Валерий Карышев - Капкан для киллера – 1

Солоник пожал плечами.

– Я его не знаю и никаких дел с ним не имел. Какой смысл мне конфликтовать с ними?

– Вот и я думаю, что никакого... – Серенький убрал газету в атташе-кейс. – Может быть, греки и правы в том, что их ликвидировали свои же. Наверное, что-то не поделили.

– Все может быть, – вздохнул Македонский.

– Ну всего вам хорошего, Александр Сергеевич, – произнес Куратор и протянул руку для прощания.

Беседа с Валерием Горчаковым проходила в Лагонисе, на вилле Солоника. По мнению хозяина виллы, роскошная обстановка должна была поразить воображение охранника кафе, еще недавно ночевавшего на скамейках в парке. Сумма, которую Саша намеревался предложить за исполнение роли своего дублера, должна была быстро склонить его к положительному ответу.

Македонский был краток и предельно конкретен: он человек серьезный и занятой, в силу различных обстоятельств вынужден бывать не всегда там, где хочется, и общаться с теми людьми, которых и видеть-то неприятно. Времени на личную жизнь практически не остается, а потому неплохо бы раздвоиться, что ли. Вот если бы он, Горчаков, согласился на какое-то время сыграть его, Сашу... Ну, вроде того, как актеры играют других людей.

– Говорят, двойники были и у Гитлера, и у Мао Цзэдуна, и у Ким Ир Сена, – с веселым смехом закончил свои объяснения Солоник. – Завидую им: не надо выслушивать неумных славословий, комплименты, не надо согласно кивать в ответ на очевидные глупости. Плюс куча свободного времени, которое можно потратить с куда большей пользой.

Валера не отвечал, опустив голову, и Саша не смог прочитать в его взгляде озабоченность и настороженность.

А Солоник продолжал:

– Внешне мы очень похожи. Правда, ты чуть полней, но думаю, диета, бассейн и тренажерный зал быстро приведут тебя в норму. Короче, у меня конкретное предложение: будь моим дублером.

– Как долго? – спросил Валера, прикидывая, сколько ему могут предложить за такую работу: больше пятисот долларов или все-таки меньше.

– Ну, где-то с полгода, может быть, и больше. За все про все – пять тысяч долларов.

– Сколько?! – воскликнул Горчаков, опасаясь, что он ослышался.

– Пять тысяч долларов в месяц, – спокойно повторил Солоник. – Кроме того, переедешь ко мне, будешь жить на всем готовом. Правда, иногда будешь ездить туда, куда я скажу, и делать то, что я скажу. Несложная работа – правда?

Валера промолчал, и Саша понял, что тот колеблется. Достав из внутреннего кармана пачку стодолларовых купюр, перевязанную аптекарской резинкой, Македонский выложил ее перед собеседником.

– Правда, придется поработать. Сделаем тебе небольшую пластическую операцию, обучим двигаться и разговаривать так, как я, подготовим тебе документы. Смотри, тут – три штуки. Это – задаток. Итак, твое слово?

Горчаков молчал. Предложение стать дублером выглядело чрезвычайно заманчиво. Пять тысяч долларов в месяц были в Валерином понимании огромной, фантастической суммой. Но очевидным являлось и другое: «бизнесмен Саша» никак не походил на человека, готового выбрасывать деньги на ветер. То, что эти деньги надо будет как-то отрабатывать, а не просто ездить, куда укажут, и говорить, что укажут. Все это не вызывало сомнений.

Солоник аккуратно придвинул купюры ближе к собеседнику.

– Так что?

– Я согласен, – тихо произнес тот. – Но ведь потом я смогу вернуть первоначальную внешность?

Пластическая операция, изменение внешности пусть даже на короткий срок – вопрос более философский, нежели медицинский и косметический. Люди, решившись на это, мало задумываются о сути проблемы.

Отказаться от собственного лица – то же самое, что отказаться от собственного «я». Ни к чему иному человек не привыкает так сильно, как к себе самому, потому что никого так сильно не любит, как самого себя.

Тем не менее Горчаков согласился. Во-первых, странный московский «бизнесмен» заверил, что изменения лица не станут необратимыми, что со временем все можно будет восстановить; во-вторых, сумма пять штук долларов в месяц показалась недавнему постояльцу дешевых пирейских ночлежек воистину фантастической. Он за свою жизнь никогда не держал в руках таких денег.

Видимо, Саша уже все заранее продумал. У него был на примете косметолог-визажист. Господин Тодор Минчев, выходец из Софии, осел в Афинах еще в конце восьмидесятых. В свое время этот человек окончил медицинский институт, отлично разбирался в косметологии, десять лет проработал ведущим художником-гримером в Болгарском национальном театре и даже неплохо говорил по-русски. Короче говоря, ничего лучшего тут, в Греции, подыскать было нельзя.

