Георгий Вайнер - След черной рыбы
Теперь уже и без бинокля был виден ползший вдоль берега легковой транспорт. Машин было не менее шести, часть их направилась в сторону барханов, в пески. Две повернули в их сторону.
Впереди шла «Волга» бежевого цвета. Вскоре послышалась усиленная мощным стереофоническим усилителем мелодия модного шлягера.
— Ну-ка, останови! — приказал Тура. Хаджинур вышел на середину, поднял руку. «Волга» замедлила ход. Затем встала. Хаджинура знали.
— Начальник отделения водной милиции подполковник Саматов, — представился Тура, подходя к кабине. — С кем я говорю?
Водитель «Волги» — приземистый толстяк вырубил магнитофон, высунулся из машины.
Словно не доверяя Туре, он обратил взор на старшего опера.
— Это — наш новый начальник… — подтвердил Хаджинур.
— Ваша фамилия? Кто вы? — спросил Тура. — Куда ездили?
— Вы новый человек здесь, — рассудительно констатировал толстяк. — Вы не в курсе… Я — Вахидов, а работаю в отделении снабжения Сажевого комбината… Он меня знает! — Вахидов показал на Орезова. — Я здесь по указанию Кудреватых.
Тура не спросил, кто такой Кудреватых.
— Все согласовано… — заверил Вахидов. Водители других машин, ехавшие сзади, поняв, что произошло, съехали с шоссе — объезжали пустыню по бездорожью.
Тура увидел среди легковых мощный КРАЗ, крытый брезентом. Он быстро удалялся в направлении города.
— Вы наших дел не знаете… — Вахидов с сочувствием посмотрел на Туру. — Условия работы на комбинате очень трудные, поставлена задача дать людям прибавку к столу… — Он пригладил усы. — Витамины! Человек, ежедневно употребляющий в пищу рыбу, имеет меньше шансов получить такие болезни, как стенокардия, язва желудка, остеохондроз…
— Объясните мне механизм добывания витаминов… — попросил Саматов.
— Разве вам не звонили из горисполкома? Шалаев?
— Нет.
Показное терпение Вахидова лопнуло, снабженец «показал зубы»:
— Значит, он не считает вас тем человеком, до сведения которого это следует довести! — Вахидов снова сел за руль, включил магнитофон.
Послышались звуки того же модного шлягера.
— Уберите звук! — сказал Тура.
— А зачем? Мне нравится, — Вахидов прибавил звук.
— Выйдите из машины!
Вахидов улыбался.
Ни слова не говоря, Саматов рванул снабженца из машины и его же спиной закрыл за ним дверцу.
— Я сам. Сейчас… — Вахидов струсил. Нагнулся, выключил магнитофон.
— Откройте багажник!
— Пожалуйста, смотрите!
— Нет, я уж попрошу тебя самого все показать… — Саматов незаметно для себя перешел на «ты».
— Санкция прокурора у вас есть?
— В срочных случаях обходятся без санкции…
— Не открою. Ломайте.
Тура усмехнулся, с силой стукнул кулаком по багажнику.
Замок сработал. Крышка раскрыла нехитрую вахидовскую тайну. В багажнике лежало несколько осетровых. Нежная белая рыба, которую называют «красной».
— Откуда это у вас?
— Пожалуйста! — он снова полез в машину. — Вот накладная…
— У вас накладная без даты!
— Эта рыба была изъята у браконьеров, ее реализовали через столовую… Народ надо кормить! На то мы и организация, ведающая рабочим снабжением. — Вахидов включил зажигание. — Обидно! Проверяете как жулика! А моя фотография, между прочим, на городской Доске почета! Я — коммунист!
— Везите рыбу на Морской вокзал, в ресторан. Лейтенант Орезов приедет туда и организует сдачу…
— Хорошо… — Вахидов пожал плечами, полез в кабину.
— Ну и дела! — заметил Хаджинур, когда Вахидов отъехал, — пойдут разговоры…
— Кто такой Кудреватых, на которого он сослался?
— Это крупная фигура… — Они вернулись в машину. — Герой Соцтруда, депутат Верховного Совета. Директор Сажевого комбината… Он, конечно, вступится за своего снабженца… — Монолог старшего опера растянулся на несколько километров. — Дело не в этом. Случай с этим Вахидовым поставил вас на какую-то позицию… Понимаете? Теперь все его враги — ваши друзья, а друзья Кудреватых, даже если они вас не знают, — ваши враги…
Когда они вернулись в город, последние дневные лучи падали на крыши домов. Было тепло и сухо.
Милицейская машина проскочила знакомый уже призыв краской на стене с требованием расстрела браконьеру и убийце и въехала в центр.
Следы древней приморской культуры лежали на каменных двухэтажных зданиях.
