Гэвин Лайл - Венера с пистолетом

– Вы говорите лишнее, – поспешно сказала она.

– Нет. Мы всегда знали, что Гарри знает гораздо больше, чем должен, – я покачал головой, – так что я ничего не выдаю. Ладно, первая картина, о которой я знаю, и с которой вас обманули, была картина Сезанна в Париже.

– Но Анри был в ней уверен, – напустилась на меня Лиз. – У нее была регистрация и все прочее…

– О, да. Только стоила она немного дороже, верно? Я имею в виду, что когда меня избили, вам пришлось ее выкупать. Ну я бы сказал, что Карлос помог обстряпать все это. Он не давал банку никаких инструкций. Он просто нанял в Цюрихе нескольких крутых ребят и поручил им устранить меня. Так он подготовил почву – и получил сто пятьдесят тысяч долларов. Ну, конечно, за вычетом расходов. Но дважды один и тот же трюк повторять нельзя. Если вы и не заподозрите, то может вмешаться Манагуа. Итак, вы переходите ко второй фазе: подсовываете несколько подделок.

– Даже полагая, что вы могли получить подделку помимо Анри и меня, – заметила Лиз осторожно и не слишком тепло, – то Карлос уж точно не знал, как их делать.

– О, конечно. Вот потому, я полагаю, ему нужен был Гарри, не так ли?

Гарри посмотрел на меня.

– Неправда, Берт, – это прозвучало у него как извинение.

Дона Маргарита покосилась на него.

– Пожалуйста, продолжайте, синьор Кемп.

Я жадно глотнул виски.

– Давайте перейдем к делу. Возьмем портрет Кордобы.

– Я не говорила, что это был портрет Кордобы, – поспешно сказала Лиз.

– Нет, кто-то в Манагуа так решил, и это было определено до того, как вы его нашли.

– Но на картине было написано – Кордова. Надпись была не новой.

– Да, но предположим, часть надписи была утрачена, немного сверху или снизу. Что, например, если было написано так:

FRED GONSALEZ A LIEUTENANT OF

FRANCISCO WHATSIT DE CORDOBA[39]

Из двух строчек, – я нарисовал в воздухе, – они просто сняли верхнюю. Я полагаю, вы не стали проверять эрозию картины, не так ли? Ведь это ничего не сказало бы о ее возрасте.

Элизабет оценила идею и нахмурилась.

– Я полагаю… Так могло случиться. Мне приходилось работать очень быстро, слишком быстро.

– Конечно, совершая так много тайных сделок и имея под боком меня. Это была превосходная ситуация для проталкивания подделок. Думаю, что у Анри подобная ситуация была с Ван Гогом. Даже я знаю, что вы делали рентгеновский анализ этой картины. В то же время Гарри мог найти старую копию Ван Гога, достаточно старую, договориться с типом из Гааги – и все.

Гарри вежливо остановил меня:

– Берт, если ты будешь продолжать в том же духе, я должен буду предъявить тебе иск на миллион долларов.

– Лучше сначала одолжи его мне. Брось, Гарри.

Лиз задумчиво протянула:

– Это ловко, даже слишком ловко, чтобы поверить. Только представьте, что я не порекомендовала Кордобу, а Анри не наткнулся бы на Ван Гога, или не поверил бы в него? Что тогда?

– Тогда ничего. Не могло появиться еще полдюжины подделок и ложных атрибутов, которые бы они сумели подобрать. Но вы оба ошиблись. И это было нетрудно подстроить. Вы бы все равно попались в другую ловушку, придуманную ими, понимаете? Как карабин Наполеона. Я имею в виду, что они не могли отнести это к… – я посмотрел на донну Маргариту. – Как долго вы планировали все это?

– Почти пять лет.

– Видите? У них было достаточно времени, чтобы Гарри подобрал хорошие подделки и договорился с людьми, подобными Фаджи.

– Пуссен? – неожиданно спросила Лиз.

– Нет, это было гениально. Я полагаю, что ты получила квитанции с его пометками на ней. Все это можно использовать в суде.

– Но, предположим, мы бы еще раз все это взвесили, Анри решил бы сделать в Цюрихе рентген…

– Он собирался.

– Ну, и что потом?

– Тогда его должны были убить. И убили.

Донна Маргарита застыла в недоумении и посмотрела на Гарри. Я сказал:

– Нет, не Гарри. Гарри с убийством не свяжется. Он мог знать об этом, но он не причастен. Это был Карлос. Я имею в виду, он знал о нашей поездке в Цюрих. Я звонил ему до отъезда. Потом Анри звонил из Цюриха, чтобы сказать, где он остановился. У Карлоса было почти десять часов, чтобы добраться туда самолетом и убить Анри прежде, чем я его нашел. Он мог это сделать.

Лиз открыла рот, но я поспешно ее перебил.

– Дай мне сказать, милая. Верь мне. – Я оглянулся на донну Маргариту. – Но вы об этом знаете. Вы должны были знать, если он уехал в ту ночь.

