Татьяна Светлова - Тайна моего двойника
Я немножко побаивалась встречи с родителями Джонатана и решила его расспросить о них. Отец Джонатана, как выяснилось, умер около десяти лет тому назад, когда Джонатан был еще подростком. Мать его больше не вышла замуж и воспитывала Джонатана одна. Наверное потому, подумала я, у него такие тесные отношения с дядей…
Тем более, — испугалась я, — единственный сын у одинокой матери: то-то мне будет испытание! Представила взгляд: холодный и, одновременно, придирчиво-ревнивый, — которым она меня окатит при встрече…
Дом, в который привез меня Джонатан, был относительно небольшим, достаточно современным и невероятно элегантным. Он был похож на огромный белый корабль, величественно погружающий корму в кроны деревьев парка.
Моложавая женщина в джинсах и блеклой майке распахнула дверь дома, пока Джонатан ставил машину во дворе. Я даже не сразу сообразила, что это и есть его мать — настолько она мне показалась молодой и неожиданно веселой. Темноволосая, с короткой стрижкой и светлыми глазами, высокая и стройная, она встретила меня легко и любезно, я бы даже сказала: по-свойски; не задавая никаких вопросов, она просто показала мне комнату, для меня приготовленную, и удалилась, сообщив, что ужин в семь.
Я все еще оглядывалась вокруг себя, отмечая новые для меня детали английского интерьера, когда в дверь мою постучал Джонатан.
— Ты готова?
— К чему?
— Мы едем к дяде.
— А что для этого надо?
Джонатан оглядел меня с головы до ног. На мне были черные джинсы, черные высокие ботинки с тупыми носами и темно-сиреневый пушистый свитер.
— Сойдет. Пошли.
В его голосе сквозило сомнение, сойдет ли. Должно быть, приличная английская леди одевается как-то иначе. Но я не захотела вникать в их приличия. Я не английская леди. Я иностранка, в конце концов.
И вообще, я — это я. Как хочу, так и одеваюсь.
* * *Мы ехали недолго, дядя Джонатана жил в том же районе. На этот раз мы вошли в один из тех самых замков, которые я видела по дороге. Все было, как положено: мажордом, огромная зала с высоченным потолком, мраморным камином, сырой холод каменных сводов; ожидание, торжественный выход из бокового коридора дяди, церемонное рукопожатие: «Уильям, дядя Джонатана» — «Оля»… — и знакомство увенчал стаканчик шерри.
Невысокий, с круглой лысой головой, дядя Уильям ничем не напоминал мать Джонатана, приходившуюся ему сестрой, кроме светло-голубых глаз, таких же пронзительных, как и у Джонатана. Но разглядела я это не сразу. Его глазки, прикрытые нависшими веками, прятавшиеся в лучиках морщинок, были добродушно-хитрыми, и лишь иногда, в какие-то недолгие мгновения это выражение вдруг пропадало, словно соскользнувшая маска, и тогда взгляд его наливался ледяной голубизной, становился жестким и цепко-проницательным.
Именно так посмотрел он на меня, когда, покончив со «стаканчиком», он предложил пройти в библиотеку.
Книги от пола до потолка, — что нормально, библиотека, как-никак; огромных размеров письменный стол из темного дерева с прямоугольной кожаной вставкой в центре; диван и два кресла обтянуты темно-зеленой кожей, перед ними низкий столик из стекла: стопочка писем и костяной нож для разрезания бумаги… Пахло кожей и книгами.
Дядя Уильям предложил нам сесть и коротко распорядился: «Рассказывайте».
— Начинай, Оля, — предложил Джонатан. — Я дополню.
* * *Мы разговаривали до вечера. Сэр Уильям задавал вопросы, думал, записывал что-то, набрасывал какую-то схему со стрелочками. Дворецкий приносил нам чай прямо в библиотеку и Джонатан шепнул мне, что это большое исключение в дядиных привычках — он пьет чай всегда в столовой — вызванное серьезностью нашего дела.
Ну исключение, так исключение. Лично я не вижу никаких причин, чтобы не пить чай там, где тебе это удобно.
Покончив с моими приключениями, дядя перешел к пристрастному расспросу о всех людях, которые были связаны по работе с Игорем.
Было почти семь часов, когда дядя поднялся:
— Завтра скажу тебе, Джонатан, что я об этом думаю.
Мы заторопились, чтобы не опоздать к ужину. У них тут какой-то ритуальный образ жизни. Удивительно, как им не скучно? Почему нужно есть тогда, когда пробили часы, а не тогда, когда ты голоден? Почему нужно сидеть за огромным столом, где не помешала бы рация для переговоров из конца в конец, а не на уютной кухне за маленьким столиком, где все и всё рядом?
