Иван Максименко - Подводные камни

— Я понимаю. А когда примерно ждать результаты?

— Ну, давать конкретные сроки невозможно, вы ведь сами понимаете, что тут все зависит от обстоятельств. На это может уйти от нескольких дней до нескольких недель. Нужно ведь дождаться удачного момента.

— Но вы можете дать мне гарантии, что выполните заказ? — Вероника продолжала сжимать и скручивать ручки своей сумки, глядя настороженно на владельца ресторана.

— Конечно, — спокойно ответил Генри, — даю вам полные гарантии.

— А как я получу доказательство, что его действительно больше нет?

— Вы с ним постоянно общаетесь?

— Ну, достаточно часто.

— Вы случайно не живете вместе?

— Нет, у него своя отдельная квартира. Он живет в ней сам.

— Он часы или украшения носит?

— Ну, — задумалась молодая женщина, — обычно он носит золотую цепочку, часы, тоже золотые…

— Тогда цепочка или часы послужат доказательством. Если, конечно, они будут на нем. Да и сами менты вполне могут позвонить вам и спросить, когда вы виделись с ним в последний раз. Это подтвердится в любом случае.

— Я понимаю.

— Ладно. Как привезете завтра деньги, я и задействую механизм. Постарайтесь, чтобы никто лишний не узнал, что мы обсуждали в этой комнате. Это в наших общих с вами интересах, — посредник вкрадчиво улыбнулся и, убрав коробку с мобильными телефонами обратно на дно шкафа, направился к двери.

— Конечно, никто не узнает.

— Знал бы я, Вероника, что ко мне придет такая красивая женщина, я бы встретил вас букетом цветов! — воскликнул остроносый господин, пытаясь демонстрировать умение делать изящные комплименты.

— Если бы все мужчины были такими галантными, — покидая комнату следом за сутуловатой фигурой Генри, выдавив из себя принужденную улыбку, ответила вдова.

«Тьфу! На редкость мерзкий мужик, — размышляла Вероника и хмурилась, мчась по шоссе обратно вглубь столицы, — одного взгляда достаточно, чтобы понять, что это за тип. Подумать только, какой пазл сложился: один мерзкий тип поможет мне избавиться от другого такого же мерзкого типа на деньги третьего, который готов исполнить любую прихоть своей любовницы. Хорошо хоть третий не такой противный, как те двое, его-то можно и потерпеть. Трудно живется нам бабам — ждешь каждого следующего мужчину лишь для того, чтобы определить насколько плохим был предыдущий…»

38

«А это что за незнакомый номер? — подумал Родриго, вглядываясь в мерцающий экран сотового телефона, — неужели опять полиция? Шли бы они нах…»

— Алло? — садясь в красный автомобиль, припаркованный рядом со спортивным залом на одной из улиц столицы, пробубнил в трубку конспиратор.

— Здравствуйте, господин Лимнер, меня зовут Эдуард Вейсман, я корреспондент интернет портала «Бульвар — К», — мягко затараторил тонкий молодой мужской голос, — вы не уделите мне пару минут?

— Смотря, какие вопросы будете задавать, — неприветным тоном ответил Лимнер.

— Ряд изданий связывают ваше имя с гибелью бизнесмена Мидаса Калано этим летом. Вы можете как-то прокомментировать эти утверждения?

— А как я должен комментировать нелепые выдумки желтой прессы? — ничуть не смутившись, так как задавали ему этот вопрос не впервые, уверенно произнес Родриго. — Это голословные обвинения и ничего более.

— А вы могли бы на камеру опровергнуть эти обвинения? Мы вышлем съемочную группу и запишем вас. Так вы сразу развеете все сомнения.

— Нет, мне лишнего внимания не надо, ваши коллеги уже и так прославили меня на всю страну… со знаком минус. Никакой съемочной группы мне даром не надо.

— А вы покидали пределы Имагинеры этим летом?

— Нет, никуда я не уезжал, я был весь летний период в Имагинере, — лишенный мужественности, слегка жеманный голос господина Вейсмана начинал потихоньку раздражать убийцу. — Можете пробить базу данных, если не верите.

— Я спрашиваю, потому что одна из газет утверждает, что вы ездили на Азорские острова по поддельным документам.

— У желтых газет безграничная фантазия, так что вообще не удивляюсь. Я отдыхал в Удоли и ни на какие острова не летал, даже не знаю, где они точно находятся. К тому же я не владею телепортацией и законов физики не нарушал, так что я там не мог никак быть.

