Василий Веденеев - Игра без правил
Скинув с ног туфли, дама неслышно прокралась обратно к двери кабинета. Притаившись около косяка, искусственная блондинка застыла, вслушиваясь в разговор незнакомца с Лидой Котеневой — ведь это так любопытно!
Подслушивая, она не забывала оглядываться: очень нежелательно, чтобы ее застали за таким малопочтенным занятием возвращающиеся с обеда. Но если не постоишь у двери, то ничего не узнаешь, а так хочется выяснить — зачем пришел к Лиде этот мужчина?
Лида Котенева Ивану понравилась — высокая, чуть рыжеватая, сохранившая почти девическую стройность фигуры, одетая дорого, модно, но не броско, без вызывающе кричащей безвкусной роскоши торгашей и нуворишей, с серьезным взглядом задумчивых серых глаз и, по всей вероятности, не слишком разговорчивая с коллегами, старающаяся не допускать их в свой внутренний семейный мирок, — она, конечно, должна вызывать неприязнь у определенной категории женщин, искренне считающих, что они просто обязаны быть поверенными во все тайны чужого бытия. Купцов вообще уважал людей самостоятельных, не склонных к распахиванию души перед первым встречным, однако в данном случае подобный настрой собеседницы мог послужить только осложнением к разрешению дела, которое его сюда привело.
Выждав, пока затихнут в коридоре шаги разговорчивой дамы, Иван на всякий случай оглянулся на дверь, проверяя, плотно ли она прикрыта, и достал удостоверение:
— Я из уголовного розыска. Можете меня называть Иваном Николаевичем.
Брови Лиды удивленно поползли вверх, она насмешливо улыбнулась и не стала просить показать удостоверение поближе, дабы убедиться, что перед ней действительно представитель столь серьезного учреждения. Усевшись поудобнее, она налила себе чаю и равнодушно — или так показалось? — спросила:
— Вы не ошиблись, случаем, уважаемый Иван Николаевич? Вам действительно надо ко мне? Я, честно говоря, не совсем понимаю, по какому поводу.
— По поводу самочинного обыска, который был в вашей квартире, — пряча в карман удостоверение, не стал скрывать Купцов.
Чего на самом-то деле ходить вокруг да около?
Если Бондареву не удалось с мужем, может быть, ему удастся с женой? Несомненно, Котенева прекрасно умеет владеть собой, способна запираться и отмалчиваться. Однако с женщинами иногда разговаривать легче, чем с мужчинами.
— Вы что-то путаете. — Лида улыбнулась, показав ровные, красивые зубы, и отломила кусочек печенья. Ее тонкие длинные пальцы с накрашенными ногтями действовали уверенно и спокойно, как будто визит сыщика не имел к ней совершенно никакого отношения. — У нас такого не было.
— Разве? — в свою очередь изобразил на лице удивление Купцов. — Подумайте хорошенько, постарайтесь вспомнить, ведь это случилось совсем недавно. Между прочим, мать двоих детей тяжело ранена, а ее родственник убит. Совсем еще молодой человек, которому бы жить да жить.
— Вы о ком, о Лушиных? — подняла на него глаза Лида. — Кошмарная история, страшно становится, особенно когда муж задерживается на работе и остаешься одна в квартире. И в газетах статьи безрадостные: убивают, грабят, процветает рэкет, а родная милиция только разводит руками и ссылается на недостаток средств и техники. — Последние слова прозвучали у нее с издевкой.
— У нас есть основания полагать, что на квартиру Лушиных совершили нападение те же лица, которые приходили к вам, — не отставал Иван, решивший все-таки добиться своего. — К сожалению, преступники до сего времени на свободе, и они вооружены. Понимаете, что это значит? Может быть, вы их боитесь?
— А если боюсь? — с вызовом ответила Котенева, убирая со лба прядь волос. — Могу я просто по-бабьи бояться и никому не доверять, а? Или в нашей стране живут только герои, не ведающие страха и упрека? Тогда вы пришли действительно не по адресу. Я — простая обывательница. Кухня, хозяйство, квартира, новая модная тряпка, сытный обед и телевизор по вечерам. Иногда нашумевший роман в журнале, как развлечение перед сном. Вот и все. Дороже любых сокровищ и громко декларируемых вами гражданских принципов ставлю благополучие семьи. Не ожидали, уважаемый Иван Николаевич? Думали, все подряд только и ждут, как бы вам настучать, то есть помочь следствию? Дудки, народ пошел другой, и времена изменились.
— Но все же?
