Евгений Сухов - Напролом
Когда они проходили по двору, слева раздалось глухое рычание. Девушки в испуге посмотрели на огороженный металлической сеткой вольер. Там метались четвероногие тени.
Заметив их испуг, охранник хмыкнул:
— Наши питомцы… Питбули. Мы их по ночам выпускаем, так что смотрите… Без сопровождения гулять по территории не советую.
— Как выпускаете? — зябко поежилась Марина. — И они что… повсюду бегают?
— А то. Не ползают же! Все зверье в округе пожрали. И грибников тоже. Ха-ха-ха!
Войдя в дом, девчонки обалдели от роскошной обстановки. Танька победоносно посматривала на подругу: мол, что я тебе говорила! Клиент денежный, не зря в такую даль ехали!
В громадном холле с мраморной плиткой на полу их встретили два здоровенных парня. У обоих виднелись кобуры с торчавшими наружу рукоятками пистолетов. Скользнули внимательными взглядами по гостьям, спросили у сопровождающего:
— В норме?
— Все нормально, чистые.
— А может, я тоже хочу проверить? — нахально сказал один из громил и протянул руку к Марининой груди.
— В натуре, — со смехом поддержал его напарник, — может, у нее пушка под лифчиком. А, красавицы?
Марина оттолкнула тянувшиеся к ней пальцы:
— Не лапай! Мы к твоему хозяину. Или вперед него хочешь полакомиться? Громила насупился:
— Ладно, идите. Сема, проводи этих кобыл!
Девушки поднялись по широкой лестнице. Оказавшись на втором этаже, прошли по длинному коридору, освещенному обычными лампочками без плафонов.
Не отпускало ощущение, что дизайнер, оформлявший интерьер, находился в состоянии алкогольного или наркотического опьянения. Дорогая мебель абсолютно не гармонировала с дешевыми обоями, а пушистый узорчатый ковер восточной работы никак не сочетался с пластиковыми евроокнами.
Танька первой вошла в зал, и Марина, шедшая сзади, услышала ее приветствие, произнесенное с профессиональной пикантностью:
— Здравствуйте, мальчики! Приятного вам вечера!
Вечеринка была в самом разгаре. Вернее, шла уже обычная пьянка. Длинный стол накрыли по высшему классу, но половина яств и напитков была уже съедена и выпита, грязные тарелки и стаканы стояли вперемежку с чистыми приборами. Несмотря на распахнутые настежь окна, в помещении стоял сизый туман сигаретного дыма.
В комнате находилось трое мужчин. Двое сидели за столом, в синих спортивных костюмах. Хозяин стоял возле окна и дымил сигаретой. Он был одет в шелковый китайский халат с изображением крылатых драконов. На безволосой груди болталась золотая цепочка с его знаком зодиака — Львом. Вместе с Норвежцем сегодня пьянствовали два его наиболее приближенных соратника — юрист и бухгалтер Анатолий Клиновский по кличке Клин и начальник службы безопасности Сергей Лифарев по кличке Лифт. Судя по пустовавшему стулу и чистому прибору, за этим столом должен был сидеть еще и четвертый — но он отсутствовал.
Клиновский сидел, опершись локтями о стол, и пытался «навести резкость» в глазах, чтобы получше разглядеть вошедших девиц. Это у него плохо получалось, выпил он основательно. Здоровяк Лифт пожирал краба, шумно высасывая из клешни мясо. Он был в майке-безрукавке, и на мощном плече синела татуировка в виде советского «знака качества». Бывший уличный рэкетир, поднявшийся из подвальной «качалки», давно уже имел в своем распоряжении бригаду бойцов и сейчас работал на Норвежца. Лифт был ушлым и жестоким беспредельщиком, и весь его образ тупоголового качка с пудовыми кулаками был лишь маской, которую он нацепил на себя сознательно. Он с самого начала смекнул, что Норвежец из тех хозяев, что не слишком ценят чересчур сообразительных и честолюбивых подчиненных, и усиленно К косил под простачка, руководствующегося лозунгом «сила есть — ума не надо».
Лифт соперничал с Жорой, другим бригадиром Норвежца, командовавшим его тайным «эскадроном смерти». Они сразу же невзлюбили друг друга. Хитрый Норвежец заметил это и взял на заметку. Специально наделил обоих примерно равными правами и сознательно подогревал их соперничество. Так у него было больше гарантий, что эти шустрые ребятки не сговорятся за его спиной.
