Анатоль Имерманис - Смерть под зонтом
Пророк замолк, затем торжественно провозгласил:
– Сейчас я разрешаю тебе говорить, Влада! Расскажи этим людям, что я тогда приказал!
Влада, напоминавшая до сих пор безжизненную фигуру, вылепленную из глины, выпрямилась.
– Пророк приказал мне: «Возьми брошенный автобус, который мы вчера нашли на дороге, как нам повелел Христос. Поезжай к Ральфу Герштейну. Распахни среднее окно в гостиной и застрели всех, кого увидишь. Во имя Христа!»
– Ральфа Герштейна! Альберта Герштейна! И всех, кого ты застанешь в их обществе! – раздался хриплый лай Пророка.
Минуту назад он еще напоминал артиста, выступающего перед телевизионным зрителем. Ненависть сразу же стерла театральный грим, обнажая предельную маниакальность.
– И Влада это сделала! Убила Альберта Герштейна! Во имя Христа! Убила Ральфа Герштейна! Во имя Христа! – В выкриках было какое-то жуткое ликование.
– Придется вас разочаровать, – сухо заметил начальник полиции. – Убили режиссера Ричарда Бейдевана, а композитор Ральф Герштейн живехонек. Он не показывался в Александрии с той поры, когда вы почтили его своим визитом. Это вы могли бы узнать от любого местного жителя. Но вы ведь ни с кем, за исключением Иисуса Христа, в беседу не вступаете…
– Жив?! – взбешенный Пророк спрыгнул с плиты и с поднятой для удара гитарой повернулся к Владе. Так и казалось, что он сейчас размозжит ей голову. Однако начальник полиции одним незаметным движением отбросил его назад.
Так же, как при столкновении с Альбертом Герштейном в дискотеке «Архимед», этого сравнительно легкого удара было достаточно, чтобы свалить Пророка с ног. Скрючившись, будто от страшной боли, Пророк лежал на полу и навзрыд плакал. Плакал потому, что Христос его обманул, разрешив Ральфу Герштейну остаться в живых.
К Пророку подползла истерично рыдающая Влада.
– Прости меня! – она кричала как одержимая. – Я не знала! Я искуплю свой грех! Только прикажи! Я найду Ральфа Герштейна хоть на краю света! Во имя Христа, прости меня!
Из ее исповеди, до отказа нафаршированной самобичеванием по поводу ужасного упущения, мы узнали детали убийства.
Подъехав на автобусе, Влада заметила, что музыка доносится как раз из той комнаты верхнего этажа, о среднем окне которой ей говорил Пророк. Из этого обстоятельства она сделала вывод, что и композитор, и его племянник находятся именно в этом помещении.
Она ударила ногой по оконному переплету. Окно сразу же распахнулось. Увидев двух сидящих по обе стороны рояля мужчин, Влада в темноте комнаты, слабо подсвеченной магнитофонным глазком и рубиновым светильником, приняла их за обоих Герштейнов и выстрелила.
– Если бы там находился еще кто-нибудь, я бы и его для верности прикончила, – призналась Влада. – Но я верила, что Христос не даст мне ошибиться.
Всхлипывая, она распростерлась ниц перед Пророком, уткнулась головой в его грязные босые ступни:
– Пророк, скажи мне хоть слово! Я сделаю все, только не давай мне так мучиться! Может быть, Христос хотел, чтобы Ральф Герштейн умер от моей руки не тогда, а в другой раз?
Уже овладевший собой Пророк поднялся. Как только объектив камеры нацелился на него, он снова вошел в свою роль телевизионной звезды.
– Я тебя прощаю! Во имя Христа! – объявил он шепотом. – Ибо сказано: «Блаженны те, кто не ведает… Они подобны птицам, что не жнут и не сеют…»
Униженно стоявшая на коленях Влада, утирая грязными пальцами крупные слезы, просияла.
Наклонившись к ней, Пророк что-то шепнул на ухо.
– Откуда вам было известно, что среднее окно в музыкальном салоне так легко распахнуть, причем даже снаружи? – обратился я к Пророку с вопросом, который лично меня больше всего интересовал.
По лицу Пророка пробежала усмешка.
– Вы, должно быть, считаете, что этот ничтожный сочинитель банальных шлягеров к утру пригрозил мне полицией потому, что мое пение ему надоело? Нет, он просто вздремнул, ибо не желал смотреть правде в глаза. Я подбежал к занавешенному плюшем окну и в своем гневе распахнул его. «Ты, жалкий червь, зарывшийся в землю, чтобы не видеть знамения божия!» – так я крикнул ему. «Впусти в свое подземелье могучий свет божьего откровения, и тогда ты поймешь – перед тобой стоит Орфей, которому сам Хрисгос велел спуститься в ад!»
– И как отреагировал Ральф? – насмешливо спросил Грегор Абуш. – Сначала захлопнул окно, а потом дал вам пощечину? Или наоборот?
