Фабрика поломанных игрушек - Гера Фотич
Процедуры в больнице пошли ему на пользу, и он чувствовал себя гораздо лучше. Предстояло побыть пару недель на больничном, а потом явиться в кадры за выпиской из приказа об увольнении и обходным листом.
И хотя предстоящие формальности были малоприятны, но не это беспокоило Червонцева, а та внезапно появившаяся и заполняющая его дом звенящая пустота. Вместе с многолетней натужной службой уходили привычные заботы и тревоги, без которых он уже не представлял своей жизни, с которыми сросся телом и душой. Многочисленные комнаты родного дома становились одинокими и неприкаянными. Исчезало всё то, что будоражило днём, не давало уснуть по ночам долгие годы. Забота о подчинённых становилась теперь чем-то призрачным, несущественным, исчезали убитые девочки, с которыми он беседовал последнее время и уже сроднился. Разочарованно угрюмо оглядываясь, покидали дом потерпевшие, которым он так и не смог помочь. Даже арестованные преступники и те, что были ещё на свободе, с которыми спорил, пытался изобличить, направить на путь истины, уходили на цыпочках, хитро посмеиваясь.
Большой дом, вмещавший тысячи жизней, смертей, счастливых моментов и разочарований, теперь, казалось, сам тихо постепенно умирал. А вместе с ним растворялся и старый вояка Червонцев, перерождаясь в нечто новое, ему самому пока непонятное. Кто он теперь?
Виктор Иванович подошёл к зеркалу. Посмотрел на своё лицо как в первый раз. Наверно, ещё юношей перед свиданием любовался собственным отражением. Позже видел в зеркале неоднократно сбриваемую щетину, зубную щётку, ёрзающую по зубам, красные воспалённые от бессонницы глаза, выдёргиваемые из носа волосы. Но лица своего не видел. Ни к чему оно милиционеру. Его лицо – это помощь людям и наказание преступникам. И вот только сейчас лицо вернулось к нему самому, но уже совсем другим – старым, морщинистым, обветренным, с коричневыми пятнышками, бородавкой под глазом и алыми тонкими зигзагами поврежденных капилляров у ноздрей. Точно черепаха, поросшая мхом и ракушечником, усмехаясь, смотрела теперь на него из глубины дома. Теперь лицо принадлежало ему, и он мог делать с ним всё, что захочет. Но кому оно теперь нужно, кто обратит на него внимание, если в доме уже никого не осталось.
И даже Мария, случайно осветившая дом своим присутствием, подарившая надежду на общение, теперь непонятным образом исчезла. После звонка Щербакова Червонцев места себе не находил. Где она могла ночевать? Только если у родителей. Значит, и она больше не вернётся.
Чтобы занять время, он попил чаю. Стал осматривать жилище, на которое ранее тоже внимания не обращал. Теперь же он увидел реальную картину обветшалого заброшенного логова, отсутствие уюта. Невольно сравнил его с собой и усмехнулся. Решил, что полученные при увольнении со службы деньги потратит на отделку. Потрогал своё лицо – ему бы самому косметический ремонт не помешал!
В одной из комнат он нашёл книгу без обложки, попытался читать. Оказался детектив. Этого добра ему хватало, проблемами сыщиков он был переполнен с избытком, продолжил поиски чего-то более занимательного. В шкафу находилась стопка старых журналов, и он, взяв несколько штук, уселся на диван в гостиной, стал рассматривать.
Неожиданно дверь распахнулась, и на пороге появилась Мария с незнакомой испуганной девочкой лет десяти, бледной и худенькой, со стареньким ранцем за плечами.
Червонцев только успел приподняться, как «графиня» радостно бросилась к нему на шею и снова усадила на диван:
– Виктор Иванович, я так по вас соскучилась! Как я рада, что вы здесь. А то я волновалась – вдруг на работу поехали? – Она обернулась и указала на девочку, смущённо застывшую в дверях: – Это моя родная сестрёнка Галина!
Мария отпустила Червонцева, села рядом, махнула девочке рукой, чтобы та подошла:
– Галя, иди, познакомься с Виктором Ивановичем, он мне как дедушка. И тебе теперь тоже! Вот увидишь, ты его полюбишь!
Галина улыбалась, бледные щёчки покрылись румянцем, глаза засветились радостными огоньками, она быстро подошла к Червонцеву и, так же как сестра, обняла его за шею, крепко прижалась.
Червонцев почувствовал тонкие крепкие руки, лёгшие на его плечи, маленькую головку, прижавшуюся к лицу, пушистые волосы пахнули теплом парного молока, защекотали нос. Стало грустно. Подумал, что девочки приехали от родителей попрощаться. Он обнял малышку, чуть приподнял и посадил себе на колени, ощутил руками ранец за её спиной, попытался снять. Но Галя стянула спереди лямки, обернулась и вопросительно посмотрела на сестру.
Мария встала:
– Давай я тебе помогу, – легко сняла с плеч Галины портфель и положила его в угол за диван, обернулась со смешком, села рядом. – Не бойся, Виктор Иванович – большой начальник в милиции, у него в доме ничего не пропадёт!
Галина хихикнула в ответ и поцеловала сестрёнку.
Мария вынула из-за пазухи серого мишку и тоже посадила на диван:
– Это мне Вениамин Александрович подарил на день рождения, – улыбаясь, сообщила она Червонцеву, – правда, он сломан – теперь не поёт, но я думаю – он вспомнит, как это делается!
Дом наполнился звуками и суетой.
Возникшее внутри Червонцева лёгкое удушье от сильно забившегося сердца наполнило тело радостью и жизненной энергией. Точно в ожидании, что после прихода Марии с Галей все пропавшие девочки начнут возвращаться к нему живыми и здоровыми. Снова откроется дверь, и в комнату зайдут Ира Букина, Оля Смирнова, Светлана Кудимова… всем хватит места, все будут счастливы…
Лёгкая судорога свела веки, на глазах выступили слёзы.
Мария удивлённо посмотрела на Червонцева, скуксилась:
– Дедушка, дедушка, всё же хорошо, мы с тобой! Ты почему расстроился?
Виктор Иванович улыбнулся, кивнул – наверно, он действительно превратился в дедушку, – теперь-то он понял, кто он есть. Несколько раз моргнул, затем большим и указательным пальцем вытер влажные ресницы:
– Это я так, от неожиданности, – внезапно встрепенулся, точно получил импульс зарядки, – вы, наверно, голодные? Давайте я вам кашку сварю или картошку разогрею!
Галина закрутила головой:
– Я утром в группе поела, а Аня – не знаю.
Червонцев недоумённо посмотрел на Галину, поинтересовался:
– Что за Аня?
Мария быстро поднялась и снова обняла Червонцева за шею, затараторила:
– Это Галя так меня называет,
