Инна Тронина - Миллениум
— И где всё это произошло? — перебил Петруничев.
— В Комарово. Там Лиза сняла дом. Правда, после нашего разговора она оттуда съехала. Куда — установить пока не удалось.
— Девочка удочерена этой женщиной? — насупился полковник.
— Да, по всем правилам. Об этом позаботился Лукин. Дарья Дмитриева очень нам помогла. Сейчас она опять в камере, но в командировке проявила себя наилучшим образом. Именно по её просьбе Лиза и вышла вечером на пляж. Представься я по всей форме, она закрылась бы в доме. Впрочем, это могло спасти Валерию от рокового шага. А так… Её больше нет.
Артур достал трубку, быстро её набил, раскурил от газовой зажигалки, отвернувшись к приоткрытому окну. Давно курящему полковнику сегодня стало противно от запаха табака, но мешать Тураеву не стал, только закрыл нос платком.
— Валерия отчаялась вернуть девочку? Поняла, что это невозможно?
— Удочерение произведено, безусловно, с множеством нарушений, которые ещё нужно выяснить и доказать, и на это уйдёт много времени. Сейчас Хелена Лосс — дочь Елизаветы. И пока суд не признает удочерение недействительным, так оно и будет оставаться. Сама Лиза и слышать не желает о том, чтобы расстаться с девочкой добровольно. Она болезненно, страстно любит ребёнка, и это обстоятельство тоже нужно учитывать при выработке линии поведения в дальнейшем. Просто пренебречь чувствами вдовы я не в состоянии. И Валерия, и Лиза — жертвы. Если изъять ребёнка силой, теперь уже приёмная мать может наложить на себя руки. А мне хватит Лео, которой я был привязан. Не знаю, можно ли назвать это любовью, но я жалел её, переживал за неё. Я хотел ей только добра, а причинил зло. Я сделал бы для неё всё, что мог. Предложил даже заключить брак, чтобы поддержать, дать надежду, опору, веру. Но Лео приняла иное решение. Лиза Лосс главный упор сделала на то, что Валерия не сможет на уровне содержать ребёнка, и поэтому должна задавить свой материнский инстинкт. Ради счастья дочери она просто обязана оставить её в богатой семье, не лишать девочку всех этих благ. Лизе в сообразительности не откажешь; возможно, её проинструктировал Лукин. Лере нечем было крыть, и Лиза выиграла поединок без борьбы. И я решил дать Валерии возможность говорить с Лизой иначе. Да, я женился бы на ней, пусть из жалости. Я опоздал с этим предложением — надо было сделать его раньше. Тот разговор с Елизаветой морально убил Валерию. Я должен был глаз с неё не спускать… А я подумал, что дело поправимо, что можно ещё бороться. Мне кажется, она просто устала страдать. И ушла, чтобы никому не мешать. Ни Лизе Лосс, ни Валерию Вандышеву, который тоже мог предъявить права на дочку. Эти двое богаты, а Лера была бедна. Она не хотела грузить меня своими проблемами. Но, самое главное, она желала счастья своей дочери, хотела для неё обеспеченной жизни. Но, в то же время, не могла справиться с собой, отступить, смириться. В какой-то степени я понимаю её…
Артур подумал немного, достал из внутреннего кармана пиджака листок бумаги, протянул полковнику.
— Это копия её предсмертной записки. Оригинал забрал следователь, который приезжал сегодня ко мне домой. Я нашёл записку под подушкой Лео, когда пытался её разбудить. Мне очень трудно было поверить в то, что всё уже кончено. Я чувствовал, что она остыла, стала, как тряпичная кукла. Но всё равно тряс её, бил по щекам, давал нюхать нашатырь. Мы очень устали с дороги, после всех этих переживаний, и крепко заснули. Я — на несколько часов, а она — навсегда. Когда Лео выпила таблетки, я не знаю. Скорее всего, вечером, перед сном. У меня накопилось слишком много дел дома, и я отвлёкся. Позвонили мать и брат, потом — друг из Калининграда. А Лера всё это время была предоставлена самой себе…
«Наверное, так будет лучше для всех. Я давно уже лишняя на этой земле. Артур, прости меня за всё. Мне было так хорошо с тобой! Я желаю тебе огромного счастья. Прошу судьбу быть милостивой к моей дочери. Пусть жизнь Милены будет спокойной и долгой. Не осуждая меня. Твоя Лео».
— Дальше был написан адрес иркутских родственников, по которому следовало послать телеграмму с трагической вестью. Им же Валерия завещала и своё имущество — то, что сейчас находилось при ней, и другое, оставшееся в питерском общежитии…
Полковник вернул записку Артуру, тяжело вздохнул.
— Вот уж верно говорят — не родись красивой, а родись счастливой! Не дождалась, сорвалась… Артур, ты не в курсе — Лукин не угрожал ей? Не вынуждал покончить с собой? Вы же были всё время вместе.
