Скотт Смит - Сумка с миллионами
Когда я дочитал статью, я вырвал этот лист из газеты, скомкал его и выбросил в мусорное ведро. Я не хотел, чтобы Сара узнала об этом раньше, чем мы уедем и будем в безопасности.
Вечером, когда я отвязывал Мери Бет и собирался отвести его в гараж, я заметил, что залысины у ошейника, которые я уже замечал и раньше, уже превратились в открытые раны. Они кровоточили и гноились.
Мне стало жаль пса. Я сел перед ним на колени прямо на мокрую землю и попытался ослабить его ошейник, чтобы он не натирал шею так сильно. Но как только я дотронулся до ошейника, Мери Бет быстро мотнул головой и укусил меня за руку. Все случилось настолько быстро и неожиданно, что я даже не успел среагировать, чтобы избежать укуса.
Когда я отскочил от собаки, было уже поздно. Меня никогда раньше не кусали животные. И я даже не знал, что теперь делать. Сначала я подумал, что надо шлепнуть Мери Бет и уйти домой, оставив его ночевать на улице. Но потом я передумал. Честно говоря, я даже не злился на пса. Я почему-то подумал, что его поведение в некотором смысле естественно и рано или поздно это должно было случиться.
Я осторожно осмотрел запястье. Было уже темно, и я уже ничего не видел. Но по ощущениям мне показалось, что Мери Бет даже не прокусил кожу. Скорее всего, пес просто прикусил руку и не сжал челюсти до конца.
Я посмотрел на Мери Бет. Он лежал на земле и лизал лапы. Я понимал, что с ним надо что-то делать. Пес выглядел очень больным и несчастным, как животное, запертое в клетке зоопарка. Бедняга целый день проводил на привязи.
На крыльце зажегся свет, и из двери выглянула Сара.
— Хэнк? — позвала она.
Я повернулся к ней. Я все еще держался за запястье.
— Что ты там делаешь? — спросила она.
— Мери Бет укусил меня.
— Что? — переспросила Сара, не расслышав, что я сказал.
— Ничего, — ответил я, наклонился, осторожно взял Мери Бет за ошейник и крикнул Саре. — Я веду его в гараж.
В четверг я проснулся поздно ночью и сел на кровати. Я весь трясся от мысли о том, что срочно должен был что-то сделать, я был в панике.
— Сара, — позвал я жену и потряс ее за плечо.
— Хватит, — простонала сквозь сон Сара и резко оттолкнула мою руку.
Я включил свет.
— Сара, — шепотом сказал я, внимательно посмотрел на жену и подождал, пока она откроет глаза.
— Я знаю, как избавиться от самолета, — сказал я.
— Что? — переспросила Сара. Она посмотрела на кроватку Аманды, потом снова на меня.
— Мне надо арендовать паяльную лампу. Мы разрежем самолет на кусочки, а потом закопаем в лесу.
— Паяльную лампу?
— Да, а куски закопаем в лесу.
Сара внимательно смотрела на меня и пыталась понять, о чем я говорю.
— Это же последняя улика. Как только мы избавимся от нее, нам больше не о чем будет волноваться.
Сара села на кровати и убрала с лица волосы.
— Хочешь разрезать самолет?
— Мы должны это сделать до того, как кто-нибудь обнаружит его. Можно завтра. Я возьму выходной. Надо узнать, где дают в аренду…
— Хэнк, — перебила меня Сара.
В ее голосе было что-то, что заставило меня посмотреть на жену. Сара выглядела напуганной, она сидела, крепко обхватив себя руками.
— Что-то не так? — поинтересовался я.
— Послушай, что ты говоришь. Послушай сам себя. Послушай, как все это звучит.
Я внимательно посмотрел на Сару.
— Ты же говоришь абсолютный бред, — добавила она. — Мы не можем принести в лес паяльную лампу и распилить самолет. Это же полное безумие.
Как только я услышал эти слова Сары, я понял, что она права. Вдруг я осознал всю абсурдность своего предложения. Я понял, что нес всякую чепуху, совсем как разбуженный среди ночи ребенок.
— Нам надо успокоиться, — сказала Сара. — Так нельзя.
— Я только…
— Надо прекратить все это немедленно. Мы сделали то, что мы сделали. Теперь надо жить своими жизнями и не пытаться изменить что-либо.
Я хотел взять ее за руку, чтобы она поняла, что все в порядке, но Сара отдернула свою руку.
— Если так пойдет дальше, — заметила она, — мы потеряем все, что у нас есть.
Аманда начала было плакать, но сразу же утихла. Мы оба посмотрели на ее кроватку.
— В конце концов, мы признаемся, — прошептала Сара.
Я покачал головой:
— Я не собираюсь признаваться.
