Данил Корецкий - Задержание
Сыщик и эксперт поздоровались.
— Ты насчет трупа в багажнике? Как там его… Сероштанов?
— Точно. Как догадался?
— Больше у нас ничего подходящего для тебя нет.
— И слава Богу. Кто его вскрывал?
— Да я и вскрывал. Сегодня отпечатал акт, Трембицкий уже два раза звонил…
Бакаев, покопавшись в бумагах, протянул несколько схваченных скрепкой листов.
Сизов, привычно выхватывая главное, пробежал бледный, малоразборчивый текст.
— Значит, один душил веревкой, а второй ударил ножом?
Бакаев кивнул, сосредоточенно разжигая спиртовку.
— Кофе будешь?
Сизов отказался. Он не был брезгливым или чрезмерно впечатлительным, но то, что находилось совсем рядом, в тускло освещенном помещении морга, оказывало на него угнетающее воздействие. С того момента, как он спустился в цоколь, в сознании то и дело проявлялась многократно виденная картина: белый кафельный пол, белые кафельные стены, серые каменные столы и главное — то, ради чего существовало все это: белые, синие, фиолетовые пустые телесные оболочки мужчин и женщин, детей и стариков, бродяг и начальников, уравненные отсутствием одежды, секционными швами, одинаковыми процессами тления, унизительностью положения объектов исследования, складируемых на полках ледника, на полу.
Трудно поверить, но некоторых людей атмосфера смерти притягивает. До руководства бюро доходили слухи, а Сизов знал это наверняка — по ночам к санитарам приходили бесшабашные приятели и экзальтированные подруги, веселились, пили водку или медицинский спирт, занимались сексом, и привычные выпивка и секс на пороге морга воспринимались совсем по-другому, близость трупов придавала остроту и пряность этим занятиям.
Бакаев поставил на синее пламя огнеупорную колбу, по кабинету поплыл аромат кофе. Сизову казалось, что он смешивается с другим запахом, который просачивается сквозь тяжелые стальные двери, пропитывает стены, мебель, одежду, проникает в поры… Не терпелось выйти на свежий воздух.
— Где его одежда? — бесстрастно спросил Сизов.
— Трембицкий забрал, — усмехнулся эксперт. — Он тоже знает, где надо искать волокна наложения.
— Подногтевое содержимое?
— Ничего нет. — Бакаев перелил кофе в мензурку, сделал маленький глоток.
Сизов встал.
— Как говорится, и на том спасибо. Хотя я надеялся за что-то зацепиться…
— Горячий. — Эксперт поставил мензурку, посмотрел пристально, отвел взгляд. — Мне осточертели насмешки и подначки, — неожиданно сказал он. — Но если тебя заинтересуют антинаучные изыскания неудачливого диссертанта, то могу подбросить любопытный факт…
Бакаев невесело усмехнулся.
— Разумеется, он не охватывается официальными выводами экспертизы.
— Давай, подбрасывай, — все так же бесстрастно сказал Сизов и сел.
Эксперт протиснулся между столом и стеклянным шкафом со зловещего вида инструментами, съежился в углу над плоским металлическим ящиком, накрахмаленный халат обтянул спину, и Сизов впервые заметил, что эксперт сильно сутулится.
— Вот они… — Бакаев вернулся на место, но сутулиться не перестал, будто на него давило нечто, связанное с зажатыми в руке картонными листами.
Сизов не обнаружил ни малейших признаков любопытства.
Бакаев протянул картонки ему. В середине каждой был приклеен лист фотобумаги.
— Похожи?
Сизов не торопясь взял желтоватый картон, внимательно осмотрел изображенный на фотобумаге вытянутый прямоугольник с кружками на концах. Так же основательно обследовал фотоизображение на второй картонке.
— По-моему, одинаковые.
— Я бы так категорично не сказал, но то, что похожи, — факт. — Бакаев забрал картонки, бросил на стол.
— Не тяни резину. — Сыщику надоела маска отстраненного безразличия, но только тот, кто знал его давно, мог обнаружить, что сообщенное экспертом его заинтересовало.
— Это отпечатки орудия убийства на коже потерпевшего вокруг раны.
Один отпечаток — с трупа Сероштанова, который я исследовал позавчера.
Второй — с трупа Федосова, убитого семь лет назад в Яблоневке.
— Да? Ну-ка дай взглянуть еще раз…
Уже не пряча эмоций, Сизов схватил со стола электрографические отпечатки.
Глава четвертая
Вечером того же дня Мишуев проводил очередную оперативку. Обычно первым докладывал Сизов. Сейчас устоявшийся порядок был нарушен — начальник предоставил слово Веселовскому.