— Насколько я знаю, не угрожал. Но всё равно Лукин — её убийца.
Артур говорил тихо, спокойно, но полковник вздрогнул. В голосе Тураева он явственно услышал клятву отомстить.
— Да, этот подонок многим жизнь изгадил.
Петруничев проглотил комок и снова, приподняв, бросил на рычаги трубку надрывающегося телефона. В голове у него постоянно звенело, будто неведомый мучитель надавил кнопку и не хотел отпускать.
— Уж ты прими у себя её родственников, утешь их, насколько сможешь. Помоги в скорбных хлопотах…
— Разумеется, помогу. Я сделаю всё, чтобы Валерия успокоилась там, где она сейчас. А как ваше здоровье, Александр Георгиевич? — вдруг резко изменил тему разговора Тураев.
Он видел, что полковник держится из последних сил — в отделе знали, что на семью начальника обрушился целый шквал трагедий, каждая из которых могла уложить немолодого уже мужчину в гроб.
— Может быть, потом поговорим? Завтра, через неделю?..
— Да нет, надо сейчас всё решить, — немеющими губами сказал Петруничев. — Ещё немного, и всё кончится. Этот этап жизни останется позади.
— Я хотел бы посоветоваться с вами, товарищ полковник. Задание выполнено, девочка обнаружена. Можно приступать к завершающему этапу операции. Жаль, что Валерия не оформила брак с Вандышевым. Теперь ему придётся через суд и экспертизы доказывать своё отцовство. Но, думаю, Валерий Ильич справится. Несмотря на недавнее покушение и полученную инвалидность он настроен на борьбу за право воспитывать дочку. Его страх, подавленность, безволие — ширма. Мы договорились, что Вандышев временно уйдёт в тень, чтобы спокойно вылечиться. А после продолжит то, что начал. Кстати, он ещё не знает, что Валерии больше нет. Думаю, Вандышев поймёт всё и пожалеет о своём поведении. Будет чувствовать себя виноватым, и у него прибавится сил…
Петруничев слушал Тураева и думал, что всё складывается удачно. Артур сам построил разговор таким образом, что предложение передать дело другим сотрудникам не вызовет с его стороны никаких претензий. Самоубийство Валерии Леоновой даёт Петруничеву право отстранить Тураева ещё и как заинтересованное лицо, имевшее близкие отношения с несчастной девушкой. Артур мог стать пристрастным, нервным; и потому он формально не имел права продолжать работу по делу Леоновой.
Уставший от многомесячного напряжения майор должен воспринять приказ начальства естественно, даже с благодарностью. И всё кончится. Петруничев выполнит обещание, данное Лукину при сегодняшней встрече, и займётся лечением пострадавших членов семьи, точно зная, что новых жертв не будет. А Артур, проводив Валерию в последний путь, уедет куда-нибудь в отпуск. После, разумеется, заведёт себе новую женщину, и потихоньку отойдёт, оттает душой. Жизнь продолжается и, значит, надо жить…
— Всё уже давно решено наверху, Артур Русланович, — сказал полковник, чувствуя, как несчастное сердце из последних сил пытается протолкнуть кровь через стиснутые спазмом сосуды. — Дело о похищении ребёнка передаётся в питерский РУБОП. Валерия Леонова была прописана там. Фирма, с которой она имела дело, зарегистрирована также в северной столице. Плюс ко всему, Лев Мерейно, предположительно руководивший всей операцией, уроженец Ленинграда. И лишь по чистой случайности всё это произошло в Москве. Лиза Лосс направилась с ребёнком туда же, так что московскому угрозыску можно с чистой совестью умыть руки. Это не я решил, так что спорить со мной бесполезно. Переубедить начальство я не мог. Передай товарищу, который прибудет завтра, все имеющиеся у тебя материалы по похищению девочки, и езжай в отпуск…
— Я собирался пойти летом, — признался Тураев, чувствуя, как в глубине души нарастает тревога.
Он раньше мечтал о том, чтобы дело забрали, сняли с плеч ответственность за судьбы Валерии Леоновой, Лизы Лосс, маленькой Милены-Хелены, и возложили её на нового, не заинтересованного человека. За то, что случится потом, Тураев отвечать уже не будет. И если станет помогать Вандышеву готовиться к судебным заседаниям, то лишь как частное лицо с юридическим образованием.
Артур решил снять копии со всех документов, чтобы всегда иметь их под рукой. Разумеется, Петруничев об этом знать не должен. До завтра времени достаточно, и домой, откуда только сегодня увезли в морг тело Валерии, возвращаться не хочется. Надо работать, пока есть возможность. А потом, наверное, действительно следует немного отдохнуть. Сил больше нет, нет слёз, нет эмоций. Но есть желание встретиться с Лукиным и Мерейно…