— Хэнк, мы так близки к осуществлению плана. Скоро кто-нибудь обнаружит самолет, поднимется шумиха, потом все уляжется, и люди начнут забывать. И как только это случится, мы сможем уехать. Мы просто возьмем деньги и уедем.
Сара закрыла глаза, как будто представляла наш переезд. Через пару секунд она открыла их:
— Деньги ведь у нас прямо здесь. Они под нами. И они будут нашими, если нам удастся их сохранить.
Я смотрел на жену. Ее волосы блестели на свету лампы, которая стояла на ночном столике, и отливали каким-то золотым оттенком, напоминая ореол.
— Но разве ты хоть иногда не чувствуешь себя плохо? — спросил я.
— Плохо?
— Я про то, что мы совершили.
— Конечно, — ответила она. — Я все время себя плохо чувствую.
Я кивнул. Я был рад, что Сара признала это.
— Но нам предстоит всю жизнь жить с этим. Надо научиться воспринимать это, как любое другое горе.
— Но это совсем не то. Я убил собственного брата.
— Но это была не твоя вина, Хэнк. У тебя не было выбора. Ты должен это понимать. Поверь мне, — ласково произнесла Сара, потянулась и дотронулась до моей руки. — Это правда.
Я ничего не ответил. Сара сжала мою руку.
— Понимаешь? — спросила она.
Жена внимательно смотрела на меня и сжимала мою руку до тех пор, пока я не кивнул. Потом она посмотрела на часы. Как только она пошевелилась, ореол над ее головой исчез.
Было 3:17. Я уже совсем проснулся. Теперь все мысли в моей голове были абсолютно ясными и четкими. Я про себя повторял одну и ту же фразу: это не твоя вина.
— Иди ко мне, — сказала Сара и протянула ко мне руки, чтобы обнять. Я прильнул к ней. Сара медленно увлекла меня на кровать.
— Все будет хорошо, — шептала она. — Я обещаю.
Потом она подождала несколько секунд, как будто хотела убедиться, что я больше не буду пытаться сесть, и повернулась, чтобы выключить свет.
Пока мы лежали в темноте, Мери Бет начал выть.
— Я когда-нибудь застрелю его, — сказал я. — Хватит ему страдать.
— О, Хэнк, — вздохнула Сара. Она уже почти заснула. Она лежала справа от меня, нас разделяли холодные простыни.
— Мы и так уже слишком много стреляли, — добавила Сара, немного помолчав.
Перед самым рассветом вернулась зима. Подул северный ветер, и сразу похолодало.
В пятницу утром, когда я ехал на работу, пошел снег.
9
Снег шел все утро и весь день. Покупатели, заходившие в «Рекли», отряхивались, топали ногами, сбивая налипший снег с обуви. Так что довольно скоро у двери образовалась лужа. Все были удивлены и недовольны такой резкой сменой погоды. Город словно накрыла белая пелена. Все стало как будто тише. Даже голоса горожан изменились.
На меня же изменение погоды произвело больше успокаивающий, чем раздражающий эффект. В тот день я почти не работал. Большую часть рабочего времени я просидел за столом, глядя в окно на падающие снежинки. Я смотрел, как снег медленно покрывает весь город, как он окутывает машины и дома, прячет яркие краски под своим белым саваном, будто одевая город в белую униформу.
Иногда я смотрел на кладбище. Теперь и могилы Джекоба, Луи, Нэнси и Сонни были покрыты снегом.
Закрывая глаза, я представлял, как снег падает в парке, как снежинки оседают на ветках деревьев, как они медленно укрывают самолет.
Сара была права. Самолет скоро найдут. А потом про него забудут. И тогда мы сможем начать новую жизнь.
«Только бы никто не догадался о том, что убийства связаны с деньгами из самолета», — повторял я про себя, как молитву.
Пока я смотрел на снегопад, я думал о том, куда мы можем поехать и как мы будем жить. Я рисовал в воображении дома, яхты, разные страны. Я представлял, как мы с Сарой будем заниматься любовью на берегу океана, я представлял, какие дорогие подарки я буду ей делать: модные духи, украшения и все, что она только пожелает.
За целый день снег засыпал весь город. Моих утренних следов уже не было видно.
Примерно за полчаса до закрытия магазина мне позвонил шериф Дженкинс.
— Привет, Хэнк. Ты занят?
— Не очень, — ответил я. — Убираюсь перед выходными, совсем в грязи заросли.
— Ты не мог бы заскочить ко мне? Здесь кое-кто, кому ты можешь очень помочь.
— Кто?
— Его зовут Нил Бакстер. Он из ФБР.
Пока я шел по улице, засыпанной снегом, я мысленно успокаивал себя: «Это никак не связано с тем, что я совершил. Они не собираются меня арестовывать. Если бы они собирались меня арестовать, они бы сами приехали в „Рекли“».
