Элизабет Джордж - Тайник
Матушка Поттер отвлеклась от Одри и Альберта. Она была полной, слегка выпученные глаза выдавали проблемы со щитовидной железой, но на Дебору она глядела дружелюбно.
— Чем могу помочь, моя дорогая?
— Нам бы по военной части.
— Тогда вам нужен мой Марк.
Прошлепав к полуприкрытой двери, она распахнула ее, явив их взору лестницу. Шла миссис Поттер, держась рукой за мебель, как человек, нуждающийся в операции по замене тазобедренного сустава. Остановившись у лестницы, она крикнула сына, и его бестелесный голос отозвался откуда-то сверху. Она сообщила ему, что пришли клиенты и придется оторваться от компьютера ненадолго.
— Интернет, — сказала она Деборе доверительно. — Хуже героина, ей-богу.
Марк Поттер, с грохотом спустившийся по лестнице, оказался совсем не похож на человека, страдающего какой-нибудь зависимостью. Несмотря на время года, его лицо было темным от загара, а в движениях сквозила энергия.
Он сразу же поинтересовался, чем может им помочь. Что именно они ищут? Он все время получает новые предметы для продажи.
— Люди умирают, а их коллекции остаются, и, если вы спросите меня, от этого всем хорошо.
Поэтому если сейчас нужной им вещи у него не найдется, то не исключено, что он сможет ее для них достать.
Дебора снова вытащила кольцо. При виде его лицо Марка Поттера просияло.
— Еще одно! — воскликнул он. — Ну и ну! За все время, что я в деле, мне попадалось только одно такое, а тут второе. Как вы его нашли?
Жанна Поттер подошла к сыну и встала по другую сторону витрины, на которую выложила кольцо Дебора, снова попросив всех не прикасаться к нему. Женщина сказала:
— Точно такое, как ты продал, правда, милый? — Потом обратилась к Деборе; — Оно у нас тут долго лежало. Мрачноватая штука, как и эта. Я уж думала, мы никогда его не продадим: на такую вещь не скоро найдешь охотника, так ведь?
— А давно вы его продали? — поинтересовалась Дебора.
Поттеры переглянулись.
— Когда? — спросила мать.
— Дней десять? Или две недели? — стал вспоминать сын.
— А кто его купил? — спросил Чероки. — Вы не запомнили?
— Конечно запомнил, — ответил Марк Поттер.
Его мать с улыбкой добавила:
— Еще бы ты не запомнил. Глаз у тебя наметанный, известное дело.
Поттер усмехнулся и ответил:
— Ты же знаешь, это тут ни при чем. Хватит меня дразнить, глупая старуха.
После этого он заговорил с Деборой:
— Одна американская леди. Я запомнил ее потому, что американцы вообще редко бывают на Гернси, а зимой особенно. Да и что им тут делать? Когда они отправляются в Европу, то на уме у них места поважнее, чем Нормандские острова, верно?
Дебора слышала, как рядом с ней Чероки набрал полную грудь воздуха. Она опередила его вопрос:
— Вы уверены, что это была именно американка?
— Леди из Калифорнии. Я услышал акцент и спросил, откуда она. Мама тоже слышала.
Жанна Поттер кивнула.
— Мы поговорили о кинозвездах, — сказала она. — Я-то сама там никогда не бывала, но думала, что те, кто живет в Калифорнии, каждый день с ними на улице сталкиваются. А она сказала, что нет, это не так.
— Харрисон Форд, — сказал Марк Поттер. — Не ври, ма.
Она засмеялась и прикинулась смущенной.
— Да иди ты. — И обратилась к Деборе: — Мне Харрисон нравится. Помните маленький шрам у него на подбородке? Он с ним такой мужественный.
— Ах ты проказница, — сказал ей Марк. — Что сказал бы папа?
Чероки, вмешавшись, с надеждой произнес:
— А как она выглядела, эта американская леди? Вы помните?
Как оказалось, они ее не очень хорошо разглядели. На голове у нее было что-то намотано — Марк думал, что шарф, его мать считала, что капюшон, — так что волос и верхней части лица видно не было. Да к тому же в магазине было довольно темно, и день, скорее всего, был дождливый… в общем, они ничего не могли добавить к тому, как она выглядела. Хотя она была вся в черном, если от этого есть какой-то прок. И еще на ней были кожаные брюки, вспомнила Жанна Поттер. Она хорошо их запомнила, эти брюки. Именно такие ей хотелось носить самой, когда она была в том же возрасте, только их тогда еще не придумали, а если бы и придумали, фигура у нее все равно была не та.
Дебора не смотрела на Чероки, но в этом не было необходимости. Она уже рассказала ему о том, где они с Саймоном нашли кольцо, и потому знала, что эта новая информация привела его в отчаяние. Но он все же не сдавался и спросил у Поттеров, не знают ли они на острове такого места, откуда могло взяться еще одно такое же — точно такое же, подчеркнул он — кольцо.
