Валерий Ефремов - Власть ножа

На что-то другое в данной ситуации рассчитывать не приходилось…

Вера

Вчера из Америки нежданно-негаданно прилетела её мать. Нежданно потому, что Вера не сообщила ей о смерти отца — не знала адреса матери. Та уже лет пять не звонила дочери и вообще никак не давала знать о себе. И вот прилетела… Не потому, конечно, что, узнав, видимо из прессы, о смерти своего бывшего супруга, захотела проводить его в последний путь — все-таки они вместе прожили около двадцати лет.

Нет, не потому — Вера это понимала отчетливо. Первый визит Элина Борисовна нанесла нотариусу, другу семьи Шигаревых. Вероятно, у неё теплилась надежда, что когда-то безумно любивший красавицу Лину Иннокентий Трофимович отписал что-нибудь ей в своем завещании. Но нотариус отказался сообщить Элине Борисовне о последней воле ныне покойного Иннокентия Шигарева конфиденциально. Он пригласил к себе Веру и зачитал завещание публично. Выяснилось, что все свое состояние покойный оставил дочери. Все полностью, без нюансов. Элина Борисовна встала и, не говоря ни слова, мгновенно покинула офис нотариуса. Вера, потрясенная перечислением недвижимых объектов и банковских счетов, принадлежащих отцу, — она и не подозревала ничего подобного — не сразу среагировала на стремительный уход матери. У Веры с ней никогда не было особо теплых отношений, а по прошествии пятилетней разлуки Элина Борисовна и вовсе вела себя с дочерью, как с малознакомым человеком. Но Вера Шигарева, тем не менее, считала, что мать заслуживает определенную часть наследства, и девушка попыталась догнать её, сказать, что готова поделиться с ней отцовским богатством. Однако Элина Борисовна слишком быстро скрылась из виду. Вера попыталась через давних знакомых матери узнать, где она остановилась, но безрезультатно. Нотариус же, расставаясь с Верой, в осторожных выражениях предложил ей беречь себя, поскольку, если с ней случится непоправимое, состояние отца отойдет к Элине Борисовне. А у той, по сведениям нотариуса, дела в Штатах сейчас сложились крайне плохо: американский друг расстался с ней, а на приличную работу устроиться никак не удается — в заокеанской стране экономический кризис. Далее последовал совсем уж прозрачный намек юриста — мол, брошенная далеко не в цветущем возрасте женщина, привыкшая к тому же жить в достатке, но оставшаяся вдруг без цента и копейки за душой, способна на любой отчаянный шаг. Вера поблагодарила нотариуса и сказала, что примет его информацию к сведению. Сама она, впрочем, не слишком верила, что мать способна на столь тяжкое преступление. Так или иначе, Вера все же попытается её разыскать и договориться с ней о дележе наследства. Не исключено, что доведется увидеться с матерью сегодня на похоронах или гражданской панихиде, и тогда проблема будет разрешена. Сейчас Вера как раз и ехала в Генеральную прокуратуру, где коллеги отца будут отдавать ему последний долг. Но сначала она должна встретиться с детективом Риммой, таинственный звонок которой несколько взволновал её. Что эта загадочная Римма хочет сообщить ей? Неужели что-то о Вите? Ведь после того ужасного инцидента в подъезде она так и не решилась позвонить ему, опасаясь, что попала под подозрение и её телефоны могут прослушиваться. Дело об убийстве Дмитрия Грушина вела её родная московская прокуратура, но девушка абсолютно не знала, в каком направлении движется следствие и какие персоналии в нем фигурируют.

Вера, однако, ясно осознавала: раз убийство произошло в её подъезде, она неизбежно окажется в числе фигурантов. Пока, правда, её никто ни о чем таком не спрашивал, но, скорее всего, коллеги проявляют чуткость, дожидаются, когда Вера похоронит отца. Она свернула с Большой Дорогомиловской на Можайский вал и увидела, как с тротуара на мостовую сошла женщина в джинсах и подняла руку. Вера её узнала — это Римма. Следователь остановилась и открыла переднюю дверцу со стороны пассажирского сиденья. Римма заглянула в салон. — Может, прогуляемся? Погодка располагает. Вера молча вышла из машины, закрыв и заперев дверцу, и обе женщины, не сговариваясь, посмотрели в сторону Дорогомиловки — нет, ни одно авто не свернуло в их сторону. Похоже, за Верой пока не следили. Римма неспешно двинулась в глубь ближайшего двора, Вера последовала туда же, вскоре поровнявшись с детективом. — Виктор не может пока с вами встречаться и даже звонить вам, — с места в карьер начала Римма. — Его подозревают не только в налете на «Промбанк», но и в убийстве Грушина. — Она искоса взглянула на свою молчаливую спутницу. Лицо Веры было непроницаемо. — Виктора видели, как он выходил из вашего подъезда. К счастью, не в тот вечер, а двумя днями раньше. А вас, Вера, подозревают в преступных связях с ним. Римма оказалась информированной чрезвычайно хорошо, и её следовало бы расспросить более подробно по существу создавшейся драматической ситуации, но с губ Веры слетел совсем другой вопрос: — А кем вы доводитесь Вите? Детектив призадумалась и ответила очень осторожно: — Мы с ним просто хорошие знакомые. «Она спит с ним», — обожгла догадка Веру, и она с трудом удержалась от слез. Вот тебе и «Единственная»! Вот тебе и «Женщина, данная Судьбой»! И, почти не скрывая раздражения, следователь задала следующий вопрос: — И давно? Давно вы с ним «просто хорошие знакомые»? — Успокойтесь ради Бога, — очень мягко сказала Римма. — У нас с Витей совсем не такие отношения, на которые вы намекаете. Он любит только вас. Любит до безумия. Вера промолчала, пытаясь взять себя в руки: как бы то ни было, распускаться сейчас нельзя. Тут из-за забора, окружавшего детскую площадку во дворе, перелетел небольшой мячик. Вера подхватила его и сильным броском вернула назад. — Если вы хотите увидеться с Виктором, я думаю, это можно устроить. Позвоните мне, когда будете свободны. — Римма протянула собеседнице визитную карточку. Та мельком взглянула на нее. — Благодарю вас, но у меня уже такая есть. — Потом, сделав несколько шагов, она спросила: — Скажите, а кто выдвигает все эти подозрения против Виктора и меня? Уж не подполковник ли Фролов? — Он самый. — Ну что ж, спасибо за все. Я буду бесконечно благодарна вам, если вы и далее станете держать меня в курсе дела. Похоже, у вас есть очень компетентный и, наверно, очень надежный источник информации. Они уже вернулись к Вериной «восьмерке». — И я хотела попросить вас о том же. Мне не мешало бы знать, какая и от кого исходит опасность для вас и для Вити. Тогда я смогла бы принять надлежащие меры. А вы ведь, конечно, знаете многое из того, чего не знаю я. Вера задумчиво покачала головой. — Ничего существенного в этом роде мне неизвестно. Женщины расстались довольно сдержанно.

