Андреа Камиллери - Телефон

— Нечестивцу? Бездельнику? А кто с утра до ночи потроха себе надрывает на этом говеном складе? Да, да, говеном! Видела бы ты склад братьев Тантерра в Феле. Вот это я понимаю! Трое конторщиков и пять продавцов! Лес из Канады приходит, из Швеции. А я должен довольствоваться парой местных досок и аховым работничком вроде Калуццэ Недовертыша! Я задыхаюсь! Расширяться надо! Мне размах нужен! Для этого ты должна поговорить с отцом!

— Дудки! Не стану я с ним говорить! Знаешь, что он мне ответит? «Если Пиппо деньги нужны, пусть продаст свой самокат. Авось кто-нибудь да купит, — не может быть, чтоб не нашлось второго такого идиота, как он».

— Да вы в своем уме — ты и твой папаша? Мой самокат солидность дает, престиж. Знаешь, что было в Феле, когда я туда на нем приехал? Столпотворение! Фурор! Народу набежало видимо-невидимо! Братья Тантерра, и те на улицу выскочили, рты поразевали! Если я свой самокат продам, скажут, что я без пяти минут банкрот, что я пузыри пускаю.

— А почему бы тебе кредит в банке не взять?

— Уже взял, теперь отдавать надо. Все, Танина, поговорили! Пойду лягу — может, заснуть удастся. А ты как, собираешься ложиться?

— Со стола уберу, помоюсь, помолюсь и приду. Дожидайся меня, не спи.

— Ой мамочки ой мамочки ой хорошо ой мамочки ой как сладко еще еще еще ой мамочки вот так вот так вот так ой умираю умираю ой сейчас умру только не останавливайся умоляю не останавливайся ой мамочки что ты делаешь Пиппо почему остановился?

— Устал.

— Что ты делаешь? Ты выходишь? Выходишь? Нет нет ради бога давай еще вот так глубже глубже ой мамочки вот так вот так весь весь еще еще ой мамочки…

— Поговоришь, сука, с отцом?

— Да да да поговорю поговорю называй называй меня сукой!

— Могу я с вами поговорить?

— Командор Лонгитано! Вот так удача! Я как раз вас искал.

— А я вас. Выходит, нам обоим повезло. В равной степени.

— Вы шутите, командор! Мне ли с вами равняться? Вы всегда будете выше меня. А Пиппо Дженуарди как был перед вами букашкой, так букашкой и останется.

— Сначала я говорю или вы?

— Сначала вы, командор. Мне первым говорить уважение не позволяет.

— Тогда слушайте. Адрес, который вы мне любезно сообщили в тот вечер в собрании, оказался верным. Я отправил в Палермо двух своих друзей, но они опоздали, должник моего брата больше не живет на площади Данте. В своем письме из Фелы вы меня предупредили, что он может переехать, вот он и переехал. Никто из соседей не смог сказать моим друзьям, в какую щель забилась эта помойная крыса. Ничего не поделаешь. В любом случае хочу вас поблагодарить… Кстати, вы получили ответ из префектуры?

— Да, командор.

— А что это вы улыбаетесь? Может, изволите объяснить? Терпеть не могу, когда ни с того ни с сего мне в лицо смеются.

— Прошу прощения, командор. Извините.

— Хочу вам сказать, что если мои друзья не нашли дорогого синьора Ла Ферлиту, это вовсе не означает, что он может спать спокойно. Я никому не позволю водить себя за нос, ясно? И своего любимого брата Нино тоже. Его нос все равно что мой. Ясно?

— Яснее ясного.

— Дело не в жалких двух тысячах лир моего брата, которые прикарманил Саса Ла Ферлита, а в принципе. Вы меня понимаете?

— Еще бы! С полуслова.

— Вот и хорошо. Следственно, если вам случайно станет известно, куда этот сукин сын переехал, вы мне немедленно сообщите.

— Само собой разумеется. Так что зря меня обижаете, командор. А почему я только что улыбался? Да потому, что вы не спросили, зачем я вас искал.

— Зачем же? Объясните.

— Объясняю. Синьор Розарио Ла Ферлита. Дом Бордоне. Проспект Тюкери. Номер пятнадцать. Палермо.

— Вы уверены?

— Богом клянусь!

— В таком случае запомните: вы меня не видели, я вас не видел. А если так, вы ни при чем.

— Прошу прощения, командор, у меня к вам вопрос. Вы часом не знаете кого-нибудь из начальства в Палермском Почтово-телеграфном округе? Видите ли, дней десять назад я отправил прошение…

Пишут (2)

Господину Квестору

Монтелузы.