Мать и сын задумались над вопросом, и в конце концов ответил Марк. На всем острове, проинформировал он их, есть лишь одно место, где могло бы существовать точно такое же кольцо. Он назвал это место, и мать тут же подтвердила его слова.
За городом, в Тэлбот-Вэлли, сказал Марк, живет серьезный собиратель всякого военного барахла. У него этого добра больше, чем на всем остальном острове.
Его зовут Фрэнк Узли, добавила миссис Поттер, и он со своим отцом живет в местечке под названием Мулен-де-Нио.
Разговор с Нобби Дебьером о рухнувшем музейном проекте дался Фрэнку непросто. Он пошел на это потому, что слишком часто подводил Нобби в школе и пытался загладить вину. Следующий разговор предстоял с отцом. Фрэнк и перед ним был в долгу, но притворяться дальше, будто их совместная мечта принимает конкретные очертания в переулке рядом с церковью Святого Спасителя, как думал его отец, было чистым безумием.
Правда, он еще не говорил о проекте с Рут. И если уж на то пошло, можно было обратиться за помощью к Адриану Бруару, его сестрам — при условии, что он сможет их найти, — а также к Полу Филдеру и Синтии Мулен. Адвокат не называл конкретных сумм, которые унаследуют эти люди, поскольку все деньги пройдут через руки банкиров, брокеров и судебных бухгалтеров. Но речь наверняка шла об очень крупных суммах, поскольку невозможно было поверить, будто Ги мог избавиться от Ле-Репозуара и прочей недвижимости, не обеспечив предварительно свое будущее солидным банковским счетом и портфелем документов, содержимое которого при необходимости могло пополнить этот счет. Слишком он был умен.
Самым простым и эффективным способом привести проект в действие было поговорить с Рут. Скорее всего, законной владелицей Ле-Репозуара стала именно она, как бы это ни было оформлено юридически, а значит, ее можно настроить так, чтобы она почувствовала себя обязанной выполнить обещание, данное ее братом людям, и согласилась открыть более скромную версию музея военного времени Грэма Узли на землях поместья, а участок возле церкви, приобретенный под строительство, продать и вырученные деньги вложить в здание. С другой стороны, он мог бы поговорить с наследниками Ги и выжать деньги из них, убедив построить фактически памятник их благодетелю.
Фрэнк знал, что может и должен так поступить. И вообще, будь он сделан из другого теста, то именно так и поступил бы. Однако кроме стремления построить здание, куда можно будет поместить коллекцию военного добра, на собирание которой ушло более полувека, им двигали иные соображения. По правде говоря, его не интересовало ни благо жителей Гернси, получающих возможность просвещаться, приходя в этот музей, ни личное благо Нобби Дебьера, чья карьера архитектора стремительно пойдет в гору после строительства, просто Фрэнк Узли знал, что ему будет легче дышать, если музея военного времени не появится.
Поэтому он не станет говорить с Рут о продолжении благородного дела, начатого ее братом. И загонять в угол остальных наследников с целью выпросить у них средства тоже не будет. С него, Фрэнка Узли, достаточно. Ги Бруар умер, и музей вместе с ним.
Фрэнк с трудом вписал свой старенький «пежо» в узкую колею, которая вела к Мулен-де-Нио. Подскакивая на последних колдобинах, которые отделяли его от мельницы, он обратил внимание, как сильно заросла дорога. Ежевика уже захватывала асфальт. Ягод в этом году будет достаточно, а вот подъезда к мельнице и соседним коттеджам не будет совсем, если он не подрежет ветки, не выстрижет плющ, остролист и папоротники.
Он знал, что теперь может спокойно заняться живой изгородью. Приняв наконец-то решение и проведя умозрительную линию в несуществующем песке, он приобрел ту свободу, которой ему, оказывается, не хватало. Эта свобода раздвинула границы его мира, впустив в него мысли о таких простых вещах, как стрижка кустов вдоль дороги. До чего же это странная штука, одержимость, подумал он. Стоит только раз попасть в удушающие объятия идеи фикс, и окружающий мир просто исчезает.
Он свернул в ворота сразу за мельничным колесом, и шины автомобиля зашуршали по гравию. Проехав до самого последнего коттеджа, он остановил «пежо» капотом к ручью, который он слышал, но не видел из-за вязов, обвитых плющом. Его стебли свисали с ветвей почти до земли, как косы Рапунцель. С одной стороны, плющ загораживал коттеджи от шоссе, что проходило через Тэлбот-Вэлли, но с другой — скрывал от глаз звонкий ручей, которым так приятно было бы любоваться весной и летом, сидя в раскладных креслах в саду. Фрэнк осознал, что вокруг дома тоже полно дел. Еще одно указание на то, как сильно он все запустил.
