Владимир Колычев - Грязная жизнь
– Ложи в сумку и пошли, – сказал хомякообразный.
Теперь он ей показался красавцем.
У входа в ресторан стояла ее машина, красный «Фольксваген-Гольф». А в квартале отсюда она видела платную автостоянку.
Татьяна села в машину, рядом устроились мужики.
– Поехали, – сказал первый. – Дорогу я покажу.
– А это не мне покажешь, а таксисту.
Она собиралась довезти их только до автостоянки. Так она и поступила. Загнала машину под охрану, оставила в ней сумочку с деньгами.
* * *– Не пойму, что за маневры? – недоумевал Конский.
Милина своего постоянного снабженца не дождалась. Зато к ней подсели два каких-то типа. Состоялась передача, но не наркотиков, а денег. За что Милина могла получить две пачки долларовых банкнот? Капитан и старший лейтенант решили это выяснить.
– А я понял, – сказал Стульцев, глядя, как Милина подходит к мужчинам, ожидающим на выходе с автостоянки. – Нашу Таню просто сняли.
– То есть?
– Она же проститутка по жизни. Ей бабки хорошие предложили, она и не устояла. Только она не дура. Деньги в машине оставила, а сама с ними на такси поедет. Боится, что отберут.
– И правильно делает. Не нравятся мне эти типы.
– Мне тоже. Слишком крупный куш ей отвалили. Даже если в пачках всего лишь десятидолларовые купюры, то это уже две тысячи. Какая проститутка зарабатывает столько?
– Нет, там самое меньшее пятидесятидолларовые. У Таньки глаз на это дело наметан.
– Значит, не меньше десяти тысяч. А я такие бабки и в руках не держал.
– Да куда нам. Слушай, а не сработать ли нам под такси? – предложил Конский и, не дожидаясь согласия, тронул машину с места.
* * *– Неплохая деваха, – заключил Мирон.
Телка, которую приволокли с собой Стос и Хомяк, ему понравилась. Старовата немного, но в этом, как он считал, было самое то.
– Вы меня как, по очереди или все сразу? – спросила она, проходя в комнату.
– А как захочешь, так и будем.
– Тогда кто первый?
Она скинула с себя шубу, села на диван и, глядя на Мирона, жарко провела языком по губам.
* * *– Что-то долго они там, – сказал Конский.
Мужиков с Милиной они подвезли к самому их дому. Всю дорогу те молчали. Только Татьяна что-то там каждому на ухо нашептывала. И, расплачиваясь, они не обронили ни звука.
– Слушай, а я не пойму, зачем мы здесь стоим? – спросил Стульцев.
Всеми фибрами своей души он чувствовал, что эти двое не в ладах с законом. Поэтому даже не стал возражать, когда его напарник предложил постоять возле их дома. Вот уже два часа стоят. Только что это им, спрашивается, дает?
– Надо бы посмотреть, что они там делают.
Он вылез из машины, подошел к ограде, заглянул в щель. В доме светятся два окна. Там сейчас не скучно. Собаки во дворе нет. Да и сам двор выглядит заброшенным.
Он легонько перемахнул через ограду. Мягко ступая по снегу, подобрался к самому окну. Шторы сведены вместе. Но между ними зазор. И в него видно, что творится в комнате. А творилось там ужасное.
Татьяна лежала на полу голая, ее голова безжизненно свернута набок. Кто-то из ее клиентов набросил на нее простыню. Тело закутали, связали. Двое подняли ее на руки и потащили к выходу из комнаты.
Капитану Стульцеву не требовалось объяснять суть происходящего. Татьяну использовали, как проститутку, а затем убили. Теперь вот избавляются от тела. Еще немного, и убийцы выйдут во двор.
Стульцев пулей метнулся к забору и оказался по другую его сторону как раз в тот момент, когда скрипнула дверь дома.
– Вызывай подкрепление, – бросил он Конскому, усаживаясь в машину.
* * *Промерзшая за зиму земля поддавалась с трудом. Но Стос и Хомяк упорно долбили грунт.
Они не стали вывозить тело шлюхи за город. Причина простая – у них не было машины. А угонять тачку из-за какой-то дохлой сучки – слишком много чести. Зачем создавать себе проблемы, если они могут похоронить соску прямо во дворе дома. Следы захоронения обнаружатся после того, как они слиняют отсюда, никак не раньше.
Где-то вдали едва слышно затормозила машина. Но Стос напряг обостренный слух.
– Не нравится мне это, – тихо сказал он, доставая из-за пояса джинсов испанскую «астру».
Со стволом он не расставался ни на секунду. Даже в ванную с ним ходил.
– Мне тоже, – кивнул Хомяк.
Он также достал «волыну».
