Очи черные. Легенда преступного мира - Руссо Виктория
Лье часто вспоминала этот разговор, когда перед ней встал выбор: вернуться на холодную улицу и продолжить добывать себе крохи на пропитание или остаться в теплом месте с едой и чьей-то заботой о ее будущем. Все, что от нее требовалось, — соблюдать кодекс Черной моли, став частью огромной семьи, где не было места мужчинам. Противоположный пол был лишь источником добычи благ для приличного существования. Девушки соблазняли, отдавались, шантажировали и при необходимости убивали своих жертв. Они были изящными приманками для слабовольных мужчин, которые не могли устоять перед красотками, и вынуждены были за это жестоко расплачиваться, порой собственной жизнью.
— Мир жесток, детка! Если не ты — то тебя! — печально выдохнула Мать революции, когда Лье вернулась со своего первого дела. В кабаке ее заприметил холеный дворянин, который долго добивался расположения миловидной субтильной девушки. Он просил ее наряжаться мальчишкой и делать разные вещи, о которых раньше девушка из небогатой, но приличной семьи не могла даже и помышлять. Лье приходилось проводить много времени в компании отвратного богача, от которого пахло потом и сигарами. Она терпела его до момента, пока не выяснила, как открыть сейф в его огромной квартире. Лье убила похотливого извращенного толстяка и ограбила. После этого пыталась покончить с собой, но ее спасли и на время заперли в специальной квартире с огромной комнатой, похожей на больничную палату. За ней ухаживала красивая женщина с огромными черными глазами и приятной улыбкой. Она назвала себя Лидией и постоянно находилась рядом. Под присмотром этой миловидной дамы Лье быстро восстановилась и когда вернулась в танцевальную труппу кабака, узнала от девушек, что ее сиделку называли Ангелом смерти.
— Через ее теплые руки прошли мы все! — призналась Душечка, которая была в банде почти со дня ее основания.
— Почему ее называют Ангел смерти? Мы ведь выбрали жизнь, — задумчиво произнесла Лье.
— Оглянись вокруг, дорогая, разве это жизнь?..
То, что происходило на сцене, захватывало дух: ноги красавиц взлетали высоко, почти до самого потолка, а тела двигались в таком ритме, что, казалось, зажигательный танец этих дамочек заставляет вращаться землю сильнее. Играла громко музыка, слышался женский визг и благодарные аплодисменты. Перед Михаилом поставили кружку пива и здоровенный ломоть колбасы. Он бегло сказал «спасибо» и зачем-то решил пожать руку буфетчику, которая показалась ему слишком изящной. Вдруг он замер, подняв глаза, — перед ним стояла короткостриженая женщина, которая, заметив его вытянувшееся лицо, приободряюще подмигнула. Гость кабака удивленно посмотрел по сторонам: весь обслуживающий персонал был слабого пола, за исключением гостей — клиентура состояла исключительно из мужчин. У каждого зрителя был индивидуальный стол, за которым стоял дополнительный пустой стул для одной из девушек со сцены. Никаких компаний, каждый сидел, словно в отдельной ячейке, не общаясь с соседями. Михаил уже бывал в питейных заведениях: в первый месяц приезда в Москву он работал в нескольких половым. Голые девицы там не скакали, это было место для мужчин, чаще всего собирающихся группами, они пили так много, что с трудом волочили ноги к выходу. Вспоминая месяцы скитаний по недружелюбной Москве, Михаил почувствовал чей-то взгляд и повернул голову. В левой части зала сидела странная дама. Осанка ее была столь величественна, что можно было подумать, будто незнакомка — королевских кровей. Ее столик стоял как бы в стороне и был в полутьме, лицо женщины было скрыто шляпкой с вуалью. Она продолжала наблюдать за ним, и от ее пристального внимания у Михаила сперло дыхание. «Это — Черная моль!» — с ужасом подумал он и отвернулся, чтобы отдышаться. Когда молодой человек вновь обратил свой взор в сторону незнакомки, ее уже не было за столиком.
— Пройдите за мной, — произнес забавный голос как будто бы из-под стола. Среагировав на звук, Михаил вскрикнул от неожиданности — рядом с его стулом стоял карлик, лицо которого выражало недовольство. Неуверенно молодой мужчина встал и поплелся за маленьким человечком в неизвестность. Его коленки слегка подрагивали, потому что он подозревал: этот вечер закончится весьма необычным знакомством — с самой Черной молью.
