Михаил Климман - Затерявшийся в кольце бульваров
Андрей замер, прислушиваясь: полная тишина. Очевидно, его противник замер тоже, пытаясь понять, что произошло. Секунда, вторая, третья… И вдруг тишину прорезал шепот:
– Банан, ты где?
Судя по звуку, «верхний» стоял на площадке четвертого этажа и сейчас двинулся вниз, на помощь своему товарищу. Как ему удалось в темноте миновать детскую коляску, осталось загадкой. Андрей сделал полшага вперед, намереваясь повторить свой трюк, когда почувствовал, что табуретка в его руках странно полегчала. Он взглянул на нее и понял, что от удара она развалилась и у него остались только две легкие ножки. Теперь у Андрея был выбор между двумя вариантами: сложить вместе ножки, чтобы получилась дубинка, или, бросив их, сцепить пальцы, как в фильме «Никто не хотел умирать», и таким «большим» кулаком ударить приближающегося врага.
Но в этот раз удача изменила ему. Секунда, которая ушла на этот выбор, плюс то, что он не видел теперь из-за шахты лифта своего противника, плюс, видимо, какой-то звук, который произвел Андрей, привели к тому, что, когда Дорин выскочил из-за лифта с двумя ножками в руках, тот тоже предпринял атаку.
Руки их скрестились в воздухе, как мечи или сабли, и Андрей выронил свое оружие. Но и соперник, видимо, тоже потерял свое, потому что послышался звук железа, ударившегося о кафельный пол подъезда. Предмет, судя по звуку, запрыгал вниз по ступенькам.
Не обращая внимания на боль в руке, Дорин прыгнул вперед на своего противника и начал молотить руками и ногами куда попало. Он смутно понимал, что в таком способе ведения драки все преимущества его интеллекта сведены на нет, но у него не было особого выбора.
Тишина в подъезде взорвалась: звуки ударов перемежались топотом ног, когда один теснил другого вверх или вниз по лестнице, а те, в свою очередь, перекрывались криками Дорина и его противника.
Где-то внизу открылась и тут же захлопнулась дверь, откуда-то на третьем этаже послышался истеричный женский голос: «Ну вызови наконец милицию…»
Андрей подумал, что пора смываться, когда получил сокрушительный удар в челюсть и, на секунду потеряв ориентацию, полетел вниз по лестнице. Он хотел приподняться, но удар ногой по незажившим ребрам опять сбил его с ног и отправил еще ниже, на площадку третьего этажа.
Что-то больно ткнулось ему в бок, он откатился в сторону, чтобы отбить атаку летящего за ним сверху противника, и его рука коснулась металлического предмета. Он был увесистый и ребристый, и Андрей схватив его, выставил вперед ногу, ожидая нападения. Но противник с криками «На, падаль…», «Получи, сука…» – начал наносить удары, которых Дорин не чувствовал совсем.
Он бесшумно поднялся, держа в руке непонятную железяку, и собрался прыгнуть на своего врага, когда внизу на улице раздался, как в американском кино, звук милицейской сирены и визг шин об асфальт.
Противник тоже остановился, видимо соображая, что ему делать дальше, и с кафельного пола послышался сдавленный шепот «пешехода»:
– За что, Лектор? За что?
ГЛАВА 58
Васька ждал Андреевскую у подъезда. Она шла, раздумывая над тем, что услышала от Дудоладова. Его построение обладало неумолимой логикой, а в случае если он прав и удар против Дорина был направлен в Александра Сергеевича, они в его лице приобретали серьезного союзника.
Несмотря на свою отставку, Дудоладов явно сохранил немалые связи: то, что он в течение двух дней нашел жену человека, которого видел один раз, когда тот выступал под чужим именем, говорило само за себя.
Он назвал список почти из десяти имен, кому была бы выгодна сейчас его отставка. Некоторые из них были Лене известны на слух, с двумя она была знакома лично – продавала когда-то им несколько предметов, о некоторых слышала впервые, а некоторые удивили уже тем, что оказались в одной компании.
Александр Сергеевич предложил подумать и вычеркнуть тех, кто с их (Лены и Дорина) точки зрения не могли иметь отношения к происшедшему с Андреем. Дудоладов прекрасно понимал, что Лена сказала ему не все, да и с чего бы ей раскрываться перед совершенно незнакомым человеком? На прощание он оставил два своих телефонных номера – мобильный и домашний и просил звонить в любое время дня и ночи, в самом прямом смысле этих слов.
Сонечка попрощалась с Александром Сергеевичем, бросив ему вслед лопатку. На языке дочери, как понимала Лена, это было скорее выражение приязни. Говорят, маленькие дети, как животные, остро чувствуют настрой человека и принимают только тех, от которых не исходит никакой опасности. Из этого можно сделать вывод, Дудоладов и адвокат Абрамян, с точки зрения Сонечки, были хорошими людьми.
