Андрей Житков - Риелтор
— Всегда, — кивнул Вадим.
— Ну вот, правила соблюдаете, а законы — нет, сказал тот, трогая машину с места.
— В чем меня подозревают? — спросил Вадим.
— В мошенничестве в особо крупных размерах, просто сказал толстый. — Выяснились некоторые обстоятельства насчет вашего банковского кредита…
Толстый, видимо, ждал, что Вадим станет интересоваться этими самым обстоятельствами, но Вадим замолчал.
— Вы поосторожней на ухабах — у меня стойки завалены, — предупредил толстого Вадим.
— Да, действительно, жестковато идет, — согласился толстый. — Что же вы, такой богатый человек, а машину в порядок привести не можете?
— Некогда. Все, кому не лень, отвлекают на всякую ерунду… — Вадим наблюдал за идущим впереди служебным «жигулем». — На Садовом сейчас точно пробка.
— Знаю, — кивнул толстый. — Не волнуйтесь, доедем. Мы, в отличие от вас, никуда не торопимся. В нашем деле торопиться нельзя.
— А по-моему, со мной вы как раз поторопились, — сказал Вадим. — То, что у меня счет где-то там за границей, вовсе не означает, что я мошенник и собирался «кинуть» банк. Счет могли создать за меня, чтобы таким образом меня подставить…
Толстый, не ожидавший такого поворота разговора, замешкался с ответом.
— Вы бы сначала разработали тех, кто был подельниками Митроши в этой афере, а потом уж за меня брались, — воспользовался этой замешкой Вадим Георгиевич. — А то рассыпалась версия, вы давай ее склеивать заново — а тут вам преступники и подсказали, в каком направлении двигаться, — продолжал напирать на следователя Вадим.
— Митроша — это кто? — поинтересовался толстый.
— Да так, сволочь одна. Агентом у меня в фирме работал.
«Жигули» наконец оторвались, но тут же впереди «фольксвагена» вклинился «форд». Толстый нажал на тормоза.
— Рискованно ездят ребята, — заметил Вадим.
— А иначе в Москве нельзя, — вздохнул толстый и посмотрел Вадиму в глаза. — Прямых доказательств против тебя, конечно, нет, но учти: если выяснится, что это именно те деньги…
— А как это может выясниться? — поинтересовался Вадим.
— Очень просто. — Толстый опять «зевнул», и еще одна машина вклинилась на полосу перед ними. — Номера обналиченных купюр были в банковском компьютере, поэтому когда ты или кто-то за тебя открывал счет за границей, этот факт, соответственно, был зафиксирован, а меченые купюры оприходованы.
— Неужели все номера были снова занесены в компьютер? — искренне удивился Вадим.
— Ну, все не все, но учтены при обналичке наверняка. Так что, Кравцов, суши весла, как говорится.
— В таких случаях говорится не про весла, а про сухари, — уточнил Вадим.
На Садовом действительно была пробка. «Жигуль» окончательно потерялся в потоке машин — теперь его даже не было видно. «Фольксваген» зажали со всех сторон, и он едва плелся. Вадим оглянулся. Все — глухо, как в многотысячной толпе, идущей к метро: если попал в середину — не выберешься. Справа был Фурманный переулок. Знакомые места. Когда-то здесь жила его бабушка, он ходил в школу, играл с друзьями. Первая любовь, первое разочарование. Детство, овеянное духом романтики застоя конца семидесятых.
Вадим опустил руку и надавил на кнопку, отстегивая ремень. Потом положил руку на ручку двери. Следователь смотрел в другую сторону, пытаясь перестроиться в левый ряд.
Вадим потянул ручку, дверной замок щелкнул, и он выскочил из «фольксвагена», бросился к переулку ловко лавируя между неподвижно замершими машинами.
— Эй! — запоздало крикнул толстяк. — Стоять! — Он надавил на кнопку, пытаясь отстегнуть ремень безопасности, но кнопку почему-то заело, и ремень не отстегивался.
— Твою мать! Твою мать! Сволочь! Пидорас! — ругался толстяк, дергаясь всем телом и пытаясь вырваться из автомобильного плена.
Вадим пробежал еще по переулку и нырнул в незаметные металлические ворота. Здесь — дворами. У него было минуты две-три, пока преследователи разберутся, что к чему. Ну и пусть их, а он тем временем поймает машину и быстро на вокзал! И поедет не поездом, а электричкой. В ней народу больше, легче затеряться. А на поезд сядет где-нибудь в Твери, а может, и подальше. Сейчас самое главное — успеть проскочить! А с ремнем безопасности водительского сиденья у него всегда были проблемы — кнопку постоянно заедало…
ЗАМЕЧАТЕЛЬНАЯ ДАЧА
Врач-психиатр вошел в палату. Кто-то из больных торопливо расхаживал из угла в угол, выказывая крайнюю неусидчивость, кто-то лежал поверх покрывала на боку, подложив ладони под голову… Митроша в больничной пижаме стоял около окна, остановившимся взглядом смотрел на заиндевелые деревья.
