Андрей Бадин - Для крутых закон не писан
Хочу подчеркнуть, что для того, чтобы установить три камеры и магнитофон, мне потребовалось два месяца. Два месяца я почти каждый день приезжал по делам в офис Тарасова, сидел у него в кабинете и ждал, когда он наконец выйдет хоть на минуту, а он все не выходил.
Но наконец удача мне улыбнулась, и я осуществил задуманное — изъял магнитофон. Но камеры остались в стенах, и, очевидно, Тарасов впоследствии их нашел. — Гурвич замолчал, а Николай остановил воспроизведение и задумался.
«Вот почему Тарасов был так уверен, что у меня есть видеодиск с записью компрометирующего его материала. Он нашел камеры у себя в кабинете и догадался, что Ральф заснял разговор Тарасова с Дэвидом Уинслоу о пособничестве бизнесмена американской разведке. При показе этого компромата по телевизору Тарасову придет конец — его арестуют, будут судить и посадят, и его не сможет отмазать ни крот в ФСБ, ни даже его люди в администрации президента России.
Мимолетная оплошность Ральфа стоила жизни ему самому и моей жене, хотя что могли изменить три всевидящих «глазка» в стенах кабинета? Если бы Тарасов их не нашел, он бы не смог проанализировать ситуацию и не догадался бы, что есть видеозапись его разговора с Уинслоу, и не сообразил, что Ральф передал ее мне. Тогда он не взял бы в заложники мою семью и не убил бы Люсю». — Бугров тяжело вздохнул, вновь взял пульт и включил запись.
— Я вернулся в свой офис радостный, на эмоциональном подъеме и сразу сел смотреть запись. Она получилась отлично, и я включил компьютер и передал условный сигнал в Интернет о том, что компромат получен. Потом я смонтировал на компьютере фильм и записал его на два диска дивиди. Один вместе с камерой и оригинальной кассетой заложил в тайник, и его через пару дней забрал резидент, а другой передал вам, Николай. — Гурвич замолчал, посмотрел в камеру, потом куда-то в сторону и продолжил: — Ну, вот и все. Весь мой рассказ. Смотрите сделанный мною компромат на Тарасова и перешлите его на телевидение. Пусть этому гаду придет конец как политику, бизнесмену и человеку…
Экран телевизора стал темным, а через несколько секунд на нем появилось изображение светлого кабинета Тарасова в его банке. То, что это кабинет не директора завода, а преуспевающего банкира, было видно сразу.
Сначала камера показывала пустую комнату, и длилось это около минуты. Объектив был широкоугольный и захватывал просторное помещение от стены до стены.
В центре кабинета стоял большой с красивыми резными ножками письменный стол из красного дерева, а на нем располагался многоканальный телефон и красивая старинная лампа с зеленым абажуром. На плоскости стола стояли фотографии в рамках, очевидно, сына и жены, пепельница, часы с хрустальным корпусом в золотом обрамлении и какие-то статуэтки.
Рядом располагалось большое кожаное кресло и столик с офисной техникой. В углу кабинета громоздились кожаный диван и несколько кресел, а перед нами низенький резной журнальный стол.
У противоположной стены размещался большой плазменный телевизор на тумбочке, под ним — проигрыватель дивиди и музыкальный центр. Видимо, Тарасов любил музыку и частенько ее слушал.
Дизайн кабинета был выполнен в стиле ампир, с некоторой долей безвкусицы и гротеска, но все равно чувствовалась рука опытного дизайнера и количество вложенных в шелковые обои, паркетный пол и резную мебель ручной работы средств. Все было круто и величественно.
И вот дверь отворилась, и в офис вошла высокая стройная белокурая девушка, очевидно, секретарша, в средней длины светлой юбке и в белоснежной блузке с большим декольте. Ее длинные ноги поражали своей прямотой и красотой, а высокая, пышная грудь вздрагивала при каждом шаге.
Николай придвинулся ближе к экрану и стал внимательно наблюдать за происходящим. Изображение было цветное, очень четкое, а звук передавался настолько хорошо, что было слышно шуршание туфель о ворс ковра, дыхание девицы и шорох ее блузки.
Секретарша взяла со стола какие-то бумаги, убрала пепельницу, смахнула пылинку с журнального столика, поправил юбку и вышла из кабинета. Некоторое время на экране ничего не происходило, а потом дверь снова отворилась, и в кабинет вошли двое мужчин. Один из них был Тарасов, его Николай сразу узнал, а второго он видел впервые. Это, как понял Бугров, и был торговый представитель посла США в Москве Дэвид Уинслоу — кадровый разведчик ЦРУ.
