Евгений Сухов - Из шпаны – в паханы
Кажется, она хотела сказать что-то еще, но голос женщины стал глуше, а в итоге пропал и вовсе. Андрей кинулся к матери и опоздал. Она растворилась в воздухе. Слезы навернулись на глаза мальчика. В полной растерянности он обернулся к отцу и с удивлением отметил, что того тоже не было. Из густого, словно молоко, тумана выплыла приземистая фигура дяди Миши. Лицо Гроссовского было невероятно печальным. Слезы катились из глаз Андрея уже безостановочно.
– Я видел маму, дядь Миш.
– Я знаю. Мы с ней тоже поговорили.
– Да? И о чем? Что она тебе сказала?
– Она сказала, что ищет тебя. И обязательно найдет. Тогда, когда тебе это будет нужно.
– Но мне нужно сейчас! – Андрею казалось, что он кричит, но самом деле его голос звучало глухо и сдавленно. Так, будто бы кто-то стиснул его горло крепкой рукой. – Сейчас! Неужели она этого не понимает? И она, и отец...
– Нет, не нужно, – грустно покачал головой дядя Миша. – Сейчас тебе нужно совсем другое, Андрюша.
– Ты-то откуда знаешь? Откуда вы все знаете, что мне нужно?..
Мальчика буквально подбросило на кровати. Он проснулся и сел. Сердце бешено колотилось. За окном уже забрезжили первые рассветные лучи.
Что значил этот сон? Мама и папа решили быть вместе... Но это же здорово! Тогда что так сильно взволновало Андрея? Он не мог этого понять. Но сон явно показался ему дурным предзнаменованием. Его и в прошлом, особенно в те годы, что Андрей провел в приюте, частенько мучили кошмары. Но таких ярких и таких четких еще не было никогда. Сон был похож на реальность.
Андрей поднялся с кровати и осторожно прошмыгнул в соседнюю комнату. Гроссовский спал на узком низеньком диванчике в метре от входной двери. Будить его не хотелось. Андрей верил, что он и сам способен справиться со своими кошмарами. Настенные часы показывали начало восьмого. До встречи с отцом, если верить словам Камаева, оставалось совсем ничего. Впрочем, у мальчика и не было никаких оснований не верить словам чекиста.
С твердым намерением при встрече спросить у отца о судьбе мамы Андрей вернулся в кровать. Лег, заложив руки за голову. Спать он уже не собирался.
За окном, как и вчера, пошел снег. Гонимые порывами ветра, крупные белые хлопья бились о стекло, оставляя на нем мокрые пятнышки. Андрей, словно завороженный, наблюдал эту картинку и старался ни о чем не думать. Ни о плохом, ни о хорошем...
* * *Москва. Улица Огудалова
Резо слышал, как в комнату вошел тот же самый чекист, что доставил его сюда с Хитровки вчера вечером, но обернулся не сразу. Еще несколько секунд он сосредоточенно наблюдал за тем, как крупные хлопья снега плавно опускаются на стекло по ту сторону окна.
– Пора, – окликнул его чекист. – Или ты уже не горишь желанием встретиться со своим сыном, Зурабишвили? Так я могу передать товарищу Камаеву...
– Не нужно ничего передавать, – оборвал собеседника Резо. – Я готов ехать.
Он подхватил со спинки стула пальто и облачился в него. Шапку взял в руки, но одевать не стал.
– Облава в «Сангрии», как я понял, уже завершена?
– Завершена.
– И, надо полагать, успешно?
– Более чем, – чекист продемонстрировал в улыбке ровные белые зубы.
Резо кивнул. Уточнять, чем закончилась облава и каковы жертвы с той и другой стороны, он посчитал излишним. Все было понятно и так. Еще вчера ему ясно дали понять: сын только в обмен на жизнь Рекрута. И сейчас ему предлагали ехать навстречу с Андреем. Это могло означать только одно. К настоящему моменту его кровного брата уже не было в живых...
Понятие кровного братства как для Резо, так и для Рекрута не было всего лишь пустым звуком. Они «обменялись кровью» еще в интернате. Когда им обоим было по двенадцать. Предложение исходило от Резо.
– И как это должно выглядеть? – с интересом спросил Рекрут. – На практике?
– А ты не знаешь?
– Нет. Я никогда еще ни с кем не обменивался кровью.
– Я тоже. Но один раз мне пришлось наблюдать за этим несложным ритуалом, – Резо задрал рубашку и осторожно выудил из-за пояса большой кухонный нож. – Надрез лучше всего сделать на руке. Вот в этой ложбинке между большим и указательным пальцем. Видишь?
– Вижу, – идея, похоже, вдохновила Рекрута. – И что дальше?
У Бармаша по-прежнему было много приятелей из числа интернатовских ребят, он все так же пользовался всеобщим уважением, но назвать своим настоящим другом он мог только одного человека. Резо Зурабишвили. Человек, с которым он за истекшие два года с момента их первого знакомства провел плечом к плечу не одну жестокую схватку. Сергей знал, что может безоговорочно доверять Резо. И знал, что в случае необходимости, он сам отдаст за него жизнь.