— Воробьев считаете? — спросил врач, подойдя к Митроше.
— Считаю, — признался тот. — А вы не считаете?
— Мне некогда считать. Ну что, как насчет того, чтобы продолжить вашу замечательную историю?
— Я всегда готов, — с радостью согласился Митроша.
— Буйствовать не будете, как в прошлый раз? Видите, я теперь даже без колпака хожу, чтобы вам было поспокойней.
Митроша посмотрел на приглаженные светлые волосы психиатра.
— Вижу.
Врач завел Митрошу в свой кабинет. Выдвинул стул, предлагая сесть.
— Ну-с, на чем мы в прошлый раз остановились?
Митроша неопределенно пожал плечами.
— Я вам напомню. Вы работали у некоего господина Кравцова и занимались продажей недвижимости.
— Кравцов — сволочь! — неожиданно произнес Митроша, глядя прямо перед собой.
— Ну-ну, Дмитрий Константинович, мы же с вами договорились не оценивать поступки других людей, — покачал головой психиатр. — Вы обещали рассказать, как можно, работая в агентстве, проворачивать левые сделки, не делясь ни с директором, ни с фирмой, ни с кем, и получать при этом не пять, а десять процентов от общей суммы покупки.
— А, ну так это целое искусство, молодой человек! — Услышав про левые сделки, Митроша оживился, глаза его заблестели. — Сейчас я вам такое расскажу!
— Валяйте! — Врач выдвинул нижний ящик стола, где у него был диктофон, надавил кнопку записи.
— Целое искусство, — повторил Митроша. — Потому как ходишь ты по самому краю пропасти. Если директор не дурак, то он на эти вещи глаза закрывает, потому что хороший агент ему может прибыли до восьмидесяти тысяч в год принести.
— Долларов? — уточнил врач.
— Не рублей же! — усмехнулся Митроша. — Но это, конечно, крутой агент в крутом агентстве, где очень много объектов «окучивается». Народу там штатного и внештатного до пятисот человек работать может. Представляете? Целая фабрика!
— Неужели до пятисот? — притворно удивился психиатр.
— А то как же! Ведь внештатному агенту зарплаты платить не надо. Поучили его немного, бросили, как котенка в воду — плавай! И сколько он наплавает, сколько набегает — это уж его проблемы! Поэтому при желании можно и тысячу человек набрать, был бы только с этого толк. В большом агентстве он получит максимум процентов тридцать от суммы посреднического договора, а в маленьком его процент может и до пятидесяти дойти…
— Получается, что в маленьком агентстве работать выгодней? — поинтересовался врач.
— Палка о двух концах. В маленьком объектов меньше, значит, меньше и возможностей. Но сделки левые и там, и там крутить можно. Было бы желание!
— Вот-вот, поподробней, пожалуйста, с этого места. И — опираясь на собственный жизненный опыт, — попросил психиатр и подался вперед, выказывая крайнюю заинтересованность предметом разговора.
— Представлялся я всегда агентом «Гаранта», ячейка собственная в банке была, чтобы никаких подозрений у клиентов не возникало. Бланков договоров в офисе всегда полно, поэтому с бумагами никаких проблем нет. Главное, чтобы на бланке подпись директора была и печать с реквизитами. Приводил я Клиентов в контору пораньше утром или вечером, когда Кравцова и других агентов еще не было. Ведь если разобраться, агент агенту враг, потому как они конкуренты… Есть, например, выставленная на продажу квартира. И туда не только ты своих потенциальных покупателей водишь, но и еще кто-нибудь из фирмы. Бывает, конечно, что объект удается захапать и к нему близко никого не подпускать, но тут уж — как повезет. Хапнешь объект, а покупателей реальных нет. И будет квартира висеть — ни себе, ни людям. Начальство за это по головке не погладит… Попить можно? — неожиданно спросил Митроша.
— Конечно. — Врач, полуобернувшись, залез в холодильник у себя за спиной, извлек оттуда трехлитровую банку яблочного сока, налил в металлическую кружку, протянул Митроше. — Пожалуйста.
Митроша жадно, шумно прихлебывая, выпил сок отер рот рукой.
— О чем это я?
— О том, что агенты друг с другом за объект борются, — напомнил врач.
— Ну, еще как борются! — снова оживился Митроша. — Иной раз готов и из глотки выдрать. Особенно часто после кризиса такое было, когда рынок в мертвом состоянии находился… Тут уж просто волчьи законы. Сделку не провернешь — детей кормить нечем будет. Не из легких хлеб, я вам скажу!
