Татьяна Полякова - Как бы не так!

— Адрес оставил? — жестко осведомился тип и поспешно добавил:

— Надо бы отблагодарить человека.

«Уж как-нибудь без вашей благодарности», — подумала я, а вслух сказала:

— К сожалению, нет. Он не представился, а нам и вовсе не до расспросов было, требовалась срочная операция. Попробуйте дать объявление в газету, может, откликнется.

Идея ему не особенно понравилась, и правильно, откликаться на его объявление я точно не стану.

Заботливый родственник сказал «до свидания» и удалился, так и не поинтересовавшись, что же случилось с близким человеком: авария или внезапный приступ аппендицита. Да и зачем, он не хуже меня знал, что аппендицитом здесь не пахнет. Может, те пули, что я извлекала с таким старанием, именно он и послал в цель?

Я вернулась к первой палате. Охрана в образе мордастого парня лет тридцати тосковала на стуле.

— Вы уже сообщили своему начальству? — ласково спросила я.

— О чем? — удивился он.

— О том, что Стариковым интересовался очень подозрительный тип. Ася ведь вас предупредила?

— Ну… предупредила, — отозвался он. — А почему сразу «подозрительный»? Пришел человек о здоровье справиться… Детективы надо меньше смотреть.

Мне очень хотелось свернуть ему шею, думаю, у меня неплохо бы получилось. Я и помыслить не могла, что всего через несколько часов я приложу немало усилий, чтобы вернуть к жизни этого сукиного сына, сидящего передо мной в ленивой позе.

Посовещавшись с Наташкой, я решила, что интерес к моему «крестнику» на некоторое время должен поутихнуть. Как выяснилось, мы жестоко заблуждались.

Около восьми в отделении появился посетитель. Я спешила по делам. А он шел по коридору мне навстречу. Поначалу я не обратила на него внимания, идет себе человек в белом халате, как видно, навестить родственника… И вдруг натолкнулась на его взгляд. Тот «дневной» тип рядом с ним выглядел невинным младенцем. Сердце подскочило и забилось где-то в горле.

Я быстро огляделась: слишком много людей вокруг, чтобы он мог вести себя особенно нагло. Даже типы с такими сумасшедшими глазами не открывают без причины стрельбу.

Я проводила его взглядом, он уверенно шел к первой палате. Мне хорошо был виден коридор и пустой стул, на котором должен был восседать охранник.

— Молодой человек, вы куда? — окрикнула я. — Там реанимация, посторонним вход запрещен.

В этот момент из третьей палаты появился медбрат с капельницей, преграждая ему путь. Тип притормозил, мазнул глазами вокруг и, не отвечая, пошел к выходу. Я предусмотрительно шарахнулась в сторону, съежившись под его взглядом до размеров булавочной головки. Мне расхотелось спрашивать, что он здесь делает. Впрочем, мудрость не свойственна одиноким женщинам, рожденным в год Свиньи, теперь мне это доподлинно известно.

Я бросилась искать охранника. Он шел из туалета, я подскочила к нему и машинально схватила за локоть.

— Только что в отделении был убийца…

— Серьезно? А вы откуда знаете?

— Вы бы видели его глаза…

— Вы бы видели глаза моей жены, когда я ей зарплату приношу…

— По крайней мере, не отходите от палаты.

— Что ж теперь, и в туалет нельзя?

Я покачала головой и пошла в ординаторскую. Наташки там не было. Я постояла немного, разглядывая линолеум, порванный в двух местах, и вернулась в коридор. Этот визит навел меня на мысль, что «крестник» мой до утра не доживет. Если я, конечно, не вмешаюсь.

Лестничная клетка отделяла хирургию от терапевтического отделения. Я направилась туда. Дверь терапии запиралась на крючок, я слегка ее подергала, и она открылась: фокус, известный всем в обоих отделениях. Лампы в этом крыле выключены, значит, палаты пустуют. Ближайшая ко мне «платная» с телевизором и душем была заперта, но ключ торчал в замке.

Я открыла дверь и вошла. На пару часов лучшего убежища не найти. Я торопливо вернулась в свое отделение. Наташка сидела в ординаторской.

— Ты чего дерганая какая-то? — спросила она.

— К нему приходили. Убийца.

— Что, так и представился?

— Без надобности. По глазам видела. Сначала один днем, а сейчас еще один со звериным взглядом. Если мы дядьку не вывезем, он труп.

— Спятила, — растерялась Наташка. — Что значит вывезем? Его место в больнице. И куда мы его перевезем, к тебе на квартиру? Можно, конечно, ко мне, да соседи на стенку полезут, скажут, опять мужика притащила.

— Он мне адрес дал… Подменишь меня, я мигом…

— Маринка, это не наше дело… В конце концов, ты можешь ошибаться.

