Детектив Киёси Митараи - Содзи Симада
Я сидел на самом заднем сиденье рядом с Сакаидэ. Сакаидэ у окна, я у прохода. На двухместном сиденье перед ним рядом с окном сидела Сатоми, а Кадзусигэ Футагояма рядом с ней. Дальше перед ними Масуо Футагояма и Судзуки, на водительском месте Танака, и рядом с ним на пассажирском Фукуи.
Путь до хижины Томэганэ, где жгли уголь, должен был занять примерно час. Я хотел использовать это время, чтобы обменяться мнениями с Сакаидэ по поводу происходящих событий.
– Господин Сакаидэ, – начал я, – у этой серии преступлений есть примечательная особенность: все жертвы были убиты одним-единственным выстрелом. Ни разу не стреляли повторно. Так что, если будут стрелять в кого-то из нас, мы умрем легкой смертью. Что вы думаете по этому поводу как бывший летчик-истребитель?
Сакаидэ горько улыбнулся:
– Исходя из своего опыта, я считаю, что стрелял человек очень подготовленный. В наше время таких людей называли асы. В нашем деле длинными очередями стреляют новички. От волнения они только зря расходуют заряды.
– А, вот как?
Я этого не ожидал. Ведь в вооружение истребителя «Зеро-сэн» входят пулеметы и пушка.
– Но ведь на «Зеро-сэн» стояли пулеметы и автоматическая пушка.
– Это верно.
– Так из пулемета же по самолетам противника быстро стреляют очередями, нет?
– Ерунда. Если так стрелять, ствол пулемета сразу перегреется, и тогда пули начнут вылетать сами собой, даже если не жать на гашетку. И весь боекомплект моментально израсходуется.
– Я не знал…
– Вот так.
– Тогда как долго надо жать на гашетку?
– Если толком научиться, то максимум две секунды за раз.
– Две секунды?! Неужели так мало?
– Да. Те, кто жмет дольше, просто еще неопытны. Вот почему я сразу понимал, что летчику не хватает опыта, если видел, как он стреляет по врагу длинными очередями.
– Никогда об этом не слышал. Всего две секунды, а называют это воздушным боем…
– Нет, никто не ввязывается в воздушные бои.
– Что?
– Устраивать воздушный бой – это верх глупости, особенно если вы хотите сбить много врагов. В воздушном бою вы используете весь свой ум, физическую силу, топливо и время, а собьете только один самолет. Чтобы стать асом, надо обнаружить врага быстрее, чем это сделает он, и «подкрасться» сзади слева, немного ниже. Затем просто выстрелить и перейти к следующему.
– Понятно. А я думал, что лучший летчик – это мастер воздушного боя.
– Конечно, это так. Нельзя стать асом, если не умеешь вести воздушный бой. Но ввязываться в него приходится только тогда, когда он неизбежен. В мире нет первоклассных летчиков, которые предпочитают этим заниматься.
– Но как же может противник вас не заметить, когда вы «подкрадываетесь» к нему сзади с таким шумом?
– Так и может, потому что вокруг него тоже постоянный шум. В кабине стоит такой гул, что, например, если один пилот станет кричать другому в ухо в двухместном самолете, тот ничего не услышит. Если ослабить внимание, то ничего не заметишь, даже если противник будет в метре позади тебя.
– Понял. А почему сзади слева, немного ниже?
– Когда ты находишься выше, твой собственный самолет закрывает обзор, и ты не видишь врага. Лучше всего, чтобы враг был немного выше тебя.
– А слева почему?
– Это удобно на случай ухода. «Зеро-сэн» – не реактивный самолет. У него пропеллер, который вращается вправо, поэтому влево машина поворачивает быстрее, чем вправо.
– Теперь ясно.
На меня эти объяснения произвели глубокое впечатление, и я почувствовал, будто пелена упала с моих глаз. Мысль о том, что успеха добьется тот, кто раньше достигнет определенной точки, была очень убедительна.
– Вот почему я вижу что-то подобное и в нашем случае. Такое ощущение, что кто-то тщательно все спланировал, много тренировался и досконально все исполняет. Поэтому только один выстрел за раз. Ничего лишнего. Все всегда решается единственным выстрелом.
– Это правда.
Я задумался над словами бывшего аса. В этом деле точно есть что-то подобное. Второго выстрела не бывает. Все решается одним. Поэтому невозможно понять, откуда стреляли. Неизвестно, где находился стрелок.
– Тогда, разрешите спросить, какими качествами нужно в первую очередь обладать, чтобы стать хорошим стрелком?
– Глаза. Зрение.
– А-а, зрение…
– Тогда не было радаров. Поэтому я всегда шел первым, и если видел впереди вражеский строй, покачивал крыльями, чтобы предупредить ведомых, подняться выше и принять боевое построение. Тот, кто сделает это хотя бы на секунду раньше, тот победит.
– А как выглядит вражеский строй на большом расстоянии?
– Как будто нарисован разведенной тушью.
– Разведенной тушью?
– Да. Очень бледный.
– Представляю.
– Тогда у меня было хорошее зрение, в то время мне было всего за двадцать, и все мои чувства были в полном порядке. А сейчас за сорок, хоть на глаза не жалуюсь, но есть небольшая проблема с носом. Не различаю запахов. В бою к делу подключаются все животные инстинкты, поэтому одинаково нужны все пять органов чувств.
Мне повезло услышать действительно интересный рассказ. В людях, которых называют первоклассными специалистами, чувствуется что-то особенное.
– Сколько самолетов противника вы сбили, господин Сакаидэ?
– Я стараюсь не говорить об этом слишком много. Большинство людей, которых я сбил, должно быть, умерли, так что этим не стоит хвастаться; это война. И потом, это не точная цифра. Будешь заниматься точным подсчетом, и тебя самого собьют.
– О, я думаю, да.
– Пятьдесят один самолет.
– Пятьдесят один! Наверное, не много людей могут назвать такую цифру.
– Нет, есть такие люди. И многие могли бы назвать гораздо, гораздо большие цифры. Но если говорить только о выживших, то их, конечно, мало.
– Господин Сакаидэ, а приказ о камикадзе вас не коснулся?
– Да, я в то время был ранен и работал инструктором на Сикоку. Приказа я не получил. К тому же, сугубо между нами, асов в камикадзе не набирали. Только парней, которые едва ли неделю назад научились управлять самолетом. Они обычно приходили ко мне в ночь перед вылетом и говорили, что решили пойти в камикадзе, потому что, если с такой подготовкой они встретятся в небе с противником, их сразу собьют. И просили