Спустя несколько дней после беседы на вилле белый джип «Тойота» остановился у дома господина Минчева, и два человека, похожих друг на друга, вышли из машины.

Господин Минчев – низенький, плюгавенький старичок с обширными залысинами и брюшком, что делало его похожим на героя французских кинокомедий де Фюнеса, – судя по всему, был уже в курсе. Провел на кухню, угостил кофе и, поставив перед гостями пепельницу, долго и внимательно всматривался сначала в Солоника, а затем – в Горчакова.

– Ну, это не самое сложное, что я могу сделать, – не без затаенной гордости произнес он. – Вы действительно довольно похожи. Потребуется, конечно, небольшая коррекция. – Минчев подошел к Македонскому, с профессиональной непринужденностью провел пальцем по его подбородку, крыльям носа, ушам. Затем то же самое проделал с Горчаковым. – Думаю, больше двух сеансов не потребуется. Я только одного не могу понять – кто на кого должен быть похож?

– Он – на меня, – пояснил Солоник.

Визажист поднялся, вновь подошел к Валере и, взяв того за подбородок цепкими пальцами, повернул его лицо в профиль, на свет. Затем то же самое проделал и с Македонским.

– Очертание носа, подбородок, надбровные дуги почти что совпадают. А то, что не похоже, сгладит силикон. Волосяной покров также похож. Правда, у вас, – Минчев провел рукой по шевелюре Валеры, – волосы чуть светлей, да и прическа другая. Но это не страшно, у меня есть парикмахерский инструмент и соответствующий краситель.

– Когда приступим? – поинтересовался Саша, следя за движениями хозяина.

– Да хоть сейчас. Первый сеанс не займет много времени – часа три, не больше.

Спустя несколько минут они уже находились в небольшом кабинете, пропахшем лекарствами, химикатами, в частности карболкой. Зеркала в человеческий рост отражали стеклянные шкафчики с препаратами и инструментами.

– В прошлый раз я просил вас захватить с собой свои фотографии, – напомнил визажист Солонику.

Тот с готовностью протянул пачку снимков.

Минчев прикрепил фотоснимки к специальному стенду, усадил Горчакова под перекрестным светом двух мощных галогенных ламп и очень долго – наверное, минут десять – всматривался в потеющее от жары лицо Валеры. Время от времени он переводил взгляд на фотографии.

– Не напрягайте мышцы лица, – произнес хозяин кабинета сквозь зубы. – Не зажимайте рот, не морщите лоб. Откиньтесь на спинку стула, расслабьтесь, держитесь естественней.

Взяв маркер, визажист быстрыми движениями раскрасил лицо Валеры в четыре цвета. Затем полез в ящик гримерного стола и достал растрепанную книгу, раскрыл ее посередине.

Стоявший рядом Солоник обратил внимание на иллюстрации – несколько рисунков человеческих черепов, чьи-то лица с отмеченными разными цветами частями: щеки, лоб, нос, подбородок, шея...

В руках гримера вновь оказался маркер, которым он нанес на лицо клиента что-то вроде боевого папуасского рисунка. Еще несколько минут прошли в томительном созерцании лица Валеры под перекрестным светом двух ламп.

– Нет, что-то не то, – пробормотал Минчев и вытер мокрой губкой следы маркера. Промокнув лицо Горчакова салфеткой, вновь принялся за раскраску: теперь лицо клиента, раскрашенное в несколько ярких цветов, напоминало географическую карту.

Саша внимательно следил за работой кудесника-косметолога. А тот теребил щеки будущего двойника, вставлял в ноздри толстые ватные тампоны и тут же вынимал их. Бросив взгляд на фотоснимки Солоника, повторял все сначала.

Видимо, теперь он уже точно знал, как сделать клиента целиком и полностью похожим на Македонского.

На столе появилась упаковка одноразовых шприцов и какие-то коробочки, на которых кроваво-красным цветом августовского заката было выведено: «silicon». Четыре грамма силикона Минчев запустил Валере под кожу на подбородке. Пять граммов крохотными порциями – в кожу над верхней губой. По три грамма – в щеки. По два грамма – в область надбровных дуг. Затем сразу же сделал массаж.

Через каждые десять-пятнадцать минут Горчакову приходилось держать лицо над ванночкой с кипящей водой, желтой от неведомых лекарственных трав. Минчев явно пребывал в приподнятом настроении, прямо-таки летал по своей комнатке-гримерной, постепенно входя в профессиональный раж. Он напоминал средневекового доктора Фауста, чернокнижника и алхимика, создающего в пробирке гомункулуса.