Юлия Эльская - Не запирайте вашу дверь
— А теперь отвечайте, — произнес он с вежливой угрозой. — Что вы здесь делаете?
— Бабушку хороним, — с преувеличенным равнодушием пожала плечами Люська. — А в чем дело? Нельзя?
— Чью бабушку?
— Невесты.
— А-а… — запнулся тип в штатском. — Кто из вас невеста, и где труп?
— Разве бабушка — не труп? — осторожно поинтересовалась я, постаравшись, чтобы мой вопрос не звучал вызывающе. — А невеста там, у гроба, рядом со своей бабушкой.
— А в воскресенье вы что здесь делали? — судя по тону, угроза из вежливой стала превращаться в гневно-издевательскую.
— Гуляли…
— А у могилы Войцеха зачем останавливались?
— Какого Войцеха? — тупо удивилась Вика.
Мы в недоумении притихли, и тут до меня дошло:
— Это тот мафиози, которого после смерти охраняют? Он же на целый метр на дорогу залез! Ну, мы от удивления его и рассмотрели подробнее. Но вы не думайте, мы с ним не знакомы.
— А про убийство откуда знаете?
— Какое уби… — переспросила я и осеклась. В самом деле, глупо такое переспрашивать, даже если тянешь время в ожидании, пока подруги придут в себя.
— Мы говорили совсем о другом, — выдохнула Вика.
Только бы она не начала рассказывать про записку, тогда нам не выбраться отсюда ни за что на свете. Но она замолчала.
— Вы сказали, что вам нужен еще один труп!
Значит, дело в той нищенке! Интересно, она любитель или профессионал? Спрашивать я постеснялась.
— Нам?! — возмутилась Вика. — Да мы же не бандитки какие-нибудь! У нас и так впечатлений хватает: сначала свадьба, потом похороны! И все на одной неделе!!
— А на свадьбе кого расстреляли? — с ядовитой усмешкой полюбопытствовал тип в штатском.
— Да не стреляли у нас! — всплеснула руками Люська, наконец вышедшая из оцепенения. — У нас бабушка умерла. Бабушка невесты! Сегодня ее хоронят! А вы нас здесь держите! Что же я — полдня салаты резала, а теперь не посмотрю, как ее засыпать будут?! — она возмущенно топнула ногой. — И всё из-за вас!!
— Спрашиваю еще раз, — нахмурился тот. — Что вы здесь делали — в воскресенье и сегодня? Отвечайте без уверток, иначе в отделении ночевать придется!
Я решила вмешаться. Буду медленно рассказывать, чтобы дать моим подругам возможность сосредоточиться и что-нибудь придумать. Вот только как к нему обратиться? Кем он может быть по званию? Майор? Капитан? Лейтенант? Если ошибусь, настрою его против себя…
— Товарищ сержант, — неожиданно для самой себя выдала я. — В субботу мы были на свадьбе. Вон в том доме, — я махнула рукой в направлении окна, дом из него, естественно, виден не был. — Я с балкона решила, что это сквер, и хотела пойти погулять. Ну, меня повели, и оказалось — кладбище! Мы здесь немного походили, могилу вашего мафиози с живым охранником видели, это правда. Но около него не задерживались, просто посмотрели и дальше пошли. И вернулись на свадьбу. А вечером в воскресенье бабушка невесты упала в коридоре, ударилась об острый угол головой и сразу умерла. К ней «Скорую» вызывали, можете проверить. Сегодня здесь ее хоронят. В три часа. Мы из дома пришли раньше, поэтому ждали, пока ее из морга привезут.
Милицейский чин, если, конечно, он был из милиции, слушал бесстрастно — не кивал, не перебивал. Словно я — радио. Мне это надоело.
— Невежливо получится, если ее без нас похоронят, — сказала я. — Так что отпустите нас или отведите к могиле, если не верите. Документы на бабушку у них.
— А ваши?
— Наши?
— Документы ваши, пожалуйста!
— Кто же на кладбище документы берет? — притворно удивилась я. — Не нас же хоронят?!
Паспорта у меня с собой не было, и я сомневалась, что мои подруги оказались более благоразумными. Я окинула их встревоженным взглядом.
— Я тоже без документов! — воскликнула Люська. — Я сумку дома оставила. Хотите — схожу, отсюда до нашего дома минут десять.
Я уже не слушала Люську, я во все глаза смотрела на Вику. Она проверила карманы своего пиджака и теперь расцвела, как кактус в пустыне, — видно, обнаружила что-то такое, что могло бы нас спасти. В конце концов по моему примеру все уставились на нее.
— Во-первых, — заявила она с уверенной улыбкой, — у меня есть паспорт. Вот, пожалуйста! Во-вторых, я вам сейчас все объясню!
Из другого кармана Вика вытащила пачку цветных фотографий и положила на стол.