Третьим гостем за этим столом и должен был быть Жора, но он со вчерашнего дня куда-то запропастился. Даже на мобилу за весь день ни разу не позвонил, что к было странно и на него не похоже. Правда, Норвежец пока не стал бить тревогу: мало ли куда зарулил лихой парень…
Обоих сегодняшних гостей Норвежец решил немного поводить за нос. Он сказал, что четвертым за столом будет Андрей Петраков — поставщик таджикской наркоты. Но никакого Андрея Петракова сегодня не ожидалось, потому что Петраков уже сутки был мертв и зарыт в яму где-то в лесу под Петрозаводском. Пять дней назад Андрей Петраков отбыл в Душанбе сопровождать фуры, груженные маринованным чесноком (причем в поллитровых жестяных банках был закручен вовсе не чеснок, а запаянные в полиэтиленовые мешочки «арбузы»). На последнем этапе пути, где-то между Петрозаводском и Мурманском, эти фуры перехватили «басмачи» Норвежца и в инсценированной перестрелке грохнули таджиков-водил и самого Петракова. Потому что теперь, когда канал поставок таджикской дури заработал на полную катушку, отпала надобность делиться с курьером: Норвежец вышел на Сайда Джафарова напрямую, и они в приватной беседе обо всем договорились, согласившись, что цепочка посредников уменьшает прибыль от их доходного бизнеса.
— Та-ак, ну, кто к нам пожаловал на огонек? — пьяно улыбаясь, пробубнил Норвежец и, чуть покачиваясь, направился к девушкам. — А ну-ка, красотки, покажитесь нам во всей своей красе!
Путаны, привыкшие ко всякому отношению, без труда умели находить общий язык с любыми мужскими компаниями. Шаловливые разговорчики, похабненькие анекдоты, шуточки-прибауточки — все во всех мужских компаниях было одинаковым.
Поначалу и тут все шло более или менее привычно. Девушек усадили за стол, дали поесть, налили по стопарику. На время про них даже забыли, вернувшись к своему разговору.
— Пусть этот хмырь только дернется, — грозно гудел Норвежец, — я его враз урою! Приехал, сопляк, из Питера, да еще наглость заимел моим людям палки в колеса втыкать, мразь! Два его подельника уже парятся на нарах, и он сядет!
Лифт обмакнул очередной кусок крабового мяса в майонез и закинул лакомство в щербатую пасть. С аппетитом жевал и кивал стриженой головой. Что-то мычал, разделяя негодование хозяина.
— На куски падлу порву! — продолжал кипятиться Норвежец. — И пацана этого, и его девку…. Слышь, Лифт? Где они сидят? Надо туда ребят послать…
Бригадир перестал кивать. Этот пьяный базар ему уже не нравился. Как бы босс и впрямь сдуру не послал его мочить питерского адвокатика. Что ж ему, это адвокатское бюро штурмом брать, что ли?
— Шуму много будет, — не то возразил, не то просто высказал свое мнение Лифт. — Можно по-тихому их взять. Как тех двух его дружков… Они ж у него, оказывается, наркоманы… — И Лифт осклабился, угодливо заглядывая шефу в глаза.
Но Норвежец уже прикусил язык: сам понял, что по пьяной лавочке сморозил глупость. Нет, конечно, действовать по нахалке больше нельзя. Он и так уже нажил себе неприятностей выше крыши. За то, что люди Якула забили ногами, как бродячую собаку, вора в законе, городского смотрящего, ему уже светит наказание. Знающие люди доложили ему, что законные воры, возмущенные беспределом, хотят его жестоко покарать. Якобы Норвежцу уже вынесен смертный приговор и якобы послан не то из Питера, не то из самой Москвы киллер, чтобы его грохнуть… Ну да клал он на них с прибором! Пусть сначала подберутся к нему хотя бы на расстояние винтовочного выстрела. В своей загородной цитадели, охраняемой многочисленными бойцами, Норвежец чувствовал себя в безопасности. У него по всему городу постоянно в три смены дежурили около полусотни головорезов. И сам он разъезжал по Мурманску в бронированном «мерседесе» особой сборки, который выдержит прямое попадание пушечного снаряда. Просто танк, а не машина! Ему ли бояться каких-то хмырей, полжизни проведших на зоне…
С ворами никаких трений не возникнет — у него почти все городские давно уже в кармане, а теперь, когда смотрящего этого лысого завалили, так и вовсе проблем не будет. Осталось только разделаться с этим комарьем.