— Точно, только проверять, так ли это, охоты нет никакой. Если мы его вывезем, у него появится шанс.

— Мы его не вывезем, — серьезно возразила она. — Некуда, это во-первых, во-вторых, если ты права, то они наверняка следят за больницей. Нас засекут и убьют вместе с ним.

— Точно. Поэтому мы спрячем его здесь, в больнице, в терапии, в платной палате. Ночью туда никто не сунется, свет можно не включать, а ключ возьмем с собой.

— А если ему станет хуже?

— Рискнем.

— Ты понимаешь, что это подсудное дело?

— Жизнь человеку спасти?

— Маринка, менты говорят, он бандит.

— Ага. Мы будем сидеть и ждать, когда его убьют.

— Позвони в милицию.

— Да им плевать… Ладно, не суйся. Помоги мне переложить его на каталку, а дальше я сама.

— Дура, мать твою… — рявкнула Наташка и шагнула к двери.

Вся процедура заняла минут двадцать. Работы слаженнее мне в жизни наблюдать не приходилось. Наташка работала, как швейцарские часы: уверенно и с максимальной точностью, а про меня и говорить нечего.

Нам повезло, к этому времени пациенты уже заняли свои места ближе к телевизору, и мы беспрепятственно перевезли «крестника» в соседнее отделение, ни в коридоре, ни на лестничной клетке не встретив ни души.

— Оставим его на каталке? — заговорщицки прошептала Наташка уже в палате.

— Конечно. Одна здесь справишься?

— Справлюсь. А ты?

— Меня этот тип беспокоит, как бы он не вернулся.

— И что ты сделаешь? — ехидно спросила она.

— Откуда мне знать? Встану грудью. Между прочим, у нас больные…

— Да знаю я, знаю… А душа тоскует… Не делом мы занялись.

Дослушивать я не стала, выскользнула из палаты и вернулась в отделение. Стул возле первой палаты по-прежнему пустовал. Я прошла по коридору. Дверь на лестничную клетку была открыта. Спустилась на первый этаж. Возле подъезда на скамейке сидели две молодые женщины и курили. Пришлось напомнить им о режиме. Очень неохотно они отправились в палату. Я заперла дверь на засов, впервые согласившись с начальством, что дисциплина в больнице заметно упала.

Поднялась в отделение, заперла дверь на ключ и даже несколько раз толкнула ее плечом. Не будут же они брать отделение штурмом? Иди будут?

Мордастый парень сидел на третьем посту и хихикал с медсестрой.

— Прошу прощения, — сухо сказала я. — Но ваше место возле первой палаты.

— Да ладно… — начал он, но под моим ледяным взглядом поднялся и неторопливо зашагал к своему посту. Медсестра притихла и стала что-то искать в столе. Ну вот, сегодня я у всех вызываю отрицательные эмоции.

Я прошла по отделению, заглядывая в палаты. Беспокойство меня не отпускало, я чувствовала себя как в осажденной крепости. Вернулась встревоженная Наташка.

— Дверь заперла?

— Конечно. Как ты велела. И вышла через первый пост. Ох, и получим мы по ушам…

— Не канючь. Ты здесь вообще ни при чем.

— Как бы не так, — разозлилась она.

— Ладно, я поехала. Надеюсь за час обернуться. Только бы без сюрпризов… Справишься?

— Куда ты едешь?

— Цыганский поселок…

— Куда? — вытаращила она глаза.

— Долго объяснять… Если что, звони в милицию. На этого типа, что у палаты тоскует, надежды никакой.

— У него пистолет есть, сама видела.

— Идем. Выпустишь меня и дверь запрешь.

Я сбросила халат, прихватила сумку и покинула больницу через приемный покой.

Было еще светло, но в кустах у стоянки сгустились сумерки, и идти туда не хотелось. Я зябко поежилась. А если за мной следят? Ладно валять дурака, одернула я себя. С какой стати им за тобой следить?

Тут я подумала о машине и глухо застонала. А что, если она не заведется, на буксире таскать? Объясняй потом, по какой надобности и куда меня в рабочее время нелегкая носила. Я устроилась на сиденье, сделав несколько весьма дельных замечаний своей машине. Она неожиданно прониклась, потому что завелась сразу. Мысленно перекрестившись, я рванула с места.

Дорога была каждая минута, но ехать через лес я все-таки не рискнула. И изводила себя дурными мыслями. По существу, пытаясь спасти одного человека, я рисковала жизнями других. Ладно, там Наташка, кое-что она умеет не хуже меня, хоть и любит иногда прикидываться.

То и дело поглядывая в зеркало заднего обзора, я вылетела на шоссе. Про пост ГАИ, конечно, забыла. Страж дороги выпорхнул из тени будки, но, опознав мое транспортное средство, демонстративно отвернулся. Я попыталась выжать из машины все, на что она теоретически была способна.