Дональд Уэстлейк - Детектив США. Книга 3
— Парню, которого задержали в доме Макдаффов, грозит тяжкое наказание. Я не могу допустить, чтобы какой-нибудь самоуверенный ловкач вроде вас скрыл от следствия факты, доказывающие вину или, наоборот, невиновность этого человека. Вы понимаете?
— Понимаю. Выходит, Уэстин нашел себе еще одного защитника?
— Если бы предоставить все таким типам, как вы, наверняка, его песенка была бы спета.
— Но вы, однако, скажите, зачем мне нужно было убивать ее?
— А вот зачем, — ответил Вирлок. — Элен Макдафф стала изменять вам, и вы в припадке ревности…
— Я приревновал Элен?! — сухо рассмеялся Эш.
— А почему бы и нет? Например, к пианисту Джеймсу Вудроу, который провел с ней в воскресенье почти весь день — в то самое воскресенье, когда вы тихонько выскользнули из дому и прибежали к миссис Макдафф. Возможно, она указала вам на дверь, а вы обвинили ее в измене и обозвали шлюхой. Так, Эш?
— Но такой повод мог возникнуть не только у меня, — нервно ответил Эш. — Уж если вы считаете, что преступление продиктовано чувством ревности, почему бы вам не обратиться к самому Макдаффу и не расспросить старика о всех других связях его драгоценной супруги?
— Пока что наиболее серьезное подозрение падает на вас, — ответил Вирлок.
— Довольно запираться, Эш! — вмешался Смит. — Рассказывайте, как все произошло.
— А я помогу вам, — взглянул Вирлок на Эша. — Дело было вечером в воскресенье. Вы знали, что Макдафф дома, и наблюдали из окна, когда он уйдет. Убедившись, что он уехал, вы пошли к его жене, но она отвергла вас и на ваши настойчивые расспросы заявила, что предпочитает Вудроу. Вы же знаете, ей ничего не стоило сказать об этом вам прямо в глаза, поскольку она не видела ничего плохого в своих амурных делах. Но она не учла, что у вас на сей счет может быть иное мнение.
Эш молчал, уставившись в пол.
— Вы пытались урезонить ее, но Элен Макдафф не захотела вас слушать. Она откровенно сказала, что отныне вы ей не нужны. Подумать только: вас, человека состоятельного, считавшего себя образцовым американцем, женщина променяла на какого-то третьеразрядного полунищего пианиста! Ей нужен был ОН, а не ВЫ. Как же можно было примириться с этим? И вы, естественно, потеряли самообладание. Вот и все, Эш.
Эш устало выпрямился на стуле и покачал головой.
— Это правда, но только отчасти. Я любил ее, но понял это лишь после нашего разрыва. Чем чаще потом я встречал ее, тем больше понимал, как сильно люблю… В тот последний вечер я умолял ее выйти за меня замуж, если я добьюсь развода, но она только улыбалась и мурлыкала мелодию, которую наигрывал на вечеринке этот паршивый пианист…
— И тогда вы схватили пистолет и выстрелили в нее?
— Нет, нет! Я не стрелял в нее! Правда… — Эш помолчал. — Правда, мне хотелось ее убить. Я сидел в спальне, наблюдал, как она причесывается, у меня мелькнула мысль, что было бы так просто подойти, схватить ее за эту красивую шею…
— И вместо этого вы пустили в ход пистолет? — прервал его Вирлок.
— Нет! Я встал и ушел домой. Ей я ничего не сказал. Я даже не попрощался, хотя знал, что теперь-то между нами по-настоящему все кончено.
— Выстрелив в миссис Макдафф, — снова заговорил Вирлок, — вы услышали, что кто-то (это был Уэстин) вошел в дом. Тогда вы бросились бежать, благополучно пробрались к себе и спокойно уселись перед телевизором. В те минуты вы, скорее всего, не знали, кто вошел в дом, но как только полиция арестовала Уэстина, вы решили, что вам теперь ничто не угрожает.
— Не убивал я ее! — крикнул Эш.
— Вы неглупый человек, Эш, но, видимо, не можете понять, что только навредите себе, если выступите перед присяжными с такими показаниями. Что они решат, когда услышат, что у вас был роман с Элен Макдафф и что вы посетили ее в тот вечер, да еще сразу же, как только от нее ушел ваш соперник? Любой доморощенный юрист скажет, что ваши объяснения не выдерживают ни малейшей критики.
— Возможно. И все же убийца не я.
— Смит, пригласите стенографиста и Фэйна. Мистер Эш будет давать показания.
— Никаких показаний я давать не буду.
— Тем хуже для вас. Поберегите их для суда, и посмотрим, что получится.
В дверь просунулась голова полицейского.