— Удоли? — переспросил Эдуард, проигнорировав сарказм своего собеседника, и записал название курорта на листке бумаги, — спасибо. СМИ также публикуют снимки, на которых вы изображены в компании Вероники Калано, и твердят, что у вас близкие отношения. Вы можете это подтвердить или опровергнуть?

— У нас с ней дружеские отношения и все. Все остальное — пустые сплетни.

— Вам известно, что госпожа Калано встречается с Михаэлем Остентом, бывшим деловым партнером Мидаса Калано?

— Мне известно не больше чем вам. К тому же я стараюсь не слишком доверять газетчикам, — на голубом глазу ответил Родриго, нетерпеливо барабаня пальцами по рулю. — У нее спрашивайте такие интимные подробности. Я свечку не держал.

— Да, я попробую с ней связаться…

— Простите, вы сказали, что поговорим всего пару минут, мне пора заканчивать, — не стерпел молодой мужчина, оглядываясь по сторонам.

— Да, простите, вот последний вопрос, и я вас оставлю в покое. Вероника Калано ссорилась часто со своим мужем? У них возникали серьезные конфликты? Может она жаловалась вам или вашим общим знакомым на него? Вы не в курсе?

— Я ведь вам уже говорил, что свечку не держал. У любой пары время от времени возникают мелкие стычки, чего тут особенного?

— А перед гибелью Мидаса Калано у них не было стычек?

— Уф! Я ничего особенного не замечал. Надеюсь, я ответил на все ваши вопросы?

— Господин Лимнер, мы могли бы взять у вас и платное интервью, если желаете. На выгодных условиях… вы можете назвать сумму, которая устроила бы вас.

— Спасибо за заманчивое предложение, но я, пожалуй, отвечу отказом. Я вас, к сожалению, сенсационными откровениями обрадовать не смогу. До свидания.

— Как знаете, господин Лимнер. Это все, что… — последняя фраза корреспондента повисла беспомощно в воздухе, так как Родриго бесцеремонно оборвал ее, не пожелав дослушать до конца.

«…Не успеешь от ментов отбиться, как на тебя эти кропатели набрасываются, — хмыкнул убийца и сплюнул на улицу, выезжая на дорогу, — хорошо хоть они меня пока серьезно не подозревают, как тот следователь. Могу представить, какие заголовки они бы начали навешивать: «Молодой столичный жиголо отправил богатого супруга своей любовницы на дно океанское» или «Ревнивый стриптизер утопил мужа-рогоносца». Кажись, я бы и сам смог желтую газетенку выпускать. А ведь кто-нибудь из журналистов действительно возьмет да напишет ради сенсации, что это моих рук дело, при этом он может и не догадываться, что это правда. И что из этого тогда следует? Что если правда по какой-то причине не укладывается в голову, можно легко обойтись и заблуждением, ложью? Мне, впрочем, даже от этого лучше, пусть тешатся ложью, раз она их больше устраивает. Да, человеческая сущность иногда вообще не поддается логике — если человек не хочет или не может принять правду, ему легче успокоить себя ложью, а вот если наоборот, если ложь ему не по нутру, тогда он скорее заменит ее на другую, более удобную ложь, нежели на правду. Вот еще один пример, почему нельзя недооценивать человека. Из-за этого какой-нибудь порядочный человек окажется среди негодяев, и его положительные качества попросту выродятся в их среде. А если плохого человека приставят к хорошим людям, что тогда? Тогда они начнут спорить о том, что хорошо и что плохо и станут постепенно сомневаться в своей правильности. Тогда, может, даже дойдет до того, что кто-то решит заменить добро злом и объявит, что так морально. Найдет этот хитрец себе последователей, распространит среди них свою заразу и все в итоге развалится, как карточный домик. И почему? Потому что они вовремя не оценили самозванца по достоинству. Если ты ошибся в самом начале, наверняка конец тоже не оправдает твоих славных ожиданий…»

Родриго остановился под красным светом светофора и по привычке посмотрел в зеркала заднего вида. Загадочного темно-синего седана, регулярно маячившего за его спиной на протяжении последних недель, сегодня было не заметно, вероятно, потому что его преследователи решили на время прекратить слежку. То ли сотрудники полиции — любовник Вероники был уверен, что это они следуют за ним как тень — выяснили все, что требовалось, рассуждал убийца, то ли пересели в другую машину. Тем не менее, Родриго от этого не становилось легче на душе, даже, наоборот, он стал чувствовать непривычную тяжесть в груди, нагонявшую тревогу своей неопределенностью, словно интуиция, внезапно чем-то потревоженная, хотела предостеречь его от надвигающейся невидимой опасности.