И вовремя. Скрипнул забор, и через него перемахнул спецназовец в теплой камуфлированной куртке. Стос подбежал к нему и, не давая принять вертикальное положение, вогнал в него полдюжины пуль. А Хомяк в это время уложил второго.
– Уходим, – крикнул Стос, хватаясь за забор в том месте, откуда прыгнул вниз мент.
Он так спешил, что даже не прихватил с собой автомат убитого.
Хомяк последовал за ним. Они оказались во дворе соседнего дома. Путь к свободе открыт. Они уходили чужими дворами, а к ним в дом уже врывались люди в униформе спецназовцев.
* * *Мирон схватил пистолет и дослал патрон в патронник как раз в тот момент, когда слетела с петель входная дверь.
– Ах вы, падлы! – устремляясь в сени, закричал он.
Первого мента он встретил выстрелом в живот, второго в голову. И тут же услышал шум позади себя.
Он обернулся, но что-либо сделать было уже поздно. На него обрушился удар страшной силы, и он потерял сознание.
* * *Слепой проснулся от противного скрипа дверей. Он поднял голову и в тусклом освещении увидел, как в камеру влетает и пластается по холодному полу какой-то мужик. Тот попытался подняться, но два «попкаря» подскочили к нему и несколько раз лупанули ногами в живот. Он и обмяк.
Такого беспредела Слепой еще не встречал. А ведь у него за плечами уже четыре ходки. И пятая на носу. Не зря его в изолятор временного содержания запарили. Подчистую его оперок на фатере фраерка одного замел. Колечко с камушком и ожерелье жемчужное, которые он у него одолжил, уже в деле – не отвертеться.
– Кого нам тут, блин, вдуло? – послышался недовольный голос Бубнового.
– А ты зенки свои разуй, – буркнул Слепой.
Он поднялся с нар и подошел к новичку. Тот к этому времени поднялся на колени и разглядывал Слепого исподлобья.
– Ты кто такой будешь? – спросил Слепой.
– А пошел ты! – сплюнул кровью мужик.
Такой наглости по отношению к себе Слепой стерпеть не мог. А Бубновый и Кузбасс не могли простить отношения к себе. Этот ублюдок плюнул в хате – а это значило, что он наплевал на ее обитателей, на их быт.
Но пока Бубновый и Кузбасс поднимались с нар, чтобы присоединиться к Слепому, новичок поднялся с полу и прислонился к двери.
На него страшно было смотреть. Глаза заплыли от побоев, лоб и правая щека содраны в кровь, губы всмятку, левое ухо распухло. Его штормило – он едва держался на ногах. Но сжимал кулаки и с ненавистью смотрел на воров.
– В рот я вас, ментов! – прохрипел он.
– Ментов? – призадумался Слепой. – Ты думаешь, мы менты?
– Мне до хрена, кто вы!
– Ты на кичу угодил, пацан, – сказал Бубновый. – И косяк упорол, в натуре.
– На кичу? – вроде бы удивился новичок. И тут же, как бы соглашаясь с самим собой: – А-а, ну да, на хату запрессовали, мусора поганые.
– А ты эту хату осквернил, – сощурил глаза Кузбасс.
– Да мне по хрену. Я – Скорпион! – он выпятил грудь и ткнул себя пальцем.
Скорпион?.. Уж не тот ли самый?
– Это ты ментов грудами валил? – сменил тон Бубновый.
– Я! Я их всех, уродов, замочу!
Угроза в устах этого полуживого человека звучала по меньшей мере смешно и нелепо. Но это если не знать, кто он такой. А если он действительно мифический Скорпион, то смех должен был застрять в глотке.
Это не человек. Это какой-то монстр. Полная «отмороженность», дикая наглость, зверская жестокость и невероятный фарт. О гастролях его банды уже слагают легенды. Еще никому и никогда не удавалось так лихо разгуляться, как этим «беспредельщикам». Они заслужили ненависть ментов. Они разозлили и честных воров. Из-за них менты зверели, шерстили всех подряд. Накрывали малины, повязали кучу народа. Но презрения эти «беспредельщики» не заслужили.
И о самом Скорпионе уже ходили мифы. Его не раз пытались убить, но никому это не удавалось. Заточки не причиняли ему никакого вреда, пули от него отскакивали. Два раза все же его убивали. Но он оживал, воскресал из мертвых. И шел сеять смерть. Его боялись, перед ним трепетали.
В какой-то мере Слепой уважал этого Скорпиона. Только это ничего не меняло.
– Кукарекал один петух, – усмехнулся Бубновый.
И этот знает о Скорпионе, но мысль его работает в том же направлении, что и у Слепого.
– Петушок ты наш! – надвигаясь на Скорпиона, глумливо скривился Кузбасс.
Теперь и они войдут в легенду. Не каждый ведь может похвастаться, что он отпетушил самого Скорпиона.
– В рот вас всех, козлы! – заорал приговоренный к опущению.
