Кирилл Казанцев - Срок за любовь
– Ладно. Давай, – с тяжелой душой согласился Клим.
Так уж он был устроен, не мог отказать в безнадежной для хорошего человека ситуации. Кум старался больше не смотреть на Комара, напустил на себя безразличный вид.
– Удачи тебе. – Комар нагнулся, вытащил из нагрудного кармана открытую пачку сигарет и вложил ее в ладонь Клима.
– К черту, – ответил тот по ситуации.
Байков тут же почувствовал тяжесть пачки, в которую был запакован мобильник. Возьми ее кто из вертухаев в руки – мигом просечет, где собака зарыта. Клим поднялся и встал в очередь позади одного из зэков, Комар пристроился у Байкова за спиной. Клим пытался сосредоточиться, чтобы унять дрожь в руках, на кону стояли два года свободы или заключения плюс перспектива попасть в ШИЗО. Он смотрел, как проводят обыск у стоявшего перед ним зэка. Искали довольно тщательно, но не тотально.
– Следующий, – безразличным тоном произнес вертухай.
Кум стоял рядом со столом и ехидно поглядывал на Комара. Тот лихорадочно соображал, и в конце концов – его осенило. Валик полез в карман, а вытаскивая руку, обронил на землю точно такую же пачку сигарет, как та, которую он дал Климу.
Кум выждал паузу, поняв, что Комар не собирается поднимать сигареты, потом криво ухмыльнулся и приказал:
– Подними.
– Что, гражданин начальник? – Валик искусно разыграл растерянность.
– Сигареты подними. Может, еще скажешь, что они не твои?
– Точно, виноват, уронил, – на этот раз Комар изобразил полное отчаяние, мол, попался с поличным.
Кум удовлетворенно хмыкнул, когда Валик нагнулся и поднял пачку. Клим тем временем уже выкладывал на стол содержимое карманов. Пластиковую расческу, коробок спичек, сигареты. Следом высыпал содержимое сумки. Вертухай заглянул внутрь, принялся ощупывать швы, перебирать продукты, привезенные Мариной, пролистал книги. Байков старался дышать ровно, хотя ему казалось, что стук крови в его висках слышен и за забором зоны.
«Только бы не взял в руки пачку. Только бы не взял…» – как заклинание, повторял он в мыслях.
Пальцы вертухая продолжали перебирать вещи.
– Следующий, – проговорил охранник.
Клим подставил сумку и стал торопливо сгребать в нее рассыпанные на столе вещи. Он даже не стал класть сигаретную пачку в карман, просто смахнул ее со стола. И чуть не вскрикнул от ужаса, когда в полете пачка перевернулась. Словно в замедленной съемке, Клим смотрел, как из нее посыпались обрезанные до половины сигареты. Следом выскользнул миниатюрный серебристый мобильник и звучно ударился о твердый переплет книги. Байков замер, уставившись на трубку, поблескивающую в глубине сумки. Ему почему-то подумалось, что это падение видели все. И что для полноты картины телефон сейчас разразится веселой трелью звонка.
– Чего встал как вкопанный? Проходи, – буркнул кум, махнув Климу рукой.
– Иду, иду… – пробормотал Байков и на негнущихся ногах отошел к зэкам, уже прошедшим досмотр.
Кум с ехидной улыбкой уставился на Комара.
– Предъявите вещи на досмотр, пожалуйста, – подчеркнуто вежливо предложил сотрудник оперчасти.
Комар вытряс сумку.
– Как скажете, гражданин начальник. Я человек подневольный.
Вертухай стал разгребать содержимое.
– Сигареты не забудь выложить, – напомнил кум.
– И это, пожалуйста, – Валик припечатал к столу начатую пачку сигарет и честно посмотрел в глаза куму. – Могу и карманы вывернуть.
Сотрудник оперчасти неторопливо взял пачку со стола, высыпал из нее сигареты. Он хоть и понял, что пошел по ложному следу, но все же заглянул внутрь и не сдержал вздоха разочарования.
Вертухай, давший незадолго до этого Комару спасительный знак из-под руки, тем временем разыгрывал служебное рвение. Ломал на куски батон, распаковывал завернутые в станиоль бутерброды, тыкал гвоздем-соткой в кусок сала. Второй вертухай тоже был при деле. Он внимательно осматривал и ощупывал большие луковицы. Валик держался с достоинством.
– Ничего запрещенного нет, товарищ капитан, – доложил наконец оперу вертухай.
– Ты уверен? – сдвинул брови кум.
– Уверен, товарищ капитан.
Кум не хотел верить в очевидное. Комара увели в здание, где раздели догола и даже заставили несколько раз присесть. Но и после этих упражнений мобильник на свет не появился. Сотрудник оперчасти скрежетнул зубами. Он не сомневался, что «сеструха» передала трубку «брату». Еще около получаса ушло на шмон в комнатах для свиданок и на кухне. Даже содержимое мусорного ведра вывернули на пол. Комар искусно изображал непонимание – мол, что ищут, с чего это вдруг такая бдительность?
