Лев Корнешов - Проводы на тот свет
— Хорошо, — согласился Алексей. — Отложим разговор о делах на потом. Тем более, что будет он длинным. И говорить нам придется не один раз.
Он снова разлил: джин — ей, коньяк — себе. Они выпили, и Ольга поинтересовалась:
— Сколько вы можете выпить?
— Под настроение. Но хорошо, что спросили… Надо подготовиться…
Он извлек из бара, встроенного в книжные полки, ещё одну бутылку коньяка.
— Теперь я верю, — Ольга охотно подставила свой бокал, чтобы он долил её джин, — рассказам о том, что журналисты много пьют. Вы предлагали помянуть моего отца… Вечная память Тихону Никандровичу Ставрову.
Она осушила свой бокал до дна.
— Слушай, девочка, — забеспокоился Алексей. — Не гони лошадей, слетишь с катушек.
— Ой! — радостно воскликнула Ольга. — А можно и я буду говорить вам «ты»?
— Не возражаю.
Коньяк делал свое дело, Алексей чувствовал, что уже немножко «поплыл».
— Тогда выпьем за это! На брудершафт…
Контакт на любовь
Они все-таки напились. Вернее, первой — резко и внезапно — опьянела Ольга. Она попросила Алексея расстегнуть пуговки на своем «бюстье», сбросила его на пол.
— Скоро и бриджи сниму, — пообещала заплетающимся языком. — Очень жарко.
— Не надо! — взмолился Алексей. — Я ведь не железный…
— Проверим, — она хотела сказать это грозно, но получилось пьяно. — Расскажи мне про этих девочек с Тверской… Как они? Умелые? Я тоже стану падшей женщиной! — Ольге, видно, подумалось, что сказала нечто остроумное — она рассмеялась.
— Да ничего особенного, — ответил Алексей. — Но не тебе, миллионерше, их осуждать, — с неожиданной для себя злостью стал он отчитывать Ольгу. — Не от хорошей жизни пошли они на панель… Ты что, не собираешься уезжать?
Алексей спросил это и понял, что задал глупый вопрос: Ольга ведь за рулем, хорошо, если доедет до первого гаишника, а скорее всего — до первого столба.
— Никуда я не поеду, — заявила девушка, заикаясь на каждом слове. — Мне у тебя хо-ро-шо. И покойники не являются, как в моей квартире. Они, те, кого не захоронили по-человечески, в ней поселились. А в кладовке ночует старик Харон со своим веслом…
«Господи, — подумал Алексей, — совсем девчонка сдвинулась от всех своих волнений». Он пожалел, что неверующий. Перекрестился бы.
Ольга выполнила свое обещание и, едва не падая со стула, стянула бриджи. Глаза у неё закрывались.
— Веди меня на матрац, — потребовала девушка.
— Сейчас. Постелю только, — не стал он ей перечить, окончательно захмелевшей.
Алексей быстренько расстелил постель, перенес Ольгу на диван. Двуспальную кровать после ухода Татьяны он выбросил на помойку, а новой не обзавелся.
— Ложись рядом, — потребовала тихо, умоляюще Ольга. — Мне одной страшно… Покойники… Харон…
Она уткнулась ему в плечо и тут же по-детски засопела носиком в быстро заполонившем её сне.
Алексей немного поворочался, пытаясь отодвинуться от девушки, но Ольга не отпускала, держала на удивление цепко. Он тихо полежал с открытыми глазами и тоже уснул — крепко и без сновидений.
Когда проснулся, Ольга сидела за столом только в бикини. Она уже успела принять душ, волосы у неё были влажными, под глаза легли синие тени.
— Я пока не похмелялась, — объявила. — Ждала, когда ваша светлость очухается.
— Я сейчас…
Алексей держал голову под холодной струей, пока не застучало в висках. Этого ему показалось мало и он полез под горячий душ. Побрился, натянул спортивный костюм, вышел, малость пришедший в себя, к Ольге. Она чувствовала себя неловко, отводила взгляд.
Алексей налил ей и себе, они молча выпили.
— Мне надо после таких доз, как вчера, утром три рюмки коньяка, — объявил Алексей, прерывая неловкое молчание. — И мне тогда три, — сказала Ольга. — Ты что, решила соревноваться со мной?
Она чуть оживилась после выпитого, отрицательно качнула головой:
— Куда уж мне, пичужке.
Она хотела что-то спросить, но не решалась. Алексей её не торопил.
После второй Ольга извиняющимся голоском произнесла:
— Я ничего не помню… Точнее, помню, что мы обо всем договорились, ты согласился помочь мне найти убийц папы. Потом мы говорили о всякой всячине и вдруг я вырубилась…
— Хорошо, что ничего не помнишь. Это алкоголики на следующий день после пьянки про себя подробности вспоминают, а у тебя был просто срыв, так бывает. Не казнись.
— Утешил…
— Спрашивай уж до конца.
Она решилась:
— Ты меня… трахнул?
— Нет.
— Почему? — серьезно спросила Ольга. — Я ведь была полностью в твоей власти… И сопротивляться бы не стала…
— Невелико удовольствие — перепихнуться с пьяной девушкой.
