Сергей Белан - Ресурс Антихриста

— Эх, вот куда надо было с теми бабками прямиком, а не торчать в Риге, пока на крюк за ляжку не подвесят, как тушу кабанчика на мясокомбинате, — продолжал сокрушаться Гриф. — Если бы молодость знала, если бы старость могла… Пил бы здесь каждый день вот такой натуральный винчик и не гробил бы остатки здоровья круткой с наклейкою «Латвияс балзамс», горя бы не знал…

— Это тебе только кажется, — перебил его Верховцев. — Ты думаешь, что должно быть по-другому, а случилось неизбежное. Случилось так — прими и не ропщи. У Джексона на этот счет хорошая теория выведена, на жизненном, так сказать, материале построена.

— Очередной философский перл? — съехидничал Аркаша. — В чем-чем, а в области научных обобщений наш Евгений Роальдович бо-ольшой спец. Ему б в Академии Наук заседать, а не в «Омуте» алкашикам премудрости исповедовать.

— И все-таки послушайте, — не обращая на него внимания, продолжал Верховцев. — Реальный факт. Как-то один мужичок в своем огороде нашел клад, банку с золотыми червонцами царской чеканки. Кажется, дело в Юрмале было. И как полагается честному человеку, он сдал золото государству и получил четвертую часть, в госрасценках, конечно. Как раз ровно восемь тысяч рублей вышло. И купил на них машину, «жигуленок», имел право. Машина ему была не нужна, не увлекался он этим. Тут же загнал ее за полторы цены, а деньги на книжку — и счастлив. И вдруг, как снежный ком на голову, свалилась перестройка, и в течение года его сбережения превратились всего-то в сотню долларов. А дальше что — жизнь пошла бедная. Жена точит, мол, если б наш папа не был дураком и золото не отнес, а припрятал до лучших времен, сейчас бы дачку имели. Сынок обижается, что по папиной тупости на мотоцикле с девчонками ему не кататься. Дочка со слезами свое тряпье ему под нос тычет — не на что модную обновку взять. И так каждый день, только, чем хуже жить становится, тем больше домашние распаляются. И дошло тогда до мужика, что ему был дан судьбой шанс. Один-единственный на всю жизнь и больше такого не будет. Червем жалким, презираемым близкими и чужими, до конца жизни и останется. Запил он от тоски жуткой и по пьяному делу наложил на себя руки, повесился.

— Ну, и что оригинального в этом сюжете? — пожал плечами Аркаша. — Заурядная история. Я таких придурков на своем веку как грибов по осени перевидал, но глобальных теорий из этого не строю.

Верховцев закурил:

— Кому что дано. Джексон, например, считает, что в этом случае клад бедняге подсунул сам сатана. Подразнил, помучил и в петлю залезть надоумил. Чтобы душу бессмертную погубить, навеки своим слугой сделать.

— Да ерунда все это, — отмахнулся Гриф. — Сатана… сатана… Какой сатана?! Спрятал бы золото да и продавал бы через некоторое время по монетке втихую.

— Я Джексону сказал то же самое, — усмехнулся Верховцев. — Он утверждает, что при таком варианте развития событий мужичка бы повязали при продаже. Дали бы годка три с конфискацией, а когда б отсидел, если б конечно в тюрьме до веревки не довели, вернулся бы в пустую квартиру, и жена с детьми ему те же песни пели бы. Как не крути, той же петлей все и закончилось.

Гриф нехорошо засмеялся. К нему вернулась его прежняя нагловатая самоуверенность:

— Ты что, полагаешь, те двадцать тысяч баксов мне черт подсунул, чтобы потом отнять? И чтобы душу мою забрать, до самоубийства довести? Ну, это уж хрен кто дождется! Меня в петлю всемером тащить надо!..

— О твоих баксах я речи не веду, хотя мне кажется, что нечистому ты и так давно служишь. Ну, а насчет петли… Не знаю, куда б ты полез, если бы те ребята тебя каждый день обрабатывать начали. И не просто банально бить по почкам, а, скажем, утюжком горячим по голому пузу. Или паяльничек в зад, а потом вилочку в розетку. Быстро же ты подзабыл, какой бледненький плакался Джексону в подсобке пивбара.

Гриф недовольно поморщился — он не любил, когда ему напоминали о его унижениях, да еще при посторонних, и он сразу же сменил тему разговора:

— Ответь мне лучше, начальник: как долго мы еще будем искать нашего неуловимого — день, два, неделю?..

— Что, уже умаялся идти по следу? — насмешливо спросил детектив. — А как я десять лет изо дня в день всякую погань выискивал да отлавливал? Удовольствие это небольшое, но когда гада удается вычислить, а потом загнать в угол и повязать, честное слово, на душе как-то светлей делается, легче дышится, словно в воздухе больше озона становится.

