Николас Николсон - Призрак Фаберже
Одарив Сашу улыбкой, Анна исчезла.
«Ну конечно, — подумал Саша. — Какие проблемы. К пятнице так к пятнице». Вздохнув, он вернулся за свой стол. Надо составить план действий.
Он начал с пробелов в истории статуэтки. Почему ее решили продать? Где она была все это время? Как искать информацию? Надо будет позвонить Татьяне Фаберже: возможно, что-нибудь найдется в ее личных архивах. Потом связаться с Вортским в Лондоне и проверить, нет ли у них каких-нибудь эскизов. Просмотреть семейные фотографии. Может быть, у деда сохранился счет или какие-то бумаги. Надо поискать в Славяно-Балтийском отделе библиотеки. Саша торопливо делал записи в блокноте. Перечитав составленный список, он почувствовал беспокойство.
«Господи, как же хочется есть. Давно пора обедать», — подумал он.
Встав из-за стола, чтобы пойти в кафетерий, Саша вдруг заметил, что на телефоне мигает сигнал вызова. Он нажал на кнопку, чтобы прослушать очередное малоинтересное сообщение.
— Вам поступило новое сообщение, — взволнованно прозвенел механический голос.
Саша стал рассеянно слушать и вдруг застыл. Низкий бархатный голос говорил на отличном русском языке с легким французским акцентом. Тембр его, нежный и выразительный, показался Саше знакомым.
Да это же голос его матери! Или его точная копия.
Сообщение закончилось, и электронный сигнал вернул Сашу к действительности, прервав поток нахлынувших эмоций и воспоминаний.
— Чтобы прослушать сообщение еще раз, нажмите единицу, — настойчиво посоветовал механический голос.
Глубоко вздохнув, Саша последовал совету.
«Добрый день! Я хотела бы поговорить с Александром Кирилловичем Озеровским. Возможно, это покажется странным, но ему звонит его парижская кузина, Марина Григорьевна Шутина. Наши матери, Нина и Татьяна, были сестрами. Мы никогда не встречались, но сейчас я в Нью-Йорке и надеюсь, что мне представится возможность встретиться с Александром. Я остановилась в отеле „Марк“ и пробуду в городе еще неделю. Повторяю, это звонила его кузина Марина».
Саша на минуту прикрыл глаза и сохранил сообщение. Автоматически сделал запись в блокноте: «Кузина Марина, отель „Марк“». Он позвонит ей позже, после обеда. Но сначала нужно связаться с отцом. Он должен знать, что объявилась Татьянина дочь.
В кафетерии на первом этаже Саша оказался рядом с Делайлой Ма, китаянкой из Гонконга, чьи родители по-прежнему жили в роскоши, окруженные кангсийским фарфором, флаконами с нюхательными солями и детьми, получившими образование в Швейцарии, несмотря на то что их территорию передали Китаю. Саша был знаком с этой девушкой уже много лет. Они вместе начинали свою карьеру в приемной «Лейтона», а Сашин отец был одним из важных клиентов ее отдела.
Делайлу ценили в «Лейтоне» не меньше, чем художественную коллекцию ее родителей. Она была красива, умна, владела несколькими языками и находилась в центре внимания молодых сотрудников аукционного дома. Была знакома со всеми богатыми китайскими семьями и имела доступ к их коллекциям китайской живописи, жадеитовых ювелирных изделий, мебели династии Мин, фарфору и бронзе династии Цин. Вращалась в лучшем нью-йоркском обществе и постоянно приводила в «Лейтон» новых клиентов, которых встречала на светских обедах и ужинах. За ней волочилась масса богатых шалопаев, но их попытки ухаживать за девушкой не имели ни малейшего успеха. Делайла просто пожимала плечами и заводила нового поклонника. Она прекрасно знала, что рано или поздно ее родители подыщут ей богатого китайского промышленника.
Сейчас Делайла встречалась с венецианцем по имени Паоло, каким-то графом, чье тайное влечение к лицам мужского пола активно обсуждалось в светских кругах. Она называла его «Паоло nuovo[6]» чтобы как-то отличить от «Паоло vecchio»[7], наследника генуэзского судовладельца, с которым у нее был роман четыре месяца назад. Паоло nuovo собирал флаконы для нюхательных солей. Паоло vecchio коллекционировал бронзу, а сама Делайла, как известно, коллекционировала итальянцев.
— Дорогой мой! — воскликнула Делайла с британско-гонконгским акцентом.
Однако нарочитое оживление быстро сползло с ее лица, сменившись безразличной миной. Недовольно закусив губу, она рассеянно топталась у салатной стойки.
— Привет, Делайла, — поздоровался Саша. — Прекрасно выглядишь.
— Не сочиняй, — отрезала Делайла. — Но все равно я тебя обожаю.
— Ты чем-то расстроена?
