– У нее галерея – продает свои работы и некоторых других художников в магазине на площади.

– Это связано с тем убийством, что свалилось тебе на голову? – серьезно спросил Остин.

– Ага.

– Не жертва? – Тайлер бросил сочувственный взгляд на экран за своей спиной.

– Не-а. В ее багажнике нашли тело бывшего мужа.

– Она поработала? – спросил Тайлер.

– Не уверен. – Даллас мысленно содрогнулся, припомнив, как вынес ей приговор. – Достал адрес «Веннис»?

– Да, Уолтерс-стрит, два-два-три-четыре. Тольке лучше бы тебе галстук надеть. Для высших слоев местечко.

– Вряд ли я буду обедать. – Что-то брякнуло о ногу Далласа. Он опустил взгляд туда, где Бад уронил свою миску. – У тебя все мысли только о еде, парень?

– Дела обстояли бы по-другому, позволь ты ему немного оттянуться, – поддразнил Остин.

– Когда докажет, что знает, как пользоваться презервативом. Тогда и позволю.

– Компания нужна? – спросил Тайлер.

Даллас оглянулся.

– Не-а. Но не мог бы ты выгулять и покормить Бада? Я могу припоздниться.

– Да, к слову о Баде, – шутливые нотки в голосе Тайлера угасли. – Забыл сообщить, тут для тебя кое-какие бумаги от адвоката Серены.

– Дерьмо! – Даллас резко развернулся, шагнул в офис и выхватил из руки Тайлера конверт. Надорвал его и прочел несколько первых строчек. – Она, мать ее, это делает. Можете, мать ее, поверить, что она в самом деле это делает? Совместная опека, хрена с два!

Тайлер опустился на спинку кресла.

– Ей нужен ты, а не собака.

– Сам ее вкусненьким побаловал, – улыбаясь, заметил Остин.

– Это был секс мести, – вставил слово Тайлер. – Я бы не отказался разок так отомстить Лизе. Как следует ее отшпилить, а потом послать лесом.

– Это была чертова ошибка – Та, о которой Даллас горько сожалел. Он только-только закончил ремонт квартиры и позвал нескольких парней перекинуться в покер, «обмыть» новые хоромы. Парни ушли, Даллас как раз приканчивал последнюю банку пива – на две сверх своей нормы. И тут явилась Серена, заверяя, что пришла проведать Бада, а Даллас весьма поднабрался, чтобы ее впустить. Просто пьян и возбужден, чтобы не отмахиваться от ее авансов. Хотя он четко помнил, как говорил ей: «Если мы этим займемся, то это совершенно ничего не значит».

Только О’Коннор скатился с нежданной гостьи, как вспомнил о кольце на ее пальце и осознал, как заблуждался. Кое-что это значило. Это значило: если Сирена была способна спать с ним, Далласом, пока носила помолвочное кольцо Билла, тогда, пожалуй, она, запросто могла спать с Биллом, ее начальником, в течение последних пяти лет, пока носила обручальное кольцо Далласа.

Когда он предъявил ей свои подозрения, Серена призналась, дескать, был у них с боссом разовый перепих, но конечно же, заверила она Далласа, тогда это ничего не значило.

В точку!

Он вышел из себя. И даже не потому, что она ему изменила.

А потому что ни разу за весь брак – и, провалиться ему на этом месте, если он не отверг несколько симпатичных задниц – он не изменял Серене. И почему?! Да потому что он чертов кретин!

Даллас уставился на бумаги. Он начал сминать их в комок, и тут в нижней части почтового бланка его внимание привлекли имена адвокатов.

Джек Леон. Вот почему ему знакомо это имя. Мертвый парень в багажнике Никки Хант был сотрудником преуспевающей адвокатской конторы, в которую Серена, в свое время, обратилась за разводом и теперь использовала, чтобы выбить опеку над собакой Далласа.

Возвращаясь мыслями к убийству, он швырнул бумаги на стол Тайлеру.

– Окажи мне еще одну услугу. Пробей Джека Леона, адвоката, и позвони мне. И не забудь покормить Бада.

– О чем вам не стоит думать?