— Да я ничего против… мне здесь как раз наоборот очень нравится, — начал оправдываться Гриф, — просто ясности хотелось.

— Ну, для ясности скажу: денек, другой, мы еще тут побудем, а дольше я не вижу смысла.

— О! Опять они, поклонницы важнейшего из искусств… — воскликнул Аркаша, и остальные по направлению его взгляда увидели приближающихся к ним знакомых девчонок, правда, в уполовиненном составе. — Вы знаете, мужики, я прихожу к выводу — хоть Ялта и крупный муравейник, но если в ней есть хоть один твой знакомый, то здесь, на этой набережной, ты с ним все равно не разминешься. Вот вам яркий пример: лет пять назад я здесь оказался совершенно случайно, а Джексон был проездом, ехал на раскопки в Херсонес, и мы средь шумного бала лоб в лоб, ну буквально метров сто пятьдесят отсюда на лавочке… Да ты, Олег, эту историю знаешь.

— Вывод обоснованный, не могу не согласиться, — ответил Верховцев. — Но если от него отталкиваться, то увы, нам пора паковать чемоданы. Получается, что нашего клиента здесь нет, иначе бы мы давно уже с ним, как ты говоришь — «лоб в лоб»…

— Привет, рижане! — поздоровались девчонки, подойдя. — Ну что, к съемкам еще не приступили?

— Да какие к черту съемки! — не сдержался детектив, которого все эти глупые разговоры вокруг их надуманной миссии уже стали изрядно раздражать. — Наш главный герой скоропостижно скончался от несварения желудка, и фильм с производства снят. Все, сматываемся, отснимались!

— Умер?! Да что вы говорите, нехорошо обманывать маленьких! — сказала одна из подружек, игриво погрозив пальчиком. — Я понимаю, скромность мастеров экрана украшает, но надо и меру знать. Не хотите пригласить нас на съемки — навязываться не собираемся…

— Я сказал: умерла — так умерла! — крылатой фразой из анекдота подтвердил свое сообщение «продюсер».

— Значит, успел воскреснуть, — спокойно сказала девушка. — Мы его пять минут назад у гастронома встретили….

— Обознались! — беспечно отмахнулся Аркаша. — За всю историю земли на ней воскрес только один человек.

— Ну, допустим, не один, — поправил его Верховцев. — Но это дела меняет.

— А знаете, не узнать его было нельзя, — не слушая их, продолжала гнуть свое девица. — Он в жизни, ну копия, как на фотке, что вы показывали.

— Даже еще лучше, — добавила другая. — И при нем такая дама, вся из себя… Тоже из ваших?

— Дама?! — точно очнувшись от наркоза, вскричал Верховцев.

— Дама?! — в две глотки повторили за ним его компаньоны. — Где они, у какого гастронома?

— Да вон тот, угловой, в него входили, — показали те, недоумевая от странной реакции собеседников.

— Пардон, мадам, еще увидимся! — бросил Верховцев, срывая с места своих подручных. — Факт требует расследования по горячим следам.

И не медля больше ни секунды, они резво двинули в сторону указанного гастронома, с лихвой выполняя на коротком отрезке дистанции норматив мастера спорта по спортивной ходьбе. Но они не прошли и сотни метров, как Гриф вдруг остановился и стал производить движения, схожие с движениями мухи, внезапно столкнувшейся с оконным стеклом.

— Шеф, это он! — каким-то странным подсевшим голосом, выдавил он, схватив Верховцева за кисть, хотя было видно, что ему об этом хотелось кричать, что есть мочи.

Верховцев освободил руку и оттеснил возбужденного Грифа в пространство между двумя киосками:

— Говори спокойно, вразумительно и не маши руками… Где он?

Гриф указал на парочку у витрины на противоположной стороне. Облик похитителя миллионов оказался таким, каким его и представлял себе Олег по описанию Грифа. Разве что в манере держаться, в его повадках было что-то от глухаря на току, когда тот, ослепленный любовью, вьется вокруг своей тетерки, распустив хвост и ничегошеньки не замечая. Но дама производила очень сильное впечатление — высокая, длинноногая, стройная, одним словом, красавица, что еще больше оттеснялось и подчеркивалось ее спутником, который по возрасту мог бы быть ей почти отцом. Наконец, когда цель была выявлена, наступила пора решительных и точных действий — любая оплошность могла повлечь полный провал операции.

— Слушай, Гриф! — быстро зашептал детектив. — Мы с Аркашей следуем за ними, а ты мигом домой и сиди на телефоне. Если противопоказаний не будет — беседу откладывать не станем, так что ты понадобишься…