— Товарищ майор, посмотрите сюда, узнаёте кого-нибудь? — она царапнула фотографию своей матери длинным ногтем с лаком медного цвета.
— Это известная артистка, — с издевкой усмехнулся тип в штатском. — И что?
— А здесь?
— И здесь она.
— Правильно, — согласилась Вика. — Это на премьере. А это открытка, с другой стороны фамилия. Это — для неверующих. А вот — мы с ней вместе! Узнаете? Потому что она — моя мама! Пожалуйста.
Вика сунула ему очередную фотографию, на которой они с мамой стояли в обнимку на фоне какой-то скалы. Потом предъявила маму на кухне, с кошкой и внучкой Наташей.
Тип менялся прямо на глазах — изменилось и выражение его лица, и отношение к нам. Он расслабился и внешне стал похож на усталого милиционера.
— Довольно? — обратилась она к нему. — Так что мы не проходимки какие-нибудь! Хотите, я вам ее открытку подарю?
— А убийство? — смущенно поинтересовался тот.
— А с убийствами еще проще. Мы по просьбе моей мамы пишем для нее сценарий боевика. Вот она пишет, — Вика ткнула в мою сторону, я на всякий случай кивнула. — А мы помогаем, в обсуждении участвуем. Только и всего. Я понимаю, вас ввели в заблуждение некоторые наши слова, но это художественный вымысел, так по сюжету положено.
— Что же вы сразу-то?! — с оттенком подобострастия в голосе упрекнул нас милиционер.
— Растерялись… — пробормотала я и опустила глаза, стараясь не выдать своей радости — как бы она не показалась ему подозрительной. Может, следовало обратиться к нему «товарищ генерал»? На «майора» он «клюнул», а на «сержанта», по-видимому, обиделся.
— Не каждый день с милицией общаемся! — поддержала меня Люська.
Оставив типа в комнате, мы выбрались на солнышко, прошли мимо гранитного «Воскресения» и оказались в боковой аллейке.
— Куда теперь? — обернулась к нам Люська. Она вышла первой и нерешительно остановилась. — К могиле или домой? Лучше домой, сюда мы сможем вернуться, а там без нас все съедят. Я этого не переживу.
— Давай на всякий случай к могиле сходим, — предложила Вика. — Недалеко ведь.
— Тогда пойдем быстрее, хоть земли сверху бросим, — заторопилась Люська и почти побежала вперед.
Вика кинулась было за ней, но тут я, запутавшись в длинной юбке, споткнулась о бетонный цоколь чьей-то могилы и растянулась рядом с ней на земле, больно ударившись коленом о край гранитного надгробия. Вика помогла мне встать и отряхнуться и спросила, увидев, как я морщусь от боли, пытаясь наступить на правую ногу:
— Идти можешь?
— Попробую, — пообещала я и двинулась вперед, слегка прихрамывая.
Подруга из сострадания медленно шла рядом, поддерживая меня под руку, хотя мне казалось, что она готова подпрыгивать от нетерпения и сдерживается с трудом.
Когда мы подошли к могиле Ираиды Афанасьевны, то оказалось, что ее уже засыпали. К нам бросилась слегка ошалевшая Люська.
— Ну что? — обратилась к ней Вика. — Успела?
— Вы где были? — накинулась Люська на нас. В ответ я продемонстрировала разбитое колено.
— Прибежала я к концу Тамаркиной речи, — начала рассказывать Люська, — о том, какой бабушка была хорошей при жизни и как несправедливо распорядилась дачей. А потом я ничего не поняла: говорили какими-то намеками.
— О чем? — настойчиво поинтересовалась я, потому что Люська замолчала. — О чем говорили?
Вся процессия двинулась в обратный путь, а мы, как обычно, отстали: хотелось поговорить без свидетелей, поэтому я демонстративно прихрамывала.
— Понимаете, после ее смерти выяснилось, что кто-то чего-то не знает. Вернее, оказалось, что никто ничего не знает. И никому не известно, где это искать. Что именно, я не поняла. И, судя по лицам при этом присутствовавших, не одна я такая бестолковая.
— Может, это клад? — предположила я. — Мать Сени что-то говорила про клад.
— Должно быть, это завещание, — не согласилась со мной обладавшая большей практичностью Вика. — Бабушкино имущество надо разделить, а где лежит завещание, она не сказала.
— А клад? — упорствовала я. — Должен быть и клад! Это же так интересно!
— Возможно, конечно, что она свои драгоценности тоже куда-то спрятала, если они у нее были, — скептически произнесла Вика. Выражение ее лица говорило о том, что уступила она лишь из уважения к моей персоне, а вовсе не из здравого смысла. — Из-за них тоже можно подраться, но завещание важнее.
Немного удрученные всем произошедшим, мы подошли к дому.