Между домами тянулись кирпичные связки — назвать их заборами было неудобно — по силуэту что-то вроде римских акведуков, только без желоба вверху и значительно уменьшенные. Отверстия в них закрывали виноградные лозы.
— Вас к дому? — спросил Орезов у Туры.
— Да нет, пожалуй. Где сейчас можно поужинать?
— Только в ресторане.
— Давай.
Хаджинур заложил вираж по площади.
Недалеко от Морского вокзала Орезов затормозил:
— Потом позвоните дежурному, он пришлет машину.
— Разберемся!
Хаджинур уехал, а Тура прошел к Морвокзалу и вдруг почувствовал, что за ним следят. Он быстро свернул за угол, в переулок, и резко остановился. На улице никого не было. Тем не менее Тура услышал шаги. Краснорыжий человек в зеленой робе едва не налетел на него и резко замер, зато женщина в черном не рассчитала и буквально врезалась в него.
Тура узнал ее. Днем она тоже была вместе с Пуховым.
Они странно смотрели на него, словно хотели подойти и не решались.
Тура повернул к ресторану. У самого дома он снова увидел их. Краснорыжий в брезентовой робе и женщина обошли его и теперь шли ему навстречу.
На мгновение Туре показалось, что Рыжий остановил на нем свои светлые голубые глаза и даже готов что-то сказать или подойти.
Но сзади на улице послышались голоса.
— Эй, Серега! Пухов!..
Люди перетаскивали что-то тяжелое.
— Осторожно хватай! Разобьешь!
— Пухов!
— Иду! — выдохнул Рыжий, как-то странно взглянув на Саматова.
В ресторане людей было не очень много.
Тура обратил внимание на группу молодежи в центре. Это была все та же компания, что приезжала к браконьерам за рыбой, а потом заправлялась бензином за счет автобуса-катафалка. Ее душой был высокий громила, сын Баларгимова Мириш. Когда Тура появился, компания сразу обратила на него внимание.
Анна Мурадова сидела одна за боковым столиком. Саматов подошел к ней:
— Разрешите? Мой секретарь — Гезель — заочно меня уже познакомила с вами…
— Вы всегда знакомитесь заочно?
Тура пожал плечами.
— Это как придется.
— Садитесь, — милостиво разрешила она. — Должна признаться, что я тоже заочно знакома с вами. Вы ведь Тура Саматов, новый начальник водной милиции…
Тура сел.
— Мы действительно сможем здесь поужинать? Я с утра ничего не ел.
Она пожала плечами:
— Если честно сказать, я всегда боюсь этих душегубов с поварешками. Однако приходится рисковать.
На эстраде появились оркестранты. Зазвучала залихватская песня — из тех, что были когда-то популярны в Одессе. С откровенными двусмыслицами.
— Оц-тоц-перевертоц бабушка здорова…
У столика тотчас возник опухший толстый официант. Он спросил:
— Что будете есть?
— А вы нам дайте меню, — попросил Саматов.
— А зачем вам меню? У нас все равно есть только шашлык «Дружба».
— Тогда чего же вы спрашиваете?
— Так полагается. Шашлык «Дружба» будете?
— Будем, — обреченно согласился Тура. — Дайте нам четыре шашлыка «Дружба». Кстати, а почему «Дружба»?
Официант развел короткопалые ручки и показал на пальцах:
— Два кусочка свинины, два кусочка баранины, два кусочка говядины — дружба.
Анна засмеялась.
— Коньяка и минеральной воды! — крикнул Саматов ему вслед.
— О-о, — заметила Анна. — Вы начинаете весьма круто…
— Да нет! Месяц назад я еще не мог и подумать о том, что смогу сидеть в ресторане и вот так просто заказать коньяка и минеральной воды.
— Не забудьте про шашлык «Дружба»!
— И шашлык «Дружба» тоже!
Официант принес в графинчике коньяк, рюмки.
— Минеральной нет…
Тура разлил коньяк:
— За знакомство!
Тура выпил. Анна пригубила рюмку. Тура достал сигарету, с наслаждением глубоко затянулся.
Музыканты на эстраде лихо исполняли свою непристойную песню. Несколько девиц приплясывали на авансцене.
Внутренним взором Тура вдруг увидел прогулочный дворик на крыше тюрьмы, небо в решетку и себя вместе с другими зеками.
Анна прервала его воспоминания.
— Как вам наши места?
— Трудно сказать… — Тура вернулся к действительности. — Давайте поговорим о вас. Вас зовут…
— Анна, — ответила она, коротко взглянув на него. У нее оказались ярко-синие глаза.
— «Благодать»…
— Что? — удивилась она.
— Я слышал, на каком-то языке «Анна» — значит «благодать». «Благословение»…
Она усмехнулась.
— По-арамейски. — Она сделала паузу. — Это я для матери была «благодать». А для отца я была «святой день — пятница». На его языке «Анна» значит «пятница»…