Глава 4. Маленькая надежда на большое будущее
Женщина в старомодном темно-синем бархатном платье с корсетом и глухим воротником долго стояла спиной и молчала. Взгляд Михаила скользнул по помещению, в которое его долго вел маленький человек. Это была небольшая комнатка без окон и с тяжелой дверью. В ней был стол и два стула, в углу рядом с Дверью стояла бочка с водой.
— Это комната пыток, — доверительно прошептал карлик, стоящий рядом с Михаилом, он злобно взирал снизу, напоминая осатаневшую шавку, помышляющую вгрызться в ногу прохожему.
— Спасибо, Великан! — произнес сдавленный женский голос.
— Великан! — усмехнулся Михаил. Маленький человек замер, услышав нотки иронии, затем медленно повернулся, и своими крохотными кривыми ножками сделал несколько шагов к человеку, который был в два раза выше него.
— Ты находишь это смешным? — уточнил злобно карлик, и, не дожидаясь ответа, врезал своим игрушечным кулачком в пах Михаила, тот согнулся так, что они сравнялись по росту. После этого грозное маленькое существо извинилось перед дамой, присутствующей при столь неприятном происшествии, и поспешно удалился, оставив грозную Черную моль наедине со стонущим от боли Михаилом, которому подобное ощущение было в новинку.
— Как вы прошли в ресторан? — холодно уточнила женщина, в голосе которой не было и тени сочувствия. Она повернулась к Михаилу и ждала ответа, склонив голову чуть набок. Как и прежде, лицо ее скрывала вуаль, сквозь которую невозможно было рассмотреть глаз и остальных черт лица. Михаил растерянно выпрямился, боль почти стихла. Он понятия не имел, что ей сказать, не желая навлечь неприятности на свою подругу.
— В наше заведение непросто попасть, — сухо добавила дама, качнув шляпой. — И я знаю имена всех наших посетителей. О вновь прибывших мне докладывают лично.
— Извините… как я могу к вам обращаться?
— Ко мне не нужно обращаться. Кому?
Михаил непонимающе уставился на Мадам, не зная, что ответить на столь лаконичное уточнение.
— Кому ты принадлежишь? Тебя ведь привел кто-то из моих девиц!
Сердце Михаила заколотилось. Он тут же вспомнил, какой был ажиотаж среди танцовщиц, когда они узнали, что в зале Мадам. Кто знает, что будет, если она пронюхает, что его привела Лье! Может, ее ждет наказание? Назвать имя было опасно, но умолчать об этом… возможно, это был более серьезный риск?! Пока в его уме шла ожесточенная дуэль между «за» и «против», дверь открылась и на пороге появилась Мать революции. Она измерила его взглядом и спокойно произнесла:
— Среди дамских попок вы выглядели намного ниже, почти как наш Великан!
Михаил густо покраснел, смутившись, и опустил низко голову, сжав губы. Слегка дрожащая рука Черной моли скользнула под вуаль, после чего через паузу она тихо уточнила у стоящей в проеме двери женщины:
— Кто?
— Лье!
— Постойте, — очнулся Михаил, — я сам ее попросил! Я мечтал побывать в вашем заведении и посмотреть, как она танцует! Она тут не причем!
— Рыцарь! — с усмешкой произнесла Мать революции и, дождавшись одобрения Мадам, поспешила удалиться.
Черная моль некоторое время рассматривала лицо молодого человека и, дотронувшись слегка дрожащей рукой до его щеки, вдруг нежно зашептала:
— Здоров ли ты, Мишенька? Кушаешь? Тебя не обижают?
Из-под вуали слышался совсем другой голос — той красивой незнакомки, встречи с которой хранились в памяти молодого человека, как драгоценности.
— Мама? — выдохнул он, задохнувшись волнением, и потерял сознание.
Михаил открыл глаза и напряженно оглядел просторную комнату, обставленную дорогой мебелью. Стены украшали обои насыщенного зеленого цвета с тонкими желтыми и синими полосками. Огромное окно было занавешено тяжелыми шторами в тон основной обстановке. Мужчина привстал на неудобном диване, стоящем посередине и прислушался к происходящему в незнакомом помещении. До его ушей донеслось тихое мурлыканье музыкального мотивчика, он осторожно пошел на этот звук, но остановился, увидев распахнутую дверь в ванную, в которой кто-то пел. Михаил не мог выдавить и звука. Последним его воспоминанием была дама под вуалью, сумевшая воспроизвести голос давно знакомой женщины, которая со слов сумасшедшей Анны Львовны и ее помощницы Лукерьи являлась ему матерью. «Как мне ее позвать? Черная моль? Мадам? Или… мама?» — спрашивал себя молодой мужчина, весь кожный покров которого вмиг стал влажным.