Впрочем, не буду покушаться на чужие традиции. Прожили они со своими причудами несколько веков, и еще проживут.
* * *Все повторилось на следующий день почти в точности, но только в библиотеку дядя пошел сначала с Джонатаном, оставив меня одну в гостиной. Я ждала долго, больше получаса, рассеяно разглядывая в высокое стрельчатое окно бесконечный зеленый газон. Наконец, в гостиной появился Джонатан и пригласил меня присоединиться к ним в библиотеке.
— Значит так, — сказал дядя Уильям, когда я устроилась на зеленом прохладном диване. — Ситуация для тебя, Оля, крайне неблагоприятная.
Спасибо, я бы сама не догадалась!
— … Тебя ищут, чтобы убить. В этом замешан близкий тебе человек, которого зовут, — дядя сверился с записями, — Игорь. Из чего следует, что в России у тебя крайне мало шансов на то, чтобы остаться в живых. Близкие люди опасны тем, что знают о нас слишком много… Тот факт, что Игорь пропал — плохой знак. Либо он тебя полностью предал, либо он уже не владеет ситуацией. Во всех случаях тебе в России не спрятаться — и следовательно, не выжить…
— А кто ею владеет?
— Я не могу этого знать.
— Но ведь ясно, что это кто-то, кому Шерил помешала своей экологической деятельностью! И мы знаем, что у «Чистой Планеты» была разработана целая программа по борьбе с вывозом радиоактивных отходов! Джонатан считает, что мы могли бы в Москве доискаться до …
Глаза дяди снова утонули в морщинках и веках. Он печально покачал лысой головой.
— Мимо, мисс. Не исключая, впрочем, подобной возможности, я советую: ищи разгадку в тайне вашего сходства. Вы ведь не только друг на друга похожи. Вы еще похожи на кого-то из своих родителей… Убийца должен был выкрасть все ваши фотографии: ты понимаешь, почему? От вашего существования не должно было даже остаться следов! И именно из-за того, что вы на кого-то похожи!
«О, Боже!» — прошептала я. Джонатан резко перекинул ногу на ногу и посмотрел на меня. Я ответила ему вымученным взглядом: этого еще только не хватало!
Нервно потеребив сигареты в сумочке, я осмелилась попросить разрешения закурить. Дядя Уильям, явно наслаждаясь эффектом своих слов, милостиво разрешил и сам достал из ящика сигару. Обрезав кончик, он попыхтел, прикуривая, и, устроившись поудобнее в кресле, принялся объяснять:
— Вы с Шерил не знаете своих родителей, но имеется крупный шанс, что это — русские, и причем — москвичи. История вашего рождения — тайна, но кто-то боится ее разоблачения. И тот, кто боится — и есть заказчик.
Некоторое время мы молчали.
— Но… — робко заговорила я, — Как-то это уж очень не правдоподобно… Тайна рождения… То есть, она правдоподобна, эта тайна, она существует, но чтобы из-за нее нас пытались убить!.. С экологической версией куда логичнее: организация Шерил действительно попыталась сунуться туда, куда ее вовсе не собираются пускать! Ядерные отходы — это же колоссальные деньги! А где деньги — там убийства…
— Верно. Эти люди, согласен, крайне опасны. Но в твоей версии мне не нравятся две вещи. Во-первых, получается слишком много сюжетных линий: сначала развивается одна интрига, а потом к ней еще приплетается тайна рождения — так только у Шекспира бывает. В реальной жизни, как правило, как только нападаешь на странность — тут и надо копать. Во-вторых, тогда я не вижу, с какой целью хотят убрать еще и тебя.
— Я многое знаю…
— Вот уж не стоит заблуждаться на свой счет! Что ты знаешь, милая девочка? И какую опасность могут представлять твои знания для кого бы то ни было? Ну, заявила бы ты в полицию с самого начала, после первого же покушения, что твой знакомый Игорь знает о существовании Шерил, а твой знакомый политик хочет денег для своей партии. Да какая из партий в мире не хочет денег? Что можно интересного вытащить из подобной информации? И даже этот его помощник, — он снова сверился с записями, — по имени Сер-гей… А «гей» — это означает?… Дядя глянул на племянника вопросительно. Но я тоже поняла.
— Нет, — поспешила я заверить его, это просто имя такое, одним словом: Сергей. Он не «гей».
— Так вот, — кивнул дядя, этот Сер-гей, который, якобы, ездил к Кати — у тебя против него нет никаких доказательств!
Я смутилась и не ответила. Дядя Уильям некоторое время изучал меня с любопытством. Мне показалось, что он взвешивает, насколько я глупа, и стоит ли ему дальше тратить свое драгоценное время на объяснения.
— Мы, однако, отвлеклись, — заговорил он, наконец. — Речь шла о том, что в Россию тебе возвращаться опасно.