Римма

«Видимо, эта Римма каким-то образом влияет на Витю, просто так от неё не избавиться. Что ж, надо все продавать и уезжать с Витей за границу — наверно, это единственное решение всех проблем». И Вера завела свою «восьмерку». «Эта девка обо всем догадалась и не хочет быть одним из углов треугольника, — размышляла Римма по пути к кинотеатру „Планета“. — Витя у меня в руках, но прокуроршу обломать будет очень трудно, если вообще возможно. Ну да ладно, что-нибудь придумаем». Бывшее учреждение культуры оказалось окружено милицейским кордоном, за которым на порядочном расстоянии расположилась тысяча-другая зевак. Римма стала обходить кольцо из ментовских спин, высматривая, где может находиться Борис. Тут она приметила ещё один кусок земли, окруженный людьми в погонах. На небольшом пятачке находилось четыре автобуса, и рядом с одним из них стоял, покуривая, майор Скоков. — Боря! — Женщина помахала ему рукой. Скоков, пройдя сквозь окружение, подошел к ней. Вид у него был усталый и унылый. — Что тут происходит? — Есть такой придурок, по прозвищу Федос. Вор в законе, говорят, — что очень странно: такой фигней только отморозки, а не авторитетные блатари занимаются. Короче, он каким-то образом запер в кинотеатре несколько сотен людей, которые об этом, по-видимому, и не подозревают. Потом позвонил в гу-вэ-дэ, объявил, что кинотеатр заминирован, и потребовал два лимона зеленью. Иначе, понятное дело, всех взорвет к чертовой матери. Показательный взрыв, по соседству, он только что уже произвел. — Скоков выкинул окурок и сплюнул. — А где он сейчас находится, этот ваш Федос? — Считается, что вон в том строящемся доме, окруженном забором, о чем он вроде бы даже сам сообщил. Один из наших видел в бинокль, что на четвертом этаже в левом крайнем окне какой-то человек действительно мелькнул. — А дом этот оцепили? — Нет. Начальство боится раздражать бандита — вдруг и вправду нажмет кнопку на пульте. Тем более он все равно выйдет оттуда за своими баксами, которые ему подадут в машине с шофером. Вот сервис для этих урок, а? — И вы так просто его отпустите? — На авто с зеленью будет, конечно, радиомаячок, а сейчас по всем возможным путям отхода рассредотачиваются снайперы. Все выезды из Матвеевки уже перекрыты. Но вообще-то начальство склоняется к тому, что надо дать бандюге уйти подальше, поскольку неизвестна максимальная дистанция, с которой он может привести в действие мину или что там у него есть. — Значит, массовых жертв не ожидается? За заложников можно не беспокоиться? — Не скажи. Всякое может случиться. Например, он захочет скрыться где-нибудь поблизости, в Матвеевке, застрелив шофера-заложника. Ясно, что на это как-то среагируют те ребята, которые его будут пасти. Кто-нибудь да пальнет обязательно. А пульт-то все время будет в руках у отморозка. — Борис Скоков повернулся в сторону автобусов — не ищут ли его, но все было спокойно. — А есть вариант, что он все равно подорвет людей в последний момент — когда уже будет с баксами и попробует оторваться. Ведь такая катастрофа наверняка отвлечет на какое-то время внимание лично от него. Кстати, наши спецназовцы считают, что безопаснее шлепнуть бандита как раз в доме. Ведь он сейчас занят в основном наблюдением за кинотеатром и к тому же уверен, что в здании его атаковать не решатся. Федос тоже, конечно, полагает, что его постараются ликвидировать подальше отсюда, и наверняка приготовил какие-то контрмеры. — Понятно, — мрачно произнесла Римма и обернулась в сторону стройки. — Ну, я пошел. Надеюсь, твои знакомые не пострадают вместе с подполковником Фроловым. — Губы Скокова растянулись в ухмылке. — Наш пинкертон тоже оказался среди заложников — видно, охотился в кинотеатре за кем-то. — И Борис, раздвинув милиционеров, направился в сторону четырех автобусов. Последняя реплика Скокова как будто выключила сознание Риммы. Она буквально перестала что-либо соображать. Обычно ей в считанные мгновения удавалось принять единственно правильные решения практически в любой ситуации, иногда казавшейся совершенно безнадежной. Но сейчас её мозг словно окаменел, мыслительный процесс заколодился. Ясным казалось одно: Фролов выследил Витю, и, как только опасность взрыва исчезнет, её друг будет тут же арестован.