— У них не действовали фары, что, видимо, и привлекло внимание патрульных. Неисправность объясняет захват автомобиля ГАИ — без света на ночном шоссе не разгонишься.
— Логично, — кивнул подполковник.
— Под ковриком обнаружено два окурка сигарет «Мальборо», слюна соответствует крови первой группы…
Мишу ев сделал пометку в блокноте.
— Это очень важная улика. Только… Надо проверить, какие сигареты курил убитый.
— «Мальборо», — негромко сказал Сизов. — Кровь у него первой группы.
Мишуев резко отодвинул блокнот.
— Продолжайте, Александр Павлович.
Веселовский глубоко вздохнул и оглядел присутствующих.
— Пригодных для идентификации отпечатков пальцев при первичном осмотре не обнаружили. Мы со следователем организовали повторный, привлекли экспертов, обследовали в салоне каждый сантиметр… И на зеркальце нашли половину оттиска большого пальца.
— Не Сероштанова? — встрепенулся Мишуев.
— Нет. Проверили по нашей картотеке — безрезультатно. Послали в центральную.
— Это уже кое-что. — Мишуев снова сделал запись.
Сизов рассмеялся про себя. Повторный осмотр производил Трембицкий, искать отпечатки — дело следователя и эксперта. А Веселовский покрутился вокруг них и примазался к результату. Ну-ну!
— Плохо, что отпечаток неполный, — продолжал Веселовский. — Формулу для машинного поиска вывести нельзя, надо перебирать весь архив вручную.
Можно забуксовать надолго…
— Буксовать нам нельзя! — встревожился Мишуев. — Не цепляйтесь только за отпечаток, ищи те другие пути!
— Может, дадим объявление по телевидению? — предложил Сизов.
— А как это воспримут люди? — спросил подполковник.
— Да гак и воспримут: совершено преступление, милиция обращается к населению за помощью. Нелепых слухов убавится. Глядишь и подскажут…
— В обкоме не одобрят такую авантюру, упрекнут в политической близорукости. И будут правы, — покачал головой Мишуев.
— Не они же отвечают за раскрытие. И не они специалисты в розыске…
— буркнул Сизов.
Фоменко наклонился к Губареву и громко прошептал:
— Во дает! Мне три года до выслуги, я ничего не слышал…
— Ставить вопрос должен профессионал. И настаивать, объяснять, убеждать… — продолжал гнуть свою линию Старик.
— Я не желаю прослыть демагогом, — сухо сказал Мишуев. — Хватит строить воздушные замки, давайте говорить конкретно, по делу.
Он повернулся к Веселовскому.
— Что еще у вас?
— Автоматные гильзы тоже направлены в центральную пулегильзотеку вместе с запросом о фактах пропажи оружия. У меня пока все.
— Хорошо! — с преувеличенной бодростью произнес Мишуев. — Веселовский показывает пример настойчивой, целеустремленной, а главное, умелой работы. Когда я был начальником уголовного розыска в райотделе, все мои подчиненные работали так, как он. И раскрываемость составляла почти сто процентов! Сейчас дело обстоит хуже… У Фоменко и Губарева, судя по рапортам, результаты нулевые, докладывать им нечего. Правда, может, у Сизова есть что-то, кроме прожектов? Кто-то видел, как преступники садились в машину Сероштанова? Или он рассказал, кого собирается везти?
Сизов уже понял, что к чему. Итак, начальник вытягивает Веселовского и опускает его. Что ж, это логичное развитие замысла…
— К сожалению, так почти никогда не бывает. Сероштанов — официант красногорского ресторана, знался со спекулянтами, фарцовщиками, сам не попадался. Занимался частным извозом, специализировался на междугородных рейсах. Кого вез в этот раз, выяснить не удалось…
— Жаль, что у самого опытного нашего сотрудника тот же нулевой результат, — сдерживая улыбку, сказал подполковник. — Думаю, что в сложившейся обстановке все должны переключиться на перспективную линию Веселовского. А Александр Павлович возглавит работу и определит задания каждому.
— Разрешите продолжать? — хладнокровно спросил Сизов.
— Разве у вас есть что-то еще? — удивился Мишуев. — Продолжайте, мы вас внимательно слушаем.
Удивился он искренне: что может рассказать человек, упершийся в тупик? Разве что напустить туману.
— Я встретился с судебно-медицинским экспертом Бакаевым. Он работает над диссертацией о возможностях электрографического исследования ранений для определения формы и особенностей орудий, которыми они причинены.
Смертельное ранение Сероштанову нанесено клинком односторонней заточки, длина — двенадцать с половиной сантиметров, ширина — полтора. На коже эксперт выявил отпечаток ограничителя характерной формы с шариками на концах.
