Петля для сыщика - Алексей Макеев
— Что ж, вполне может быть, — хмуро отозвался Лев Иванович. — Так о чем же конкретно вы договорились?
— Я буду приезжать в центр к половине девятого утра и весь день буду проводить в беседе с Альбиной Аркадьевной, медитировать, плавать в бассейне, гулять по парку и общаться с другими клиентами, которые проживают сейчас в центре. Это должно, по словам Петрыкиной, отвлечь меня от дурных мыслей, а новые знакомства помогут стать уверенней в себе и отказаться от привычки находить утешение в алкоголе. Альбина Аркадьевна обещала заняться со мной психоанализом и научить не зацикливаться на личных проблемах. Кстати, ее очень интересовали подробности моих отношений с мужем и как бы он отнесся, если бы узнал, что у меня есть любовник.
— Она что, прямо так и спрашивала? — приподнял брови Крячко.
— Ну, не совсем напрямую спрашивала, но задавала такие наводящие вопросы, что мне было понятно, куда она клонит, — пояснила Юлия Владимировна.
— А что ее еще интересовало? — задал свой вопрос Лев Иванович.
— Подробности моей интимной жизни с мужем, были ли у меня в роду сумасшедшие, какие у меня проблемы со здоровьем, сколько я и муж тратим денег в месяц, как распределяется бюджет…
— А это ей зачем знать? — удивился Виталий. — И она что же, так напрямую и спрашивала?
— Нет же, не напрямую. Это я просто сразу поясняю тематику вопросов. А сами вопросы, конечно же, задавались издалека, намеками и таким образом, чтобы вызвать меня на откровения, на жалобы или чтобы я еще каким-то образом выдала ей нужную для нее информацию.
— Она, брат Виталий, психолог, — заметил полицейскому Станислав. — И надо понимать все тонкости сей профессии. Вот хорошие оперативники — это тоже своего рода психологи, они редко спросят подозреваемого в преступлении напрямую, мол, ты это совершил или не ты. Хороший опер будет таким образом задавать вопросы, чтобы заставить подозреваемого невольно выдать себя и сказать то, что от него хотят услышать. Так и тут.
— Ну, ты прямо целую лекцию парню прочел, — рассмеялся Гуров.
— Но ведь так оно и есть, разве я не прав?
— Прав, прав. А знать Петрыкиной о том, как тратятся деньги в семье и как происходит распределение финансов между мужем и женой, нужно было обязательно, — обратился Лев Иванович к Виталию. — Ведь если с Юлии Владимировны, а вернее, с Виолетты Сергеевой нельзя содрать побольше денег так, чтобы муж об этом не узнал, то какой от нее прок, от такой клиентки? Ее шантажировать-то невыгодно. Если муж контролирует бюджет, то может заметить, как деньги утекают из дома, и насторожиться. А раньше времени ему знать об этом никак нельзя. Правильно я говорю, Юлия Владимировна?
— Правильно, — согласилась Герасимова. — А вот если у нас с мужем размолвки и доходы пополам, то ему все равно, что я сделаю со своей частью богатств. Лишь бы его деньги были в сохранности. Когда же я все свои средства потрачу на так называемое лечение в психологическом центре, вот тогда меня можно смело начинать шантажировать. Я испугаюсь и начну тянуть из общей семейной заначки и платить шантажистам за молчание.
Юлия Владимировна разволновалась, и голос ее от волнения даже охрип. Она глотнула кофе из чашки и продолжила:
— Своих денег, чтобы жить на широкую ногу, как я привыкла, у меня уже не будет, разводиться с мужем мне не выгодно, вот я и начну придумывать, как и где достать денег. Ну, а если решу покончить с собой, так и что? Никому от этого ни холодно, ни жарко — найдут себе новую жертву. Вон у них как рекрутинг налажен. Не успел Сапрыкин со мной как следует познакомиться, а уже предложил встретиться с Петрыкиной. Соловьем пел мне, какой она замечательный специалист.
— Кажется, я понял. Если с жертвы уже ничего нельзя вытянуть, то самый лучший выход для шантажиста — это если его жертва покончит с собой, — рассудил Виталий. — К этому финалу, похоже, все и ведется с самого начала. Мертвый человек не расскажет, кому он отдал свои деньги, а то, что он покончил с собой сам, не является поводом для глобального расследования. Мало ли почему он вдруг решил уйти из жизни.
— К тому и задавались Юлии Владимировне вопросы о психическом и физическом здоровье ее, ее предков и родных. Чтобы, в случае чего, сказать, что вот, мол, обращалась женщина к психологу не просто так, а были у нее проблемы личного характера, да еще и генетика подвела, — подвел итог Крячко.
— Все это хорошо, — прервал их разглагольствования Лев Иванович. Он все это время сидел задумавшись и, казалось, не слышал, о чем разговаривали в комнате. — Версия о том, что «уверенные в себе» занимаются шантажом своих наиболее психологически уязвимых богатых клиенток, в целом подтвердилась. Но только что толку в этих наших рассуждениях? Нам нужны веские доказательства, а их у нас пока что нет. Ждать, пока они начнут проверять Юлию Владимировну на предмет достоверности ее слов, мы можем бесконечно. Да и где она возьмет столько денег, чтобы одаривать Петрыкину за свое, так сказать, духовное и физическое излечение? Нужно как-то подтолкнуть наших аферистов и убийц к действиям.
— У тебя есть идея? — спросил Станислав.
— Пока нет. Но я так думаю, что утром она у меня будет, — ответил Лев Иванович.
Он встал, надел пиджак, который снял, когда садился пить кофе, подошел к окну и выглянул во двор.
25
И тут в дверь, а вернее в домофон, позвонили. Все замерли. Гуров быстро отошел от окна и сказал, обращаясь к Юлии Владимировне:
— Подойдите и узнайте, кто это.
Герасимова глубоко вздохнула и решительным шагом прошла по коридору к входной двери, взяла трубку домофона и некоторое время слушала. Закрыв трубку рукой, быстро сказала стоящему у нее за спиной Льву Ивановичу:
— Доставка цветов от «Цветы для Анжелики».
— Впускайте, — решительно кивнул Гуров.
Герасимова чуть помедлила, затем нажала кнопку и открыла дверь подъезда.
— Виталий, ты ближе. Посмотри, во дворе стоит машина доставки от магазина цветов? — попросил Крячко.
— Нет, — практически сразу ответил молодой полицейский.
— Кажется, началось, — Лев Иванович посмотрел на Станислава. — Сделаем так. Ты сейчас спускаешься по лестнице и садишься в машину. Я тебе позвоню, когда так называемый посыльный выйдет из подъезда. Проследишь за ним.
Крячко без лишних вопросов вышел в подъезд и сразу же стал спускаться.
— Виталий, встанешь за дверью и будешь слушать. В случае, если кто-то