— Что «все же»? — Она непонимающе поглядела на Купцова. — Вы хотите предложить мне личную охрану, как высокопоставленному лицу? В отличие от них, нас так никто не охраняет, и обыватели заинтересованы в твердом порядке, поскольку это нас касается непосредственно. На собственной шкуре испытываем! Многие уже вечером гулять боятся выходить, приучают собак справлять нужду на унитазе.
— Будем охранять, не будем… Разве сейчас о том речь? — примирительно начал Иван. Раз она так говорит, то для этого должны быть основания. Жмет ее изнутри недавно пережитый страх, а подобные вещи Купцов давно приучился улавливать без запинки. — Видимо, лучший выход сдать нам под охрану преступников, и тогда они уже больше ничего не натворят.
— Прекрасно, — язвительно усмехнулась Лида. — Все я понимаю. Но есть маленькое обстоятельство, которого вы не учитываете: я все понимаю теоретически. Надо думать, что ничем не смогу помочь уважаемому ведомству, кроме сочувствия. Вас это устроит?
— Сочувствие? Если искреннее, то да.
— Вот и договорились, — облегченно вздохнула Котенева, что не укрылось от Купцова. — Будем считать, что вас вольно или невольно ввели в заблуждение. Никто в нашей квартире не был, никаких преступников я не видела, и потому давайте прощаться, уважаемый Иван Николаевич. Приятно было с вами познакомиться и простите, если что не так сказала. Накапливается при нашей жизни раздраженность, быт вынуждает стать невежливым и колючим.
Она положила в рот кусочек печенья и отхлебнула остывшего чая, всем своим видом показывая, что разговор закончен и гостю пора уходить восвояси, не дожидаясь руки на прощание. Однако Купцов заканчивать интересовавший его разговор вовсе не собирался и тем более не намеревался уходить ни с чем.
— Как ваша девичья фамилия? — неожиданно спросил он.
— Моя? — Лида чуть не поперхнулась. — При чем здесь моя девичья фамилия? Ну, если хотите, Манакова. И что?
— Ваш брат за что осужден?
— Виталик? — Она с нескрываемым испугом поглядела на Ивана, явно не зная, как себя вести в такой ситуации и что отвечать. Почему вдруг речь зашла о ее брате?
— Я жду, — поторопил Купцов. — Или вы не хотите говорить на эту тему? Но мы и без вас можем проверить, какой смысл скрывать?
— Виталик? — беспомощно повторила Лида. — Он ни в чем не виноват, поверьте. Молодой, глупый, его втянули…
— Во что втянули?
— Ну, в это… Торговать валютой, — неохотно ответила Котенева, опуская голову с тщательно завитыми локонами. — Мне действительно тяжело говорить об этом. И так дома… — Она раскрыла сумочку и, торопливо порывшись в ней, достала стеклянную трубочку с лекарством. Вытряхнув на ладонь маленькую таблетку, бросила ее в рот и запила чаем. — Простите, нервы.
— Я понимаю, — заверил Иван. Кажется, в глухой обороне жены Михаила Павловича наметился слабый участок? — Так что дома?
— Дома? Вам интересны наши семейные склоки? Извольте, если хотите. Чего уж теперь… Муж ругает брата, считает, что он опозорил семью, а для меня Виталик все равно родной, где бы и кем бы он ни был. Разве я могу его предать?
Она замолчала, отвернувшись к окну. В приоткрытую створку влетал легкий сквознячок, принося запахи большого города — автомобильной гари, гниения отбросов в мусорных контейнерах, раскаленных немилосердным жарким солнцем и источавших густой, забивающий обоняние аромат.
— Кто втянул вашего брата в незаконные операции с валютой?
Лида, не оборачиваясь, зябко повела лопатками, словно ей вдруг стало холодно.
— Боже мой! Да я толком ничего не знаю… А если бы знала, кто втянул, глаза ему выцарапала! Говорили на суде, что он вступил в преступный сговор с неким Зозулей, так того тоже осудили.
— Ладно, давайте начистоту, — предложил Купцов. — Ведь они у вас были, приходили под видом обыска. Так? Когда это случилось?
— За несколько дней до того, как пришли к Лушиным, — после долгой паузы, почти шепотом, ответила Лида. — Вечером… Сначала в дверь позвонил слесарь из жилищной конторы. Муж открыл, а потом снова позвонили, и дверь пошла открывать я. Мы полагали, что вернулся слесарь.
— Сколько их было?
— Трое. Один в форме милиционера, лысоватый такой, обходительный.
— В каком звании? — уточнил Иван.
— Я не разбираюсь в ваших звездочках, — закрыв лицо ладонями, глухо ответила Лида, — и до того ли нам было? У мужа начался сердечный приступ, не знала, куда кинуться, за чем смотреть. И все так неожиданно.