Но, не смотря на такое мнение дочери, посоветоваться с Андреем было все-таки нужно и как можно быстрее. Они договорились в очередной раз встретиться у Брайловского завтра в шесть. Лена предложила другое время, чуть пораньше, потому что после встречи с Дудоладовым у нее явно должны были быть новости, а заняться завтра днем ей было особенно нечем. Да и у Дорина, после встречи с Эллери, информация должна была быть уже этой ночью.
Но ее никто не услышал: адвокат разговаривал с кем-то по телефону, а Андрей сидел, уставившись в одну точку. Он очень изменился в последнее время, стал как-то жестче и агрессивнее, Лене это не нравилось, хотя она и понимала причины такой перемены. Ей все время хотелось поговорить с мужем, попытаться отогреть его, успокоить, она считала, что в основном его состояние связано с тем, что он слишком сосредоточен, полностью замкнут на своих проблемах.
Но с другой стороны, это не ее выгнали из дома, избили и бросили на темной улице, и не ей пришлось клянчить милостыню у метро и скрываться от милиции. К тому же жизнь складывалась так, что за последнее время они провели вдвоем с Андреем только несколько часов перед совместным походом в «Топь и Лес» для встречи с Митей Волом.
Перемены в муже тревожили ее. Ей казалось, что уходит такой славный парень, совсем мальчишка, ее «пластмассовый легонант», а на его месте теперь может быть красивый и сильный, но почему-то немножко чужой человек. Вместо любимого щенка рядом с ней вдруг оказался изготовившийся к прыжку тигр.
Эти невеселые размышления прерывала Сонечка, которая, как рассказывала Вера Васильевна, недавно приобрела смешную, но немного утомительную привычку и сейчас ее демонстрировала. В коляске она соглашалась находиться только в том случае, если коляска двигалась. Тогда она сидела спокойно и глазела по сторонам. Остановка же воспринималась как сигнал к действию, она тут же начинала крутиться и выгибаться под ремнем, которым была пристегнута для безопасности, и требовать, чтобы ее спустили на землю.
Прямо перед их подъездом была проезжая часть, и Лена приостановилась, чтобы пропустить две машины. Сонечка, естественно, поняла эту остановку по-своему, и Андреевской пришлось одной рукой толкать перед собой коляску, когда машины уже проехали, а другой удерживать бушевавшую дочь, чтобы она не вывернулась и не свалилась на асфальт. Поэтому она сразу и не заметила Ваську, который стоял у подъезда с сумкой в руках.
– Лена, – окликнул он ее, – я могу чем-нибудь помочь?
– Привет, – удивилась она, – ты что так поздно? Подержи, пожалуйста, коляску, я сейчас эту егозу достану.
– Нужно очень срочно связаться с отцом, – сказал Василий, придерживая дверь одной рукой, а другой осторожно проводя Сонечкин «транспорт» в подъезд.
– Что еще случилось? – испуганно оглянулась Лена.
– Там, на диктофоне, я нашел еще одну запись.
Васька поставил коляску под лестницей и поздоровался с консьержкой. Лена достала газеты из почтового ящика, а Сонечка тут же ухватилась за нос Дорина-младшего и начала тянуть на себя, радостно смеясь.
– Пди чеб дапить эта быда спдатана, – прогундосила «жертва».
– Что-что? – не поняла Андреевская и, повернувшись, освободила Васькин нос из плена.
– Запись эта, я говорю, была спрятана, – они уже ехали в лифте, – я все не мог понять, зачем там такой маленький файл, послушал его, вроде то же самое кваканье, а потом смотрю, у него расширение другое. Он, Маркиз этот, наверное, и записал лягушек, чтобы файл это спрятать. Я начал его распаковывать…
Лена в ужасе прервала пасынка:
– Вась, я ведь совершенно ничего в этом не понимаю. Можно его просто послушать?
– Конечно. Я для этого и приехал.
Андреевская поцеловала дочь, передала ее с рук на руки Вере Васильевне.
– Вась, прости малограмотную, – сказала она, – нам нужен компьютер или магнитофон?
– Компьютер, – ответил Дорин-младший, почти совсем не важничая. – Можно и с диктофона послушать, но тут лучше будет слышно, к тому же я хотел вам на диск этот файл перебросить.
Они прошли в кабинет Андрея, Васька включил компьютер, подсоединил к нему разные проводки, экран засветился.
– Тут два человека разговаривают, – сказал Дорин-младший, – один, похоже, тот же, что… что… – он поискал нужное слово, – тот же, что и раньше, а второго я совсем не знаю.