– Я делаю надрез. И точно такой же надрез делаешь ты, – продолжал объяснять Резо. – Потом мы прижимаем раны друг к другу и меняемся кровью.
– И все? Вот так просто?
– Это не просто, – возразил грузин. – Пойми, Рекрут, вопрос не в том, что ты делаешь при этом, а в том, что ты чувствуешь. Кровное братство – священные узы, и если ты не готов?..
– Да нет, я готов, готов. Взрезай!
Их глаза встретились. Резо поднес острие ножа к ложбинке между пальцами и слегка надавил на рукоятку. На смуглой коже выступила алая капелька крови. Было больно, но грузин даже не поморщился.
– Теперь ты, – он передал нож Рекруту.
Бармаш сделал себе надрез иначе. Он не стал прокалывать кожу, а просто полосонул по ней лезвием. Резо сжал себе кисть другой рукой, чтобы кровь шла интенсивнее.
– Давай руку.
Мальчишки прижали раны друг к другу. Капли крови Резо смешались с каплями крови Рекрута, и из места соприкосновения двух рук на пол упала уже одна большая кровавая капля.
– И что теперь? – спросил Рекрут. – Нужно что-то говорить? Да?
– Да, нужно. Повторяй за мной. Я, Резо Зурабишвили...
– Я, Сергей Бармаш...
– Клянусь всегда и во всем...
– Клянусь всегда и во всем...
– Следовать за своим кровным братом...
– Следовать за своим кровным братом...
– Его беда – моя беда, его боль – моя боль, его жизнь – моя жизнь...
– Его беда – моя беда, его боль – моя боль, его жизнь – моя жизнь...
– Если я когда-нибудь нарушу эту клятву или пойду против своего кровного брата, пусть меня покарает рука Всевышнего!
– Если я когда-нибудь нарушу эту клятву или пойду против своего кровного брата, пусть меня покарает рука Всевышнего!
Резо улыбнулся.
– Теперь мы с тобой кровные братья, Рекрут.
Он не стал говорить другу о том, что текст клятвы придумал сам всего пару секунд назад. Зачем? Рекруту ритуал понравился. Это было видно. Он сиял, как пятиалтынный.
– И это все?
– Все. Главное, помни о клятве.
– Добро. Буду помнить.
Они оба рассмеялись и тепло обнялись при этом...
– Автомобиль ждет нас внизу, Резо, – объявил чекист и первым вышел из комнаты. – Спускайся.
Грузин еще раз обвел долгим взглядом помещение, где он провел минувшую бессонную ночь, и последовал за чекистом.
Они вышли на улицу. Второй чекист, в котором Резо узнал вчерашнего рыжебородого возницу, стоял, облокотившись на переднюю дверцу авто. Его напарник неспешно раскурил папиросу.
– Садись, – бросил он, обращаясь к Резо.
Жиган разместился на заднем сиденье.
– Ты глянь на небо, – обратился один чекист к другому, глубоко и смачно затягиваясь. – Как свинцом обложило. Снег будет идти весь день, не переставая.
– Да, – протянул второй. – Завтра сугробы будут – ни пройти ни проехать.
Они не спешили забираться в салон и продолжали топтаться у обочины, когда со стороны Большой Бронной выскочила пролетка и на полном ходу устремилась в направлении черного автомобиля с двумя распахнутыми настежь дверцами. Человек, сидевший в экипаже, поднялся во весь рост, вкинул руку и выстрелил пять раз кряду. Сигарета вывались изо рта чекиста. Он сложился пополам, негромко застонал, а затем рухнул лицом в снег. Его напарник также схлопотал две пули раскрытой грудью. Резо видел, как он отчаянно тянулся пальцами к кобуре, но сил на такой подвиг у сотрудника ЧК не хватило. Кровь пошла горлом, и он замертво упал рядом со своим товарищем.
Пролетка остановилась, и Резо без труда сумел узнать сидящего на козлах Чиграша. Рука жигана была перетянута серой тряпицей выше локтя, но это нисколько не мешало ему уверено править двумя пегими поджарыми лошадками, запряженными в экипаж. Человеком, столь лихо расправившимся с двумя чекистами, оказался Митяй. Он проворно спрыгнул с подножки и, держа «наган» в правой руке, быстро прошел к автомобилю. Резо наблюдал за его приближением через стекло. Бежать было уже бесполезно. Пытаться оказать сопротивление нечем. Впрочем, если бы вчера грузин не отдал чекисту свой «наган», он и в этом случае ничего, наверное, не предпринял бы. Подсознательно Резо готов был к такому повороту событий. Не сегодня, так завтра. Не завтра, так через год. Его бы все равно достали.
«Если я когда-нибудь нарушу эту клятву или пойду против своего кровного брата, пусть меня покарает рука Всевышнего!»