Она нахмурилась, сосредоточенно моргая. Затем, после долгой паузы, медленно сказала:

– Он мог это сделать… Я долго его не видела, не видела и на следующее утро.

Я хотел глубоко вздохнуть, но вместо этого сделал большой глоток виски. Теперь мы были спасены, донна Маргарита была на нашей стороне.

– Итак, мы подходим к главному, к «Венере». Насколько я подсчитал, со всех предыдущих сделок получилась прибыль примерно в полмиллиона долларов, или около этого. За вычетом оплаты тому типу в Гааге и Фаджи. Но это совсем другое дело. Если венгры готовы продать ее за два миллиона, как работу Тициана, а вы можете перепродать за три – как Джорджоне.

– Это действительно так? – опешила Лиз.

– Конечно. Вероятно, венгры даже не знали, что картину используют для перепродажи. Они просто рады отделаться от нее за два миллиона в иностранной валюте. Все это чепуха – о контрабандном вывозе, охране и так далее. Скорее всего она была ввезена сюда вполне законно. Единственное, венграм еще не заплатили, поэтому охрана могла быть вполне реальной.

Элизабет просто осела в кресле и расхохоталась.

Гарри перестал делать виноватый вид.

– А что здесь, черт возьми, смешного?

Я усмехнулся.

– Это действительно Джорджоне, понимаешь? Мы с Лиз прошлой ночью изменили свое мнение о картине. Конечно, для вас это ничего не меняет, вы так и так получили бы свой миллион. Вам только нужно было, чтобы кто-нибудь удостоверил картину, как произведение Джорджоне. И это нас едва не погубило, понимаешь? Карлос думал, что Лиз будет отстаивать свою точку зрения про авторство Тициана. Поэтому он приготовил хорошенькую уединенную квартирку, где все было готово для маленького парного самоубийства.

Лиз снова наступала.

– Но, предположим, я подтверждаю авторство картины прошлой ночью, или хотя бы говорю, что это сделаю?

– Тогда ничего. Вокруг радостные улыбки и мы получаем билет первого класса домой.

– Но… а если мы мертвы, как заставить Манагуа принять эту картину за Джорджоне? Он что, собирался пытать нас, чтобы мы подписали сертификат?

– Не думаю. Но разве не прекрасное совпадение? Я имею в виду, что когда вы получаете выгодное предложение на действительно великую картину, а собственного эксперта нет, то – сюрприз из сюрпризов – оказывается, что вы остановились в одном отеле со всемирно известным экспертом Гарри Барроузом. В Манагуа наверняка о нем наслышаны. Итак, пусть он и подпишет сертификат. Черт, Гарри, вы должны были остановить все это.

Элизабет взглянула на него и заявила:

– Вы подлец, Гарри.

Он встал.

– Берт, с меня хватит ваших росказней. Донна Маргарита, теперь я могу откланяться?

Ее глаза метали темное пламя.

– Нет. Если вы и вправду замешены во всем этом, тогда оставайтесь и слушайте. Вы крадете мои деньги и портите мою политическую карьеру. Сядьте. Сядьте!

Он не столько сел, сколько был сбит с ног. Так или иначе, он остался.

Я примирительно заметил:

– Ладно, все не так страшно. Я имею в виду, коллекция почти в порядке. Что касается «Венеры», то это подлинный Джорджоне. Кордова вполне мог быть Кордовой, только Гарри знает это наверняка, а он не заговорит. Все что вам надо, это прекратить анализы картины Ван Гога. Это будет нетрудно. А мы с Лиз тоже не станем болтать, все, чего мы хотим – это выйти из дела.

Теперь все смотрели на меня. Я продолжил:

– Я так понимаю, вы ждете объяснений по поводу Карлоса, верно?

Донна Маргарита осторожно спросила:

– Вы не хотите идти в полицию?

Я пожал плечами.

– Он собирался убить меня; я убил его. Да, я готов дать делу ход, если только все нюансы с коллекцией будут улажены. Но ведь Гарри в этом большой специалист.

– Берт, ты располагаешь фактами, чтобы доказать все это? – спросил Гарри.

– Об этом типе – практически все.

Он снова повеселел, вернулись его бесконечная вежливость и вкрадчивость.

– Берт, если ты в самом деле убил человека, я ничего не могу поделать.

Я прогнулся на стуле и сунул правую руку в боковой карман, так небрежно, как только мог.

– Ну, а теперь Гарри, я скажу тебе главное. Я хочу вступить в твой бизнес. Я имею в виду искусство. Ты можешь стать моим первым клиентом. Я хочу продать тебе Джорджоне.

Больше он виновато не улыбался. На улыбку не осталось и намека. Спустя какое-то время он хрипло выдавил:

– Ты никогда не вывезешь ее из страны.

– Я это делал и раньше. Может, мне понадобится немного больше времени, но если я ее не вывезу, тогда видит Бог, я отправлю ее в плавание по проклятому голубому Дунаю.