Пророк схватил свою гитару. Он, несомненно, был готов отомстить за оскорбление, но в последнюю минуту овладел собой. Тем сердитее прозвучал его отрывистый лай:
– Да! Да! Сей червь осмелился поднять на меня руку! Но Христос вознаградил меня, заострив мои глаза! Когда этот негодяй бросился закрывать окно, я приметил, что его по-настоящему закрепить невозможно. В этом обстоятельстве я узрел знак божий – сам Христос указывал мне путь к отмщению!
По лицу Пророка скользнул как будто отсвет огня. Казалось, искры из горящих глаз перекидываются на костлявый нос и бледные губы, на косматую бороду, готовую вот-вот вспыхнуть, как пакля.
Пока Пророк разговаривал с нами, Влада, вытирая грязными руками глаза, двигаясь как сомнамбула, приблизилась к кухонному столу, на котором покоились найденные в ящике пистолеты.
Яростный окрик Грегора Абуша остановил на полпути ее уже потянувшиеся за оружием руки.
– Это что еще за фокусы? Оставьте пистолеты в покое! Пророк хрипло рассмеялся:
– Испугались? Еще не время. По вашу душу Христос придет не так скоро. Влада лишь хотела вам продемонстрировать, чему я ее научил. Чтобы знали, что вас ожидает в тот день, когда явится Христос. Покажи им свое искусство, Влада, покажи, как стреляют те, руку которых поддерживает сам Христос!
Голос Пророка излучал такую гипнотическую силу, сочетающуюся с наивностью дикаря, что я лично вполне поверил – дурных намерений у него нет. И после того, как Оливер Дэрти с пеной на губах принялся божиться, что без обещанной Пророком сцены с Владой в центральной роли весь рекламный фильм годен разве что украшать свалку, Грегор Абуш решил рискнуть.
Почти не целясь, Влада одну за другой вогнала пули в скособоченную стену хлева. После чего послушно отдала пистолеты начальнику полиции.
Не веря своим глазам, я глядел на пулевые отверстия, совокупность которых представляла собой правильный крест.
Сам Пророк взирал на эту сцену с сатанинской усмешкой. Не дав нам опомниться, он рванул струны и торжественно возвестил:
– А сейчас я вам спою свой новый монохорал! Рей Кросвин № 137 «К вам скоро придет Христос!»
Эпилог
Мы все трое снова собрались в квартире начальника полиции, а именно: я, Грегор Абуш и, естественно, Президент.
Все уже осталось позади.
Все, за исключением дождя, по-прежнему барабанившего в окно.
Грегор Абуш, время от времени почесывая пса за ухом, смотрел по телевизору бейсбольный матч. Каждый раз, когда игроки образовывали сплошной клубок, скрывавший под собою мяч, Президент, напрягши мускулы и тихонько рыча, подавался вперед. Чудилось, будто он сейчас прыгнет в экран, дабы своими острыми зубами вырвать мяч из-под навалившихся на него тел.
Не желая мешать, я уселся в другом конце комнаты рядом с только что зажженным камином и, приглушив звук до минимума, включил магнитофон.
Слушая голос Винцента Басани, я не переставал изумляться, насколько иным он казался в записи. Говорил он в полтона, сменив властную интонацию на более интимную и представ таким же смертным и уязвимым, как все мы.
Часть того, что было зафиксировано в этой записи, мы с Грегором Абушем уже знали. Однако некоторые детали рассказа Винцента Басани освещали события в немного ином ракурсе, заставляя отказаться от прежних ошибочных толкований.
Вот текст этой записи.
«После закрытия консервного завода Ионатан Крюдешанк оказался в довольно тяжелой финансовой ситуации. Чтобы выбраться из нее, он стал спекулировать на бирже, используя ценные бумаги и деньги, доверенные клиентами его банку. В результате неудачных спекуляций все их сбережения пошли прахом. Таким образом, временный заем чужих капиталов, к которому иногда прибегают наши кредитные учреждения, обернулся подлежащим уголовному кодексу действием.
Подозрения зародились у меня уже давно, но доказательств не было.
Тогда я обратился к частному детективному агентству, сотрудником которого являлся Александр Луис. Я дал ему список с номерами облигаций государственного займа, которые в свое время доверил Крюдешанку. Он сам утверждал, что эти ценные бумаги заложены в другом банке в качестве обеспечения предоставленного ему кредита. Подобные операции, когда один банк гарантирует заем, полученный от другого банка, облигациями клиентов, практикуются довольно часто.
Однако Луису удалось установить, что мои облигации не заложены, а проданы, причем даже ниже биржевого курса. Продажа состоялась на фондовой бирже города Вэрбург, где проживает брат Ионатана Крюдешанка. Тогда я поручил Луису слежку за Ионатаном Крюдешанком.