Опер зло посмотрел на Комара.
– На этот раз тебе повезло. Не знаю, каким боком, но повезло. А теперь скажи честно – был мобильник?
– Какой еще мобильник, гражданин начальник? Сестра же не дура, родного брата перед самой амнистией подставлять. Зачем мне это надо?
– Твой день сегодня, – покачал головой опер. – Но сильно не радуйся. Такие, как ты, оказавшись на свободе, подолгу там не задерживаются.
– А я постараюсь.
4.
Освобождение пришло вовремя, как и планировалось. И Комар, и Клим попали под амнистию.
Байков с трудом натянул на себя старомодный мятый костюм. Прапорщик на вахте высыпал перед ним на стол его вещи. Зажигалка, часы, портсигар, уже безнадежно устаревший мобильник.
– До скорой встречи! – с традиционным зоновским радушием пожелал на прощание прапорщик.
Вместо того чтобы возмутиться, Клим промолчал. Пять лет, проведенные на зоне, научили его не суетиться попусту. Пусть себе говорит, служба у него такая. Он же, Байков, цену себе знает. Весь срок проходил в авторитетных «мужиках», от работы не отлынивал, на чужом горбу в рай въехать не пытался. С «козлами» да «петухами» не якшался. В актив не лез. Начальству не стучал. Ни одного косяка за ним не числилось. Не сказав ни слова, Клим шагнул за ворота. И хоть над ним висело то же самое небо, что и над зоной, бывшему зэку показалось, что синева его стала ярче, а солнце начало пригревать сильнее. За спиной остались забор, вышки с охраной, оборачиваться не хотелось. Все это должно было теперь навсегда исчезнуть из его жизни. Впереди ожидали счастливые годы с любимой женщиной.
Пахло травой и полевыми цветами. Где-то далеко заливался жаворонок. Клим достал из кармана ложку и, по старому зэковскому обычаю, бросил ее через левое плечо, чтобы никогда сюда больше не вернуться. Закинул на плечо сумку и зашагал по дороге к видневшемуся вдалеке городку. Тут шоссе делало поворот, огибая высокую зоновскую ограду. Свернув, Клим «притормозил». На обочине стоял, сияя черным лаком и никелем, длинный старомодный «Кадиллак», лет так около двадцати от роду. Тем не менее машина смотрелась как новая, словно только что сошла с картинки. Из-за приоткрытой дверцы негромко звучал русский шансон. Немного полюбовавшись автомобилем, Клим прогулочным шагом миновал «Кадиллак». Сзади раздался требовательный звук клаксона. Байков обернулся. Из-за руля выбрался улыбающийся Комар.
– Что ж ты мимо проходишь? – спросил он, глаза Валика лучились радостью.
– Вот уж не думал, что ты за рулем. Час, как на свободе, – а уже такую точилу угнал.
– Зачем сразу угнал? – пожал плечами Валик. – «Кадиллак» мой. Незадолго до посадки купил. Братва его сюда подогнала. Десять лет назад крутая машина была, ну а теперь – почетный ветеран американского автопрома.
– Зачетный, я бы сказал. Она и теперь – неплохо смотрится, – похвалил Клим. – На таких в голливудских фильмах гангстеры разъезжают.
– А чего ему не смотреться. В гараже стоял. Пацаны его подремонтировали, покрасили. Салон кожаный, компьютер бортовой стоит, коробка-автомат. А мотор у тачки такой, что она протекторами асфальт рвет. Едешь за сотню, а впечатление, будто на месте стоит.
– Рад за тебя.
– А тебя чего – никто не встречает?
– Я своей Маришке запретил приезжать. У нее в музыкальной школе экзамены, – соврал Клим. – Чего ей лишний раз мотаться. Намаялась уже за пять лет.
– И что, согласилась? Есть повод призадуматься.
– Конечно, приехала бы. Но я ее обманул, сказал, что на день позже меня выпускают.
– Понимаю, проверить решил. Не страшно? Представь, тут ты такой приезжаешь, здравствуй, жена дорогая, а у нее в постели другой мужик, а?
– Я ей верю.
– Баб никогда до конца понять невозможно, – хмыкнул Комар. – Не знаешь, что у них на душе. Я потому с ними подолгу не задерживаюсь. Сегодня одна «сеструха», а завтра – уже другая. Спокойнее так. Я же на зону из-за бабы загремел.
– Что так?
– Давай не будем сейчас о бабах, чего печаль разводить? Воля-то, она – вот, – Комар развел руки, словно собирался обнять и небо, и весь пейзаж. Братва ж не только машину мне подогнала, но и лавешек на первое время. Живем, братан. Я, кстати, тебе должен остался. Выручил ты меня сильно. Ты куда сейчас?