Вигата, 24 октября 1891 г.

Предмет: Прозвища

Вы поручили сообщить Вам сведения о Дженуарди Филиппо из Вигаты, что я незамедлительно и сделал, вызвав в результате недовольство с Вашей стороны и упрек в бессмысленности моего доклада, а именно того места в нем, где приводились прозвища упомянутых мною лиц.

Признавая свою вину и обещая впредь точно придерживаться Ваших указаний, считаю тем не менее своим долгом объяснить смысл данных, приведенных в моем докладе.

Многих сицилианцев, должным образом записанных в метрические книги под фамилией и именем, полученным при крещении, с самого рождения называют другими именами.

Допустим, живет на свете некто Филиппо Нуара. Думаете, кто-нибудь так его называет? Для всех, начиная с родителей и родственников, он будет Никола Нуара. Это ненастоящее имя, в свою очередь, превратится в уменьшительное Кола Нуара. Сие означает, что отныне вместо одного человека получится два: первый из них, Филиппо Нуара, будет существовать исключительно в документах, второй, Кола Нуара, — в жизни. Общим у того и другого будет только фамилия.

Однако Колу Нуару очень скоро наградят тем, что Вы называете прозвищем, а мы — кличкой, не вкладывая в это слово обидного содержания. К примеру, если наш Кола Нуара немного хромает, его обязательно переименуют, и перед нами уже появится «Кола Хромец», «Кола Тик-так» или «Кола Бортовая Качка» и так далее, — все зависит от изобретательности сочинителей прозвищ

Теперь представьте себе посыльного из Монтелузского суда — человека, который должен вручить Коле Нуаре повестку и при этом ведать не ведает, что Кола Нуара и «Кола Хромец» — одно и то же лицо.

Мне известны десятки случаев неявки людей в суд не по их вине: вызываемых трудно, а то и вовсе невозможно было отыскать.

Школьный учитель Паскуалино Дзорбо, например, только на пороге смерти (а он скончался на девяносто четвертом году жизни), к своему великому удивлению, узнал, что в метрической книге он значится под именем Аннибале.

Мой коллега Антонио Кутрера, которого мы все ценим за глубокий ум и которого дружеское отношение честь для меня, однажды в беседе со мной попробовал объяснить обычай, столь распространенный на нашем острове. По его мнению, использование имени, отличного от полученного при крещении, с добавлением прозвища (клички), известного (известной) исключительно в пределах одного населенного пункта, преследует две прямо противоположные цели. Первая — маскировка в случае опасности: при двойном (или тройном) имени легче принять одного человека за другого, легче допустить ошибку, которая окажется на руку разыскиваемому, кем бы он ни был. Вторая цель — добиться того, чтобы в случае необходимости твоя личность была точно установлена и, таким образом, тебя не приняли за другого человека.

Прошу извинить за столь пространные разъяснения.

Всегда к Вашим услугам.

Начальник Управления ОБ Вигаты

Его Превосходительству

Префекту

Монтелузы.

Вигата, 2 ноября 1891 г.

Предмет: Дженуарди Филиппо

В ответ на полученный запрос, Вигатская Часть Королевских Карабинеров считает своим долгом сообщить нижеследующее об интересующем Вас лице:

Дженуарди Филиппо, сын Дженуарди Джакомо Паоло и Позакане Эдельмиры, родившийся 1860 года сентября месяца 3 дня в Вигате (провинция Монтелуза) и проживающий там же по улице Кавура, № 20, лесоторговец, суду не предавался. Законом не преследовался.

Несмотря на это, Дженуарди уже давно находится под нашим пристальным наблюдением.

После многолетнего распутства и дебошей Дженуарди в последнее время остепенился и пользуется хорошей репутацией, ведя размеренный образ жизни и не давая поводов для упреков или пересудов.

Тем не менее у нас есть подозрение, что такая перемена является лишь внешней, с целью маскировки тайных интриг.

Безмерное честолюбие делает Дженуарди человеком, готовым на все ради достижения своих целей. Он из породы хвастунов, о чем, в частности, свидетельствует тот факт, что он выписал из Франции очень дорогой самобежный экипаж под названием «Фаэтон». Экипаж построен на заводе «Панар-Левассор» и имеет мощность 2 Л.С. (лошадиные силы), ременный привод и ацетиленовые фонари. Мотор работает на керосине и позволяет развивать скорость до 30 километров в час.

Как нам известно, подобных машин в Италии всего три.