Делайла вздохнула.
— У нас неприятности. В Гонконге продается большая коллекция фарфора Мин, и мы только что сделали предложение владельцам. Они как раз приехали в Нью-Йорк на торжественный обед, который устраивает в четверг мистер Пей. Но случилась небольшая неприятность.
Саша удивленно поднял брови.
— Продавец приехал со своей новой женой, — сделала круглые глаза Делайла. — Ей двадцать шесть, она из Шанхая, у нее такая фигура, что она заткнет за пояс любую супермодель. Наверное, какая-нибудь бывшая «Мисс Китай» или что-то в этом роде, но в Гонконге и на Тайване о ней никто ничего не слышал.
— Так в чем проблема? — прервал ее Саша.
— Дело в том, что бывшая жена продавца стала представителем «Сотби» в Гонконге. Фарфор Мин мы, конечно, получим, а это полтора-два миллиона долларов.
— Так это замечательно.
— Да, но бывшая жена продает свою коллекцию жадеитовых драгоценностей, которая тянет на три — пять миллионов, через своих работодателей, то есть «Сотби». Вот удружила, — со вздохом возвела глаза к небу Делайла. — Теперь Гастон де Мирон-Латур достает нас целыми днями. Никак не может смириться, что драгоценности уплыли.
— Успокой его. Рано или поздно продавец захочет купить очередные драгоценности для своей новой t’ai-t’ai, и, если Мин уйдет за хорошие деньги, он опять же придет к вам. Вряд ли он захочет, чтобы его бывшая жена была в курсе его покупок.
— Ты прав, — улыбнулась Делайла. Она взяла со стойки яблоко, потом положила его обратно. — Ты тоже выглядишь не лучшим образом. Императорские бусы подмочили бизнес?
Продвигаясь мимо салатной стойки, Делайла возобновила свои манипуляции с закусками.
— Так и будет, если не найду ничего лучше. Правда, сегодня у меня… — начал Саша, но сразу осекся. На статуэтку пока рассчитывать рано. — Меня беспокоят «Кристи» и «Сотби». Их клиенты хватают все подряд, а наши такие разборчивые…
Делайла промолчала, сочувственно взглянув на него. Она подозревала, что этот сезон обернется для Саши катастрофой. Ободряюще улыбнувшись, она пожала плечами. Если Саша не найдет чего-нибудь действительно уникального, он, вероятнее всего, пополнит ряды тех, кто был безжалостно уволен из «Лейтона».
— Саша, ты пойдешь на зимний бал в Музее Нью-Йорка на следующей неделе? — спросила Делайла, решив переменить тему.
— Вообще-то я не собирался.
— Тебе нужно пойти, — промурлыкала она. — Основная тема вечера — снежинки и бриллианты. Самый русский мотив, не так ли? И кроме того, там будут милые люди. Одна из девиц Миллер оставлена специально для тебя.
— Не думаю, — засмеялся Саша.
Он задумался. Снежинки и бриллианты. Анна обязательно узнает про этот бал, так что придется идти. А может, и правда подкинуть ей эту идею?
— Возможно, я устрою небольшой ужин перед балом. Ты придешь? — с надеждой спросил он.
— Нет, Саша, я не смогу. Паоло nuovo тоже устраивает вечеринку и уже пригласил всех своих приятелей, — сказала Делайла с улыбкой. — Как я устала от этих итальянцев. Пора с ними кончать и выходить замуж за китайского миллиардера, которого мне припасли родители.
Она чмокнула его в щеку и удалилась, держа в руке чашку чая — весь свой обед.
Нью-Йорк, 1982 год
Кирилл Озеровский оглядел храм, заполненный скорбящими. Он был поражен количеством людей, собравшихся в крошечной церкви Покрова Богородицы на Девяносто третьей улице. В центральной части нефа был установлен открытый гроб. Рядом с ним священники в парчовых ризах и дьяконы в черных рясах нараспев читали Евангелие. С хоров доносились голоса невидимых певчих, исполняющих божественную литургию.
Нина лежала в гробу, бледная и изможденная, несмотря на все усилия гримера. На лбу у нее была традиционная лента с текстом из Священного Писания. Гроб окружали горящие свечи в высоких канделябрах. В переполненной церкви было жарко, в воздухе стоял запах ладана и цветов, тяжелый, как горе собравшихся здесь людей. В толпе Кирилл заметил Сашу, печально здоровавшегося со знакомыми. «Я тоже обязан быть там, — подумал Кирилл. — Но это выше моих сил». Невыносимо выслушивать все эти соболезнования. Лучше постоять здесь, рядом с родителями. Саша держится молодцом. Как ему удается сохранять самообладание?
— Посмотри на Сашу, — сказала мать Кирилла. — Как он похож на тебя, и все же это Нинин сын.