Никки подняла глаза на вошедшего в ее крошечное, огороженное занавеской пространство детектива Энтони О’Коннора. Она уж было подумала, что ее навестил парень, которого она использовала вместо пакета для рвоты. Но не судьба, это всего лишь обвиняющий ее в убийстве Джека коп-главнюк.

Не то чтобы она особо беспокоилась. Она невиновна. Беспокоятся только преступники, ведь так?

– Простите, – сказала Никки. – Я иногда разговариваю сама с собой. – Подступила тошнота, и Никки, глянув на висевший слева от нее пакетик с жидкостью, притянула тазик поближе. Врач заверил, что лекарства в капельнице в конце концов успокоят ее желудок.

– Пожалуй, вы можете рассказать мне, что это ваше «Я» говорит о событиях этого вечера.

Вот снова – обвинительный тон, отражавшийся на его лице. Взгляд стал жестче, правая бровь слегка выгнулась, а губы сжались в тонкую линию. Если он пытался ее запугать, то мог поставить себе «отлично». Этот пристальный неодобрительный взгляд явно наводил страх. Парня так смотреть в полицейской академии научили?

«Наверное, мне следует беспокоиться».

– Вы же на самом деле не думаете, что это сделала я? – Желудок снова скрутило. Она глянула на капельницу. «В конце концов» еще не скоро наступит.

– Это сделали вы?

– Нет. – Никки села и расправила плечи, стараясь сойти за человека с сильным характером. Разумеется, задачка не из легких, когда на тебе больничная сорочка с открытым задом, а в подоле примостился розовый, как то самое средство от расстройства желудка, больничный тазик.

Выгнутая бровь полицейского говорила, что он ей не верил.

Как ей убедить его? Или, может, лучше вообще ничего не говорить. Она подумывала попросить адвоката, но вместо этого решила прочистить неугомонный желудок.

Вернее, проделать подобные телодвижения.

Когда сухие позывы прекратились, коп подал ей влажную салфетку. Она подняла глаза и встретилась с его темно-карим взглядом в надежде, что подозрение исчезло без следа. Не-а. Очевидно, детектив не способен быть милым с людьми, которых считает убийцами.

– Зачем мне засовывать его в багажник? – выпалила она и вытерла лицо салфеткой, на случай если по причине своего нового способа коротать время пустила слюни.

Взгляд полицейского стал еще холоднее.

– Почему бы вам мне об этом не рассказать?

– Почему бы вам на минутку не выйти. – Медсестра, полная афроамериканка, вплыла из-за занавески. – Мне нужно взять кровь. – Она недобро зыркнула на детектива, и тот удалился.

Никки посмотрела на медсестру.

– Я не убивала своего бывшего.

– Милочка, сдается мне, если твой бывший хотя бы приблизительно был так же плох, как мой, или так же груб, как был груб со мной тот коп, что доставил тебя сюда, ты сделала этому миру одолжение.

Наблюдая, как кровь наполняет пробирку, Никки вспомнила рубашку Джека и поборола очередной приступ тошноты.

Когда медсестра удалилась, Никки опустилась на подушку и закрыла глаза. Она точно не знала, сколько прошло времени, когда услышала покашливание. Никки открыла глаза, и ее снова сразил обвиняющий взгляд детектива.

– Полагаю, вы собирались объяснить, как тело вашего бывшего мужа оказалось в вашем багажнике.

– Нет, я не собиралась этого объяснять. Потому что не засовывала Джека в свой багажник. Я не стреляла в него. У меня нет пистолета. Я даже не знаю, как из него стрелять. – Она посмотрела на свои руки. – Разве вы не должны провести с моими руками один из тех пороховых тестов?

Детектив склонил голову набок и внимательно посмотрел на подозреваемую. Очень внимательно. Посмотрел так, будто Никки собиралась сказать что-то основательное, что-то важное. Она затаила дыхание и подождала.

Еще подождала.

Когда детектив так и не заговорил, она плюхнулась на подушку. Кто же знал, что рвота отнимает столько сил?

Он достал из кармана блокнот, что-то в нем набросал и снова поднял взгляд.

– Знаете ли, кассир в продуктовом магазине рассказала, как вы грозились убить вашего бывшего.

– Я не с ней разговаривала, я сама с собой разговаривала. Она просто сделала вывод, что я беседую с ней. Я бормочу, когда расстроена.