— Вам звонит кто-то, — сообщил он. — Говорит, по срочному делу.
— Я занят, — отмахнулся Вирлок.
— Звонит какая-то женщина. Она, кажется, очень расстроена и говорит, что хочет сообщить вам нечто важное по поводу Уэстина. Она не назвала себя.
— Немедленно установите, откуда она звонит! — распорядился он, бросился в канцелярию и взял трубку.
— Вирлок у телефона. Кто говорит?
— Этта Саймонсон. Вы могли бы сейчас же приехать ко мне? Хочу сообщить вам кое-что.
У Вирлока разочарованно вытянулось лицо, и он жестом дал понять полицейскому, что отменяет распоряжение.
— Ну, о «сейчас же» не может быть и речи, миссис Саймонсон. А в чем дело? Вы хотя бы намекнули.
— А по телефону можно?
— Безусловно.
— Нас не подслушивают?
— Что вы!
— Мистер Вирлок, боюсь, что вы можете принять меня за очень рассеянного человека, но иногда память и вправду мне изменяет. Вот только сейчас я припомнила, что заметила кое-что в прошлое воскресенье.
— Говорите, говорите!
— Прошлый раз вы напугали нас своим утверждением, будто мой муж тоже подозревается, и я растерялась. Вы помните…
— Минутку, миссис Саймонсон! Мы по-прежнему в числе некоторых других подозреваем и вашего мужа. Теперь, когда я снова повторяю это, вы все-таки хотите продолжать наш разговор?
— Конечно. Мне нечего скрывать. Я уверена, что Элрой не имеет никакого отношения к убийству, в чем вы легко убедитесь, если выслушаете меня до конца. — В голосе Этты Саймонсон прозвучали истеричные нотки. — Вы помните, я рассказывала вам о пианисте по фамилии Вудроу?
— Помню.
— Категорически утверждаю, что мистер Макдафф был все время дома, пока там находился этот пианист. Часов около шести Вудроу ушел, а минут пятнадцать спустя уехал и Макдафф.
— Почти то же самое мы уже слышали от вас, миссис Саймонсон, — терпеливо заметил Вирлок.
— Да, но прошлый раз я не сказала, что примерно в половине восьмого или минут без двадцати восемь в дом вошел еще кто-то.
Вирлок почувствовал, как забилось у него сердце. Он нарочито раскашлялся и жестом приказал полицейскому стенографисту поднять отводную трубку и записывать разговор.
— Извините, миссис Саймонсон, — снова заговорил он, — табачный дым… Повторите, пожалуйста, я не расслышал.
— Я видела, как примерно за час до убийства Элен в дом вошел человек.
— Вы хорошо рассмотрели его? Ведь было уже темно.
— Ну, не так уж темно, сумерки.
— И кто же это был, миссис Саймонсон?
— Джордж Эш.
— Тот самый Джордж Эш, что живет напротив вас?
— Да.
— А вы не заметили, в какое время он ушел?
— Нет.
— Но вы узнали его, это в самом деле был Джордж Эш? Кажется, вы знаете его… Сколько лет вы его знаете?
— Более двенадцати.
— Вы видели, как ваш сосед вошел в дом Макдаффов, и вы не сомневаетесь, что это был Джордж Эш, а не кто-нибудь другой?
— Нисколько не сомневаюсь.
— Вы согласны дать письменные показания?
Этта Саймонсон промолчала.
— Вы согласны? — повторил Вирлок.
— Согласна! — подтвердила миссис Саймонсон.
— Большое спасибо. Я еще позвоню вам. — Вирлок положил трубку и спросил у стенографиста: — Записал?
— Да.
— Немедленно расшифруйте, перепечатайте и принесите мне. Вирлок медленно направился в комнату для допросов. Во имя спасения своего благоверного, думал он, миссис Саймонсон готова утопить соседа. Что ж, не будем возражать…
* * *Было уже без четверти семь, а Вирлок и Смит все еще продолжали допрашивать Эша. Часов в семь Вирлок предъявил ему запись телефонного разговора с Эттой Саймонсон, подписанную им самим и удостоверенную стенографистом.
— Взгляните на этот документ. Из него видно, что вы пришли к Элен Макдафф примерно в тот момент, когда произошло убийство. Вам не кажется, что этого и всего остального, что мы тут установили, вполне достаточно, чтобы…
— Я хочу поговорить с адвокатом, — охрипшим голосом заявил Эш.
— Теперь можете.
Смит провел Эша в канцелярию, и тот позвонил Гаррисону Блейку, своему адвокату. Затем Вирлок вызвал дежурного Адамса.
— Отправьте его в камеру, — распорядился он, кивнув на Эша. — Я арестовываю его по подозрению в убийстве Элен Макдафф.
