При попытке выйти замуж - Анна Жановна Малышева
— Обыкновенное. — Ильин уже смотрел не на Ляльку, а куда-то сквозь нее. — Замуж позвал. И она не отказалась.
— Согласилась? — одними губами спросила Лялька.
— Она не сказала «нет», — на лице Ильина появилась счастливая улыбка.
— Хотелось бы понять, — с ненавистью перебила его Лялька, — зачем ты МНЕ об этом говоришь. Ты — свинья. Грязная жестокая свинья.
— Разве? — Ильин опять пожал плечами. — Впрочем, очень может быть. Дай мне, пожалуйста, сигарету.
— Ты бросил курить десять лет назад, — мрачно напомнила Лялька. — И то, что твоя возлюбленная не так тебе верна, как хотелось бы, не повод для возвращения к вредным привычкам.
— Понимаешь, Ляля… — начал он.
— Хватит! — Лялька сдерживалась с нечеловеческим трудом. — Достаточно. Пожалей меня, в конце концов. Позволь напомнить тебе, что я два года ждала от тебя подобного предложения. Два года! А дождалась только твоих поганых откровений. Мне неинтересно…
— Нет, я не хотел тебя обидеть, — до Вениамина, видимо, дошло, как он ошибся в выборе исповедника и что Ляльке больно слышать его признания, — ты тоже хорошая, и я не потому тебя не звал, что она лучше, а ты хуже. Просто, наверное, время пришло, я дозрел наконец до семейной жизни.
— А она оказалась рядом, — тихо сказала Лялька себе самой.
В этот момент зал ресторана сотряс зычный крик: «Вот они!» Лялька вздрогнула, оглянулась и увидела в дверях забавную парочку. Маленький круглый и белесый человек трогательно обнимал за талию высокого черноволосого юношу. Не ослабляя объятий, они проследовали прямиком к столику, за которым сидела подружка Вениамина со своим спутником, громко потребовали водки и закуски, перед тем как выпить, пропели «Если кто-то кое-где у нас порой» и вручили сидящему за столом мужику коробку с пылесосом. При этом маленький и белесый с выражением, прижав руки к груди, произнес странную речь: «Однажды в суровую зимнюю пору, я из лесу вышел, был сильный мороз. Смотрю, под высоким бетонным забором в коробке картонной лежит пылесос. Мы тебя поздравляем и желаем, чтобы грязи в твоей жизни было как можно меньше. Во всех смыслах этого слова».
— Смотри. — Ильин радостно дернул Ляльку за рукав. — Их там четверо. Так что это не свидание, как мы сначала подумали. Я ошибся, и не все еще потеряно!
— Это точно. — Лялька прищурилась. — Потеряно многое, но не все. Пойдем? Или ты будешь подсматривать?
— Нет-нет. — Ильин, тупо улыбаясь, вскочил и быстро пошел к выходу.
На улице он извинился перед Лялькой за то, что не удалось накормить ее ужином, но «сама понимаешь, неудобно, у людей торжество какое-то, вероятно, с работой связанное, это, наверное, ее коллеги». Лялька, впрочем, не настаивала на общении, извинения приняла молча и даже отказалась от того, чтобы он подвез ее к своему дому, около которого она оставила машину.
— Завтра машину заберу. Устала. Хочу домой, — сказала она совершенно искренно.
В такси Лялька мечтала только об одном: лишь бы Морозова не было дома! Ей повезло. В записке, приколотой к входной двери, он обещал вернуться «совсем скоро».
Лялька, едва переступив порог и не снимая шубы, бросилась на кухню, взяла тонкий нож, побежала к морозовскому письменному столу и, встав на колени, начала осторожно, чтобы он потом ничего не заметил, вскрывать нижний ящик стола. Она знала, что Морозов хранит там свой пистолет «Макаров». Замок не поддавался, Лялька нервничала, злилась, и в эту же самую секунду, когда замок наконец сдался, она услышала, как открывается входная дверь.
Поспешно выдвинув яшик, Лялька удивленно замерла: она увидела открытую коробку, масляный след на ее дне, но пистолета там не было…
Закрыв ящик, она выскочила в прихожую. Морозов стоял, прислонившись к стене, и тяжело дышал. Он был настолько погружен в себя, что не обратил ни малейшего внимания ни на Лялькино испуганное бледное лицо, ни на то, что она в шубе.
— Ты плохо себя чувствуешь? — спросила Лялька.
Он кивнул.
— Что-то болит?
— Я ничего не понимаю, — растерянно сказал он. — Я хотел сегодня… впрочем, это неважно, все равно мне помешали, но то, что я там увидел… Я ничего не понимаю.
— Не расстраивайся, — сказала Лялька, снимая с него куртку. — Потом разберешься. Ты ж, Барбосина, не дурак.
Она повесила куртку в стенной шкаф и зло добавила:
— Не то что я.
Глава 32
МОРОЗОВ
То, чего он так боялся в последнее время, все-таки случилось.
Вернувшись домой ни с чем, усталый и опустошенный, Морозов решил рассказать обо всем Ляльке. Зачем? Раньше он никогда не навязывался ей со своими переживаниями. Лялька предпочитала легкие разговоры, болтовню, но никак не копание в его темной душе.
Хотя бывали моменты, когда ему хотелось выговориться, хотелось излить душу, пожаловаться на обидчиков. Но, глядя в Лялькины холодные глаза, он замолкал на полуслове.
Сегодня все было не так.
— Мне бы поговорить с тобой, — несколько выспренно произнес он.
— Правильно, — кивнула она, — давно пора.
— Ты ведь представляешь, чем мы занимаемся?
— Собачьей смертью, — ответила Лялька, и он в который уже раз поразился точности ее определений. Действительно, можно долго объяснять, на чем он строил свой полукриминальный бизнес, но весь он легко подпадал под определение «собачья смерть».
— Рассказать как? — спросил он.
Лялька кивнула.
Начал Морозов издалека, с тех незапамятных времен, когда они с приятелем и сослуживцем Петей Огурцовым придумали чудную схему прикарманивания бюджетных денег. Огурцов предложил в качестве компаньона заместителя префекта Олега Зеленского — тот прозябал в своей Окружной префектуре при сильном префекте, взявшем всю власть в свои руки, и сильно страдал. Страдал он, по словам Огурцоза, как от вто-ростепенности своего положения, так и от недостатка обыкновенных дензнаков.
Схема была проста и гениальна: при префектуре создается предприятие, своего рода «Рога и копыта», но не совсем. Предприятие обслуживает округ и получает бюджетные деньги. Реально «на нужды территорий», как выражались московские чиновники, оно тратит десятую часть этих денег, а остальные честно делятся на троих.
Зеленский пробил статью в бюджете «на охрану животных», в которую входило: «отлов», «создание пунктов передержки», «стерилизация бездомных животных», «уничтожение больных и опасных животных», «утилизация трупов больных животных».
Прибыль делилась поровну: треть заказчику Зеленскому, который добыл деньги и нанял исполнителя благородной миссии — Союз по защите животных; треть автору идеи и «крыше» Союза Огурцову и треть исполнителю — директору Союза Морозову. Сам исполнитель считал, что на его долю выпадает несоизмеримо больше работы: он создал предприятие, нашел людей, оборудовал офис и показательный приют, куда всегда можно было привести любую
