Свобода - Борис Ярне
Гордон протянул Кортневу листок бумаги.
– Добро, постараюсь, как можно быстрее. Потерпите?
– Конечно, Слава.
– Помните? Никому не открывать и не выходить ни в коем случае. Все, я ушел.
Хлопнула дверь.
– Вы как? – обратилась Мария к Петру Ильичу.
– Все хорошо, Машенька, – ответил тот.
– В больницу, может? – проговорила Оксана.
– Ну что вы, это лишь небольшой приступ, все не настолько серьезно. У меня это не в первый раз. Слава привезет лекарство и все встанет на свои места, а пока я потерплю, уверяю вас.
– Нужно было сначала их купить, а потом уезжать, – в отчаянии проговорила Мария, – а вы со своим «потерпите»…
– Да все будет хорошо, потерплю, не в первый раз…
Но уже через полчаса Оксану с Марией охватила паника. Петру Ильичу стало настолько плохо, что он еле говорил. Руки у него дрожали так, что Мария держала стакан с водой, чтобы не расплескать. Оксана отвернулась и закрыла глаза руками.
– Петр Ильич! – умоляюще восклицала Мария.
– Машенька…
– Живы? – первое, что спросил Кортнев, когда встретил Андрея и Ислама, только что сошедших с автобуса.
– Ты про шесть часов тряски? – спросил Андрей.
– В новостях мы видели, очень сухо, но эффектно. После подробно расскажешь.
– Какие планы? – тут же спросил Андрей.
– Писателю нашему плохо, я лекарства ему везу. Давай, позже обсудим, чтоб не на бегу. У меня уже есть план. Нам только выехать нужно… Вечером расскажу…
– Настолько плохо? – спросил Андрей.
Кортнев отмахнулся.
– Я вас в гостинку закину под своим паспортом, как обычно… Вот сказал: «Как обычно!» После созвонимся и все решим. Погнали, тут недалеко.
– Как скажешь, майор, – сказал Андрей. – Я даже рад, что мы передохнем, а то до сих пор кости ломит, мы же ночевали… Ладно, потом.
После полудня тучи все же договорились и собрались кучнее, после чего напрягли все свои силы и пролили на землю дождь.
– Как вы, Петр Ильич? – Кортнев вбежал в номер и вывалил на стол все лекарства, что были в его списке. – Я немного промок…
– Маша… – пролепетал Гордон.
– Маша не вернулась! – воскликнула Оксана, подбежав к столику и беря упаковку таблеток. – Это?
Петр Ильич кивнул. Оксана быстро извлекла таблетку, дала ее Гордону и поднесла к его рту стакан воды. Тот с трудом проглотил.
– Следующая? – продолжила Оксана. – Петру Ильичу стало совсем плохо…
Гордон снова кивнул. Оксана повторяла процедуру.
– Маша?.. – Кортнев растеряно оглядывался по сторонам. – Когда?
– Почти сразу, как ты ушел, часа полтора-два прошло…
– Куда?
– В аптеку, я же говорю, совсем плохо стало, надо было сначала… да черт, что я говорю. Нет ее!
– Простите, это все из-за меня, – еле проговорил Гордон.
– Петр Ильич… не надо, – кинула Оксана. – Как быстро они действуют?
– По-разному, – ответил Гордон. – Маша…
– Так, стоп. – Кортнев медленно опустился в кресло, но тут же вскочил и подбежал к окну. – Вон аптека!
– Может, там не было, и она отправилась искать? – несмело проговорила Оксана.
– Я все взял в одном месте, – глухо произнес Вячеслав.
Оксана заметила, как лицо Кортнева посерело.
– Я пойду за ней! – воскликнул он и бросился к двери.
– Куда? – остановила его Оксана.
Вячеслав остановился, сжав кулаки. Он медленно развернулся, вопросительно глядя на Оксану.
– Она не взяла телефон, убежала… не успели подумать… Слава, давай поразмыслим, что могло…
В этот момент раздался телефонный звонок. Все разом вздрогнули, так как звонил телефон, установленный в номере. Вячеслав подошел, снял трубку и медленно поднес ее к уху.
– Слушаю, – сказал он.
– С кем говорю? – раздался в трубке хриплый голос с кавказским акцентом.
– А кто вам нужен? – напряженно спросил Вячеслав. Он мгновенно все понял.
Оксана обратила внимание на то, что лицо Кортнева почернело.
– Славик мне нужен. Это ты?
– Я, – выдавил Кортнев. – Ты кто?
– Э, друг, это не столь важно сейчас. Ты, думаю, неглупый человек, и понял, почему я с тобой разговариваю. Верно, ты понял?
– Где Мария?
– Мария нам нравится. Сладкая девочка, наверное. Как, по-твоему? А? Что скажешь? Как с ней? Быстро заводится? А заводит?
В ушах у Кортнева звенело.
– Мои парни проголодались, а тут такая…
– Слушай меня… – не выдержав, крикнул в трубку Кортнев.
– Это ты меня слушай! – жестко перебили его, да перебили так, что Кортнев поневоле опешил. – Твоя сучка нужна только тебе. Мне нужен сын шакала, которого ты у меня забрал. – Возникла пауза. – Ты понимаешь, о чем я?
– Да, – натянуто ответил Кортнев.
– Не сложно догадаться, что я знаю, где ты. Ты, еще одна баба и дедуля. Ислама с тобой нет, как и нет твоего подельника, Зорина. Забыл тебе сказать, я все про вас знаю. Все, от и до, кто вы, откуда, чем дышите. На этого Зорина мне плевать, но с ним может быть Ислам. А, может, и нет. Может ты его отпустил, или он сбежал от тебя. Меня подробности не волнуют. Но, вы забрали его. И я назначаю тебя лицом, ответственным за это, хотя, что я говорю, друг, ты, наверняка, это уже и сам понял. Мне кажется, я много говорю. Уясни одно, пока у меня не будет Ислама, у тебя не будет твоей сучки. Да, пока я говорю, ты, случаем, не вспомнил, где он?
Кортнев молчал, пот лился градом с его лба. Телефонную трубку он сжимал так, что готов был ее раздавить.
– Ты где, майор? Не вспомнил?
Кортнев закашлялся.
– Хороший знак. Так что?
– Не вспомнил, – с трудом выдавил из себя Кортнев, и на его глаза навернулись слезы. Он задрожал всем телом.
– Когда вспомнишь?
– Возьми меня, – прошипел Кортнев.
– Нет, ты все же, похоже, глупый. Я-то тебя возьму, и всех вас возьму, если захочу. Но это ничего не изменит. Маша нынче наша. И, кто знает, сколько ты будешь думать? Может, за это время она нам станет нужна для… Ну, ты сам понимаешь, для чего. Время пошло, майор, слюни у моих бойцов начали выделяться. Как только их пасти будут переполнены, я приду за тобой и заставлю смотреть на то, как мы будем иметь ее, а иметь ее мы будем до тех пор, пока она не сдохнет. Думай, майор. Наберу тебе ближе к вечеру. Не вспомнишь, приду за тобой. Да, совсем забыл об остальных. Я их всех тоже заберу и устрою тебе потрясающий спектакль. Подохнут все, кроме тебя. Я вырву тебе язык, переломаю руки и ноги и выброшу. Ты понял?!
– Я… – еле вымолвил Кортнев.
– Что ты там блеешь, тварь? Жди и вспоминай!
Кортнев услышал гудки, и продолжал стоять, держа трубку у уха.
– Слава! –