Она надолго замолчала, задумалась.
— Мне не надо третью рюмку, — сказала Алексею. — Хватит двух, меня уже и так повело. Самую малость. А ты выполняй свою норму.
И вдруг объявила:
— Ты мне очень нравишься. Очень…
Она зябко передернула обнаженными плечиками.
— Я сегодня первый раз спокойно выспалась. Ночью несколько раз просыпалась — протяну руку, а рядом живой человек. Сильный, теплый. Все эти страшные дни после убийства папы мне было очень холодно, словно меня заморозили. И призраки-покойники… Ты не думай, я не сумасшедшая. Просто у отца был… своеобразный бизнес. Я ему помогала. Только и слышала о кладбищах, о том, что «уплыл» выгодный покойник к конкурентам, бомжи поганят могилы и кто-то ворует цветы на продажу… Или услышит по телеку, что какого-нибудь коммерсанта взорвали, и тут же дает указание позвонить его родным, предложить услуги «Харона»… Отец был малоконтактным человеком, похоронные дела наложили на него отпечаток, он часто говорил, что смерть — это полное, абсолютное одиночество. И не терпел, если за мной кто-то ухаживал — на каждого моего знакомого смотрел с подозрением, говорил: «это не ты ему нравишься — твои миллионы». Он был очень строгий, старомодный какой-то. Нынешняя жизнь ему не нравилась, как-то даже сказал, что на кладбищах порядка больше, чем в Думе. И очень упрямый — для меня наметил Игоря Благасова, соратника по общему делу. Считал, что он вот-вот Виолетту свою погонит, он каким-то образом выяснил, что Благасов нанял частного детектива, чтобы проследил за её похождениями. А я ведь знала, что этот «соратник» трахнул Альку да так, что когда она мне про это рассказывала, у меня волосы встали дыбом. Я не много говорю? — перебила Ольга себя.
— Исповедуйся, легче станет.
Он хотел знать о ней как можно больше. И о её отце, о его и её окружении. Как же иначе начинать розыск, если не со сбора и анализа информации? И слава Богу, она охотно говорила именно то, что ему требовалось. Было немножко неловко, что в такие минуты он думает о деле, но в конце концов она его наняла и даже аванс вручила.
— Налей мне все-таки третью… Ты на работу не спешишь? — спросила обеспокоенно Ольга.
— С сегодняшнего дня я на тебя работаю.
— Ой, как здорово! — повеселела Ольга. — Я тебя купила?
— Не хами, барышня. Ты меня наняла. Купить меня ещё никому не удавалось.
— Прости, я неудачно высказалась.
Она глоточками выпила свой джин и глаза у неё заискрились, заблестели.
— А когда мы начнем работать?
— Когда закончим обмывание контракта. Скорее всего, завтра. Тебе придется многое мне рассказать. Я прошу тебя, ни слова обо мне никому из близких тебе людей. Особенно этой твоей Альке, Благасову, Волчихину.
— Ты им не доверяешь?
— Я не верю в таких ситуациях никому. Это мой принцип.
— Алевтина взяла твой телефон.
— Зачем?
— Чтобы подключиться к переговорам, если будет нужно.
— Скажи ей, что я отказался наотрез. Она, конечно, сообщит это Благасову, тот — Волчихину.
— Хорошо, Алеша.
И жалобно прохныкала:
— Мне холодно. Обогрей меня, пожалуйста, Алешенька.
— Уже Алешенька?
Ольга поднялась со стула, постояла, словно в сомнениях, и нырнула под одеяло — постель они так и не удосужились убрать.
— Иди сюда, Алешенька. Ко мне…
Алексей недолго поколебался и решил: «А почему бы и нет? Девчоночка — прелесть».
Он сбросил костюм, лег рядом, и она тут же отыскала своими губами его губы. Целовалась она неумело, но страстно, искренне. Жарко зашептала:
— Обещаю: у меня не будет к тебе никаких претензий.
Ольга замерла, когда он снимал с неё узенькую полосочку ткани-бикини. Снимать было неудобно, Ольга слишком тесно прижалась к нему, словно боялась, что как только разомкнет объятия, он исчезнет. Алексей слегка отодвинул её от себя, и она легла на спину. Прерывистым шепотом спросила: «Так?» Он ничего не ответил, но удивился, мелькнула и исчезла мысль: «Что на из себя целочку строит?». Алексей лег на неё и раздвинул ей ноги. Она подчинилась, испуганно закрыла глаза и обхватила его за плечи. Алексей не торопился. Она чутко откликалась на его движения, и он нежно провел ладонью у неё между бедрами, погладил потаенный треугольничек. Ольга тихо застонала, шевельнулась, открылась так, чтобы ему было удобнее. Алексей чувствовал, что она, казавшаяся такой раскованной, бойкой, испугана и напряжена: хотела его и… боялась. И отражением этого её страха были неожиданные слова: «Добро пожаловать!» И сразу же умоляющее: «Скорее!» Алексей никак не мог войти в нее, что-то ему мешало, и лишь когда она стала неумело помогать ему, сильным, резким движением овладел ею. Ольга вскрикнула, на мгновение застыла под ним и тут же забилась, отталкивая и прижимая к себе.