На вид ему было около шестидесяти — высокого роста, сухопарый, долговязый и немного нескладный. На нем был строгий элегантный темный костюм, вместо галстука на шее повязан цветастый платок, а на груди на цепочке болтались очки в золотой оправе. В руке он нес небольшой кожаный портфель, а в другой — коробочку для очков. Движения его были неспешны, грациозны и величественны, и для завершения образа чинного английского лорда ему не хватало только котелка и трости.
Мужчины прошли к креслам у журнального столика, уселись друг напротив друга и стали говорить на отвлеченные темы. Они общались на русском, говорили свободно, раскованно, на равных, шутили и смеялись и к делу пока не переходили. Николай отметил, что американец говорил на чистейшем русском, травил свежие московские анекдоты и заразительно хохотал.
В кабинет вошла секретарша и принесла поднос с бутылкой водки «Русский стандарт», розеточками с черной и красной икрой, тарелочками с маслом и нарезанным на ломтики хлебом. На подносе была еще какая-то закуска, но Николай на нее внимания не обратил. Он весь превратился в слух и придвинулся к экрану поближе.
Тарасов, как услужливый хозяин, откупорил водку, налил сначала в рюмку гостя, а потом и в свою. Бизнесмены взяли небольшие ножи, намазали масло на хлеб и покрыли его толстыми слоями черной икорки. Взяли рюмки, чокнулись и осушили их до дна. Закусили и продолжили бесшабашный разговор о том о сем.
Говорили о погоде в Москве и в Вашингтоне, о политике, о кино, о курсах валют, но ни слова о деле. Регулярно чокались и выпивали и за полчаса осушили половину литровой бутылки водки.
Наконец Дэвид взглянул на часы, осмотрел кабинет и спросил:
— Виктор, здесь можно спокойно поговорить?
— Да, без сомнения, Дэвид.
— Тогда вот. — Разведчик вынул из своего небольшого плоского кожаного портфеля две сигары в алюминиевых футлярах и одну предложил Тарасову. Но тот отказался, откинулся в кресле и стал наблюдать за гостем. Тот положил одну сигару на стол, а другую достал из футляра, вынул из портфеля специальные ножницы для сигар и отрезал ее кончик. Взял сигару в рот, чиркнул зажигалкой и прикурил. Положил зажигалку на стол, затянулся и выпустил в потолок жирную сизую струю дыма. Все это время Тарасов сидел без движений и ждал, когда его компаньон закончит приносящую ему явное удовольствие процедуру.
— Так вот, — не спеша начал Уинслоу. Он взвешивал каждое слово, и по его лицу нельзя было сказать, что он хоть немного пьян. — Виктор, — медленно проговорил разведчик, — моему руководству там, в Белом доме, не понравилось ваше решение баллотироваться в Государственную Думу.
— Почему? — сразу переспросил банкир.
— Потому что вы с головой погрузитесь в законотворчество и полностью отойдете от наших дел. А нам с вами надо много сделать. Я хотел бы, чтобы вы и ваш банк профинансировали слияние двух российских нефтяных компаний с крупнейшей англо-американской нефтяной корпорацией «Бритиш Петролеум». Естественно, вы получите неплохие проценты от сделки и часть акций вновь образованного гиганта.
— Вы хотите получить контрольный пакет акций?
— Естественно, иначе как мы будем управлять ею?
— Но тогда вы будете диктовать цены на сырье при продаже на мировом рынке.
— Да, мы добиваемся контроля над ресурсами вашей страны и хотим заполучить их любой ценой. Иначе это сделают другие.
— Но в правительстве могут не пойти на такую сделку, она не выгодна России.
— Зато будет очень выгодна чиновникам министерств, которые разрешат эту сделку. Деньги решают все, — хихикнул Уинслоу и затянулся сигарой.
— Нужна немалая сумма на подкуп чиновников.
— Вы ее получите. У нас в ЦРУ есть специальный Фонд для этих нужд. Заинтересованные американские компании переводят в этот Фонд деньги и подают заявки на покупку тех или иных фирм по всему миру. Через ЦРУ они скупают все, что им нужно, в какой угодно стране мира. Вы ведь с нами не первый день сотрудничаете и знаете, что да как. — Американец замолчал и пристально посмотрел на Тарасова, но тот сидел, в рот воды набрав, и ничего не ответил. Видимо, он опасался подслушивания и решил не поддакивать сболтнувшему лишнее эмиссару. Тарасов ведь не знал, что Дэвид специально завел этот пространный разговор про подкупы на деньги ЦРУ российских чиновников, чтобы его скомпрометировать. Виктор сидел и думал, что неплохо бы поиметь побольше акций будущей компании